Толстой Л.Н. - Полное собрание сочинений. Том 1

• Название: Полное собрание сочинений. Том 1
• Автор: Толстой Л.Н.
• Жанр: Классическая проза

---

— «Стыдъ всему свѣту!» сказалъ я самъ себѣ: «ежели бы мы любили другъ друга такъ, какъ этотъ бѣднякъ любилъ своего осла, это было бы недурно.

————

**XV. ИСТОРІЯ ВЧЕРАШНЯГО ДНЯ.

Пишу я исторію вчерашняго дня, не потому, чтобы вчерашній день былъ чѣмъ нибудь замѣчателенъ, скорѣе могъ назваться замѣчательнымъ, а потому, что давно хотѣлось мнѣ разсказать задушевную сторону жизни однаго дня. — Богъ одинъ знаетъ, сколько разнообразныхъ, занимательныхъ впечатлѣній и мыслей, которыя возбуждаютъ эти впечатлѣнія, хотя темныхъ, неясныхъ, но [не] менѣе того понятныхъ душѣ нашей, проходитъ въ одинъ день. Ежели бы можно было разсказать ихъ такъ, чтобы самъ бы легко читалъ себя и другіе могли читать меня, какъ и я самъ, вышла бы очень поучительная и занимательная книга, и такая, что не достало бы чернилъ на свѣтѣ написать ее и типографчиковъ напечатать. <С какой стороны ни посмотришь на душу человѣческую, вездѣ увидишь безпредѣльность и начнутся спекулаціи, которымъ конца нѣтъ, изъ которыхъ ничего не выходитъ и которыхъ я боюсь.> — Къ дѣлу. —

Всталъ я вчера поздно, въ 10 часовъ безъ четверти, а все отъ того, что легъ позже 12. (Я далъ себѣ давно правило не ложиться позже 12 и всетаки въ недѣлю раза 3 это со мною случается); впрочемъ есть такія обстоятельства, въ которыхъ я ставлю это не въ преступленіе, а въ вину; обстоятельства эти различны; вчера было вотъ какого рода.

Здѣсь прошу извинить, что я скажу, что было третьяго дня; вѣдь пишутъ романисты цѣлыя исторіи о предыдущей генераціи своихъ героевъ.

Я игралъ въ карты; но нисколько не по страсти къ игрѣ, какъ бы это могло казаться; столько же по страсти къ игрѣ, сколько тотъ, кто танцуетъ польской по страсти къ прогулкѣ. Ж. Ж. Руссо въ числѣ тѣхъ вѣщей, которыя онъ предлагалъ и которыхъ никто не принялъ, предлагалъ въ обществѣ играть въ бильбоке, для того, чтобы руки были заняты; но этаго мало, нужно, чтобы въ обществѣ и голова была занята или по крайней мѣрѣ имѣла такое занятіе, про которое можно бы было говорить или молчать. — Такое занятіе у насъ и придумано — карты. — Люди стараго вѣка жалуются, что «нынче разговора вовсе нѣтъ». Не знаю, какіе были люди въ старомъ вѣкѣ (мнѣ кажется, что всегда были такіе же), но разговору и быть никогда не можетъ. Разговоръ, какъ занятіе — это самая глупая выдумка. — Не отъ недостатка ума нѣтъ разговора, а отъ эгоизма. Всякой хочетъ говорить о себѣ или о томъ, что его занимаетъ; ежели же одинъ говорить, другой слушаетъ, то это не разговоръ, a преподаваніе. Ежели же два человѣка и сойдутся, занятые однимъ и тѣмъ же, то довольно одного третьяго лица, чтобы все дѣло испортить: онъ вмѣшается, нужно постараться дать участіе и ему, вотъ и разговоръ къ чорту. —

