Ефим Курганов - Забытые генералы 1812 года. Книга вторая. Генерал-шпион, или Жизнь графа Витта

• Название: Забытые генералы 1812 года. Книга вторая. Генерал-шпион, или Жизнь графа Витта
• Автор: Ефим Курганов
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2010

В советское время о графе Иване Осиповиче Витте писать нельзя было или можно было писать только очень плохое, чисто негативное, ибо именно он разоблачил перед Александром Павловичем готовившийся заговор декабристов. Произошло это в Таганроге, за несколько недель до смерти императора.

Но теперь о графе Витте и можно и даже нужно писать – особенно в связи с 200-летием войны 1812 года. Граф Витт олицетворял собою личную тайную полицию императора Александра I. А началось все с того, что после Тильзита в 1807 году граф Витт, самый молодой полковник русской гвардии (25 лет) вдруг неожиданно вышел в отставку и через несколько месяцев оказался в Европе, в армии Наполеона, и даже в походной канцелярии французского императора. Однополчане хотели через полковой суд вычеркнуть его из списков гвардии, но Александр Павлович остановил это, никак не объясняя.

А в 1812 году, за несколько недель до начала войны. Иван Витт перешел через границу и явился к Барклаю де Толли с целым чемоданом секретных документов французской разведки. Так началась карьера Витта как личного агента российского императора. В предлагаемой книге впервые восстановлена вся биография графа Ивана Витта, насыщенная самыми невероятными поворотами.

---

Да, в большинстве своём поляки страстно тянулись к императору и чрезвычайно на него рассчитывали, но они ведь хотели воскрешения великой Польши, то бишь восстановления королевства польского во всём его территориальном объёме. Буонапарте же не хотел отвоевать великую Польшу, а заполучить поляков как пушечное мясо, в коем у него была острейшая необходимость.

И барону Биньону вменялось раздавать сладкие и при этом убедительные посулы польским патриотам, но тут возникали просто громаднейшие сложности, и вот почему.

Ещё не успела Варшава отпраздновать венский мир 1809-го года, как император Франции приказал увеличить польскую армию до 60.000 человек. Армия же эта нуждалась в значительном числе верховых и обозных лошадей.

И было повелено переписать всех лошадей в целом герцогстве, и потом несколько тысяч их было отобрано у частных лиц, частию в счёт недоимок, частию же за обещанием уплаты за них, никогда, впрочем, не осуществлённой.

И возникла ещё одна великая сложность. Доставка новонабранных рекрут в сборные места и привод лошадей в войсковые обозы потребовали множество подвод, которые стали взимать с сельчан, и за которые вместо прямой уплаты предписывалось уменьшить подати.

И ещё. Доставка фуража давала не очень хорошие результаты, и тогда было решено брать у арендаторов государственных земель их жизненные припасы, в счёт арендной платы.

Тут остановлюсь и замечу, что народонаселение герцогства Варшавского буквально стонало от боунапартовых поборов, а ведь территория герцогства при этом отнюдь не увеличивалась.

Барону Биньону же следовало каким-то образом настраивать общественное мнение на мажорный лад, и убеждать, что поляки сами должны начинать борьбу за великую Польшу, а потом император, в свою очередь, им поможет.

Барон Биньон был тонкий и опытный дипломат, но он, к счастию для меня, не был закоренелый и наглый обманщик. В общем, пришлось ему совсем не сладко.

Был ещё один, очень неблагоприятный для него и чрезвычайно удачный для меня фактор.

Изустно барону Буонапарте дал распоряжение, дабы в особо сложных случаях он сносился со мною, как личным представителем императора в герцогстве Варшавском. И барон таки советовался со мною, и даже не раз. Это, в первую очередь, и способствовало тому, что ответственнейшая миссия, возложенная на Биньона, с треском провалилась, и в мае 1812-го года он по указанию императора был отозван.

Покидая Варшаву, барон оставил у меня на хранение всю канцелярию своего бюро, чему я не мог не обрадоваться, конечно. Можно даже сказать, что я был счастлив. О таком можно было только мечтать!

Просмотрев быстренько целые кипы полученных бумаг, совсем уж малозначащие из них я сжёг, а остальное более или менее рассортировал, как следует разложил по портфелям. Пометив их номерами, и с сим драгоценнейшим грузом переправился чрез Неман и явился в Вильну, к военному министру Барклаю де Толли – но об этом расскажу в своё время, присовокупив довольно-таки любопытные подробности, которые, может, кого и заинтересуют.

Глава пятая. 1811 год, с марта по сентябрь

Помимо бюро французского резидента в Варшаве, которое мне вполне удалось охватить и опутать, император направил в герцогство жандармского полковника Луи Сонье. Прежде сия довольно страшноватая и не склонная ни к каким обобщениям личность находилась при маршале Даву, который, как командующий Эльбского корпуса, имел штаб-квартиру в Гамбурге. В общем, Сонье прошел выучку у этого совершенно бестрепетного и беспримерно последовательного военачальника.

Так что совсем не случайно император направил в Варшаву именно Сонье, предназначив ему место коменданта столицы герцогства. Кроме прямых своих комендантских обязанностей, тот должен был ещё выискивать российских лазутчиков. Слава Господу, успех в этом отношении не слишком сопутствовал Сонье.

Всё дело в том, что российские лазутчики, регулярнейшим образом залетавшие в герцогство, – это были жидовские торговцы и их агенты. То была совершенно особая стихия, с коей чужому человеку враз не справиться. А тут времени-то особо не было, чтобы освоиться в замкнутом, густом жидовском мирке. Так что даже выученику «железного маршала», как называли все Даву, было не одолеть жидовских торговцев, сновавших неустанно по герцогству и проворачивавших весьма ловко не только денежные операции, но и вызнававших кое-что важненькое для подручных Барклая (разумею прежде всего директора Высшей воинской полиции де Санглена).

Да, пару раз Сонье арестовал Гирша Альперна, Захарию Фреденталя и некоторых других, но потом пришлось отпустить, ибо доказать вину их не было никакой возможности. Так что неустрашимый полковник ничего не смог поделать с жидовскою напастию, защититься от которой французы никак не могли даже и тогда, когда уже понимали, откуда идёт угроза для их безопасности.

Несколько раз Сонье обращался за помощию ко мне, но я и в самом деле ничего не мог поделать; только радовался катастрофическим его неудачам. Наконец, Даву не выдержал, и прислал в Варшаву полковника Феликса Кобылинского, возглавлявшего при его корпусе разведывательную службу. Но и сей Кобылинский, как ни бился, уехал ни с чем. В общем, щёлкнули мы Боунапартия по корсиканскому его носу.

Особо хочу остановиться на истории с упомянутым Гиршем Альперном, ибо я имел к ней некоторое касательство.

Сей белостокский житель в мае месяце 1811 года ездил в герцогство Варшавское. По пути, в Цехановце, он по подозрению в шпионстве был арестован поляками. Находился две недели под стражей, но допросы его ничего не дали, и он был отпущен. На основании добытых Гиршем сведений, я составил подробный отчёт и препроводил его к военному министру, то бишь, к Барклаю.

В местечке Радзивиллов, Луцкого уезда тамошний почтмейстер (Грис) был наш человек, и чрез него я переправлял все свои доношения. