Быков Андрей - Псы границы

• Название: Псы границы
• Автор: Быков Андрей
• Издательство: Самиздат
• Жанр: Боевая фантастика
• Год: 2014

Вы когда-нибудь пробовали организовать пограничный пост в горах из сборища необученных зелёных новобранцев? А вот сержанту Граку, десятнику лейб-гвардии конно-пикинёрного полка пришлось заняться именно этим. Получив под своё командование десяток строптивых молокососов, он отправляется на горный перевал выполнять приказ, полученный лично от родного брата короля Нуттарии. За год, что отряд проведёт на перевале, сержанту удалось превратить разношёрстную и необученную ватагу в единый, спаянный воинской дружбой и выучкой боевой отряд. И лишь начало большой войны вынудит уйти отряд с перевала. Не все вернуться обратно. Кто-то навсегда останется на горных склонах. Но каждый, оставшийся в живых, будет ценить и помнить время, проведённое на пограничном посту.

---

   Вокруг нас троих к тому времени уже сформировался тоже достаточно сильный отряд из трёх-четырёх десятков пеших и конных поселковых мужиков, пробивавшихся малыми группками ко второму укреплению.

   Оглядевшись по сторонам, я махнул рукой Хорьку, привлекая его внимание. А когда он подобрался ко мне поближе, крикнул:

   - Возьми с собой человек пятнадцать и гоните обратно к воротам. Боюсь, те, кого не добьём, постараются скрыться. Заприте ворота и никого не выпускайте! Понял меня!?

   - Понял! - отозвался тот и, развернув коня, начал отбирать группу людей, в основном - пеших. Собравшись вместе, они быстрым шагом кинулись назад по улице, к воротам.

   Уж не знаю, на что рассчитывали горцы, в количестве неполных двух сотен наскочившие на посёлок, однако набег для них закончился неудачно. Главной их ошибкой было то, что не покончив окончательно с защитниками посёлка, они кинулись по своей разбойной привычке грабить дома. В результате половина их ударной мощи растеклась по всему посёлку. И лишь немногим больше сотни продолжали вести бой с закрепившимся на второй линии обороны поселковым ополчением. Это и позволило нам сначала разделаться с этой, наиболее боеспособной частью налётчиков, а уж потом взяться и за остальных.

   Горцев перебили почти всех. В плен было взято десятка три, не больше. Да и те в большинстве своём были ранены или оглушены в бою.

   Правда, следует признать, что и поселковые понесли немалый урон. Три десятка убитых воинов и с полсотни раненых разной степени тяжести. Но гораздо больше погибло и получило ранения женщин, детей и стариков, не успевших укрыться за спинами своих защитников. Порубленные мечами и топорами, истыканные стрелами и копьями, растерзанные, они лежали на улице и во дворах, на порогах своих домов и под заборами, представляя собой невыносимое зрелище человеческой жестокости и распространяя приторный запах смерти.

   ...Мы с Будиром, тоже получившим ранение в голову, стояли у храма, куда сносили всех убитых деревенских жителей, и обсуждали, что же делать с пленными, когда ко мне подошёл Цыган. Его левая рука, перетянутая окровавленным куском холста повыше локтя, покоилась на перевязи, перекинутой через плечо.

   - Что это у тебя? - спросил я, кивая на руку.

   - Да, - слегка поморщился он, - стрелу поймал.

   - Остальные как?

   Цыган неопределённо качнул головой и, отводя глаза в сторону, тихо сказал:

   - Сержант, там... это... Одуванчик...

   - Что? - враз севшим голосом спросил я, предчувствуя недоброе.

   - В общем... не успели мы...

   - Показывай! - крикнул я, бросаясь к коню.

   ... На полном скаку ворвавшись во двор дома Линики, у которой ночевал Одуванчик, я на ходу спрыгнул с седла и кинулся к двери. На пороге едва не споткнулся об лежащего навзничь горца, походя отметив торчащий из его груди арбалетный болт. "Хороший выстрел!" - мелькнуло в голове. В коридоре лежал ещё один, свернувшись калачиком и зажимая широкую колотую рану в животе. Рядом с его уже остывшим телом валялась пика, до половины измазанная кровью.

   Перешагнув через труп, я вошёл в комнату. Там уже находились Циркач и Дворянчик, молча стоявшие у дальней стены и не рискующие смотреть мне в глаза. А за что мне их винить? Они сделали, что смогли. И не их вина, что горцы оказались проворнее. И вовсе не на них смотрел я сейчас, а на ту картину боя, что разворачивалась передо мной, по мере того, как я оглядывался по сторонам.

   Судя по всему, спавшие в доме проснулись от ударов в запертую изнутри на засов дверь. Это горцы, пытаясь ворваться внутрь, ломали её топорами.

   Одуванчик успел накинуть кольчугу прямо на исподнее бельё и натянуть сапоги. Зарядил арбалет и придвинул тяжелый стол, сбитый из дубовых досок, к двери, ведущей в комнату.

   Подруга его тоже успела накинуть на себя платье и взяла в руки пику Одуванчика.

   Когда горцы взломали дверь, парень вогнал арбалетный болт в первого же, кто сунулся в коридор. С остальными он бился уже мечом. Линика, похоже, умудрилась достать пикой того самого, что сейчас валялся в коридоре с дыркой в животе. Потом пику у неё, скорее всего, перехватили и она осталась без оружия.