Бываютъ тоже разговоры между людьми, которые заняты однимъ и никто имъ не мѣшаетъ, но тутъ еще хуже; каждый говоритъ о томъ же по своей точкѣ зрѣнія, перенося все на свою точку, мѣряя по своей мѣркѣ, и чѣмъ болѣе продолжается разговоръ, тѣмъ болѣе отдаляется одинъ отъ другого, до тѣхъ поръ пока каждый увидитъ, что онъ уже не разговариваетъ, a проповѣдуетъ съ недоступной никому кромѣ него вольн[о стью], выставляя себя примѣромъ, а другой его не слушаетъ и дѣлаетъ тоже. Катали ли вы яйца на Святой недѣлѣ? Пустите два яйца одинакія по одному лубку, но у каждаго носокъ въ свою сторону. И покатются они сначала по одному направленію, а потомъ каждое въ ту сторону, въ которую носочекъ. Есть въ разговорѣ, какъ и въ катаньи яицъ, шлюпики, которые катются съ шумомъ и не далеко, есть востроносыя, которыя Богъ вѣсть куда занесутся; но нѣтъ двухъ яицъ, исключая шлюпиковъ, которыя бы покотились въ одну сторону. У каждаго свой носокъ.

Я не говорю о тѣхъ разговорахъ, которые говорятся отъ того, что неприлично было бы не говорить, какъ неприлично было бы быть безъ галстука. Одна сторона думаетъ: вѣдь вы знаете, что мнѣ никакого дѣла нѣтъ до того, о чемъ я говорю, но нужно; а другая: говори, говори, бѣдняжка — я знаю, что необходимо.

Это уже не разговоръ, а тоже, что черный фракъ, карточки, перчатки — дѣло приличія. —

Вотъ почему я и говорю, что карты хорошая выдумка. Во время игры можно поговорить тоже и потѣшить самолюбіе, сказать крас[н]енькое словц[о], не бывъ обязаны[мъ] продолжать на тотъ же ладъ, какъ въ томъ обществѣ, гдѣ только разговоръ.

Надо приберегать послѣдній зарядъ ума на послѣдній кругъ, въ то время, какъ берешься за шляпу: вотъ время разразиться всѣмъ запасомъ. Какъ лошадь на призъ. Иначе покажешься блѣденъ и бѣденъ; и я замѣчалъ, что люди не только умные, но которые могутъ блеснуть въ свѣтѣ, теряли отъ недостатка въ постепенности. Ежели сгоряча, пока не надоѣло, говоришь, а потомъ отъ скуки не хочется и отвѣчать, такъ и уйдешь; последнее впечатлѣніе останется и скажутъ: какъ онъ тяжелъ ... Когда же въ карты играютъ, этаго нѣтъ. Можно молчать не предосудительно. —

Притомъ же женщины: (молодыя) играютъ, стало быть чего лучше желать, чтобы 2 — 3 часа быть подлѣ той женщины. — A вѣдь ежели есть та женщина, этаго за глаза довольно. —

Такъ вотъ, я игралъ въ карты, садился справа, слѣва, напротивъ, и вездѣ было хорошо.

Такого рода занятіе продолжалось до 12 часовъ безъ четверти. 3 роберта кончились. Отчего эта женщина любитъ меня (какъ бы мнѣ хотѣлось здѣсь поставить точку!) приводить въ замѣшательство? И безъ того я уже не свой при ней; то мнѣ кажется, что у меня руки очень нечисты, то сижу я нехорошо, то мучаетъ меня прыщикъ на щекѣ имянно съ ея стороны.

Впрочемъ, кажется, она ни въ чемъ не виновата, а я самъ вс[е]гда не въ своей тарелкѣ съ людьми, которыхъ я или не люблю или очень люблю. Отчего бы это? Отъ того, что однимъ хочешь показать, что не любишь, а другимъ, что любишь, а показать то, что хочешь, очень трудно. У меня всегда выходить навыворотъ; хочешь быть холоденъ, но потомъ кажется это уже слишкомъ, и сдѣлаешься слишкомъ привѣтливъ; съ людьми, которыхъ любишь и любишь хорошо, но мысль, что они могутъ думать, что любишь скверно,—сбиваетъ и дѣлаешься сухъ и рѣзокъ.

Она для меня женщина, потому что она имѣетъ тѣ милыя качества, которыя ихъ заставляютъ любить, или, лучше, ее любить, потому что я ее люблю; но не потому, чтобы она могла принадлежать мущинѣ. Это мнѣ въ голову не приходитъ. У нея дурная привычка ворковаться съ мужемъ при другихъ, но мнѣ и дѣла до этаго нѣтъ; мнѣ все равно, что она цѣловала [бы?] печку или столъ, — она играетъ съ мужемъ, какъ ласточка съ пушкомъ, потому что душа хорошая и отъ этаго веселая. —