   Напирая на Одуванчика, горцы сумели оттеснить его от двери и отбросили стол в сторону. При этом потеряли ещё одного. Вон, в углу валяется с перерубленным бедром. Кровью весь истёк. От того и помер. Ещё одного Одуванчик сумел достать, уже дерясь с ними в комнате. Это был его последний успех. После этого уже они достали его. Какой удар он получил первым, и не разберёшь, но порубили его сильно.

   А уж после этого добрались и до Линики. Её они взяли ещё живой.

   То, что я увидел, взглянув на женщину, заставило содрогнуться даже меня, перевидавшего в своей жизни всякое.

   На ней разодрали платье и, скорее всего, изнасиловали. Сколько их было и что именно они с ней делали, я даже боялся представить. Её неслышимый ухом крик колокольным звоном бился у меня в голове. После того, как они насытились, ей ножом вспороли живот от самого паха до груди, перерезали горло и выкололи глаза. Линика была на седьмом месяце беременности. И сейчас то, что она так долго носила под сердцем, было вырвано из её чрева и кровавым куском лежало на полу, раздавленное горским каблуком. Этого я уже выдержать не мог.

   Едва сдерживая подступающие позывы рвоты, я поспешно выскочил во двор. Следом за мной вылетели и все остальные. Цыган был бледен, нервно дёргал щекой, руки его тряслись. Циркач кинулся к стоявшей у стены кадке с водой и опустил туда голову, стараясь хоть немного прийти в себя. Дворянчика рвало. Стоя у забора, он выворачивал наизнанку всё, что со вчерашнего вечера скопилось в его желудке.

   Немного отдышавшись, я тоже подошёл к кадке и умылся. Потом подобрал с земли валявшийся неподалёку деревянный ковшик, напился сам, зачерпнул ещё воды и подал Циркачу.

   - Отнеси ему, - я показал глазами на всё ещё блюющего Дворянчика.

   Циркач взял ковшик и направился к молодому графу.

   - Не получилось у тебя род свой продолжить, Одуванчик, - тихо и тоскливо сказал я, припомнив наш с ним разговор почти годовой давности.

   Пока мы приходили в себя, к дому подошли староста, Степняк и ещё кое-кто из поселковых мужиков. Постепенно собрался и весь наш отряд.

   Зайдя в дом, Будир пробыл там не долго. Через пару минут вновь показавшись в дверях, он огляделся по сторонам и, заметив меня, направился в мою сторону.

   - Слушай, сержант, - сказал он глухим голосом, подойдя поближе, - не нужно вам тут долее оставаться. Возвращайтесь к себе на пост. А погибших мы сами к погребению приготовим. Хоронить завтра будем. Тогда и приедете.

   - Хорошо, - с натугой произнёс я, проводя по лицу рукой и снимая нервное напряжение, - пусть так и будет. Только одно меня беспокоит, Будир. Не все они здесь...

   - Ты о чём? - воззрился на меня староста.

   - Мои по следам прошли. Горцев на посёлок только часть набежала. А другие к ущелью направились, к выходу в долину. К чему бы это, а? Ты как думаешь?

   - Вот как? - помрачнел Будир, - Стало быть, новый набег ждать надобно? Когда те, другие, в обратку пойдут?

   - Может быть, - согласился я, - но я о другом думаю. Зачем они вообще туда пошли?

   - А тебя, сержант, не удивляет, что они вообще сейчас набежали? - к нам подошёл Гролон в сопровождении обоих своих сыновей, - раньше ведь они по весне в набег не ходили. Знают, что здесь брать нечего. От прошлогоднего урожая крохи остались...

   - И это тоже, - кивнул я, - но всё же для меня гораздо важнее именно первый вопрос.

   - Ладно, сержант, - подвёл черту староста, - отправляйтесь пока к себе. А там поглядим, от чего вдруг горцы себя так вести начали.

   Я уже было направился к своему коню, но на полпути остановился и повернулся к старосте:

   - Слушай, Будир, у Линики мальчонка был. Пяти лет. Его в доме не нашли. Может, в окно выскочил...

   - Я понял, - кивнул тот, - не беспокойся. Мы его найдём и позаботимся.

   - Спасибо. Мы уедем. Но сначала, - я очень не хорошо усмехнулся, - сначала тут кое-что закончить надобно, - я вскочил в седло и махнул своим рукой, - поехали...

   Примчавшись обратно на площадь, я подъехал к пленным, тесной кучкой сидевшим на земле в окружении караула из местных мужиков. Спрыгнув с коня, я спросил:

   - Кто по-нашему понимает?

   В ответ, как водится, тишина. Ну, хорошо... Приглядевшись к ним повнимательнее, я вытянул из толпы одного горца, что постарше.

   - Знаешь наш язык?

   Молчит, глаза отводит. Но голова дёрнулась. Значит - понимает. Признаваться только не хочет.

   Достав нож, я приложил его лезвием к горлу своего "собеседника".

   - Чего молчим? Вопрос не понятен? Повторить?

   - Не надо, - судорожно сглотнув, прохрипел с заметным акцентом горец, - я понимаю...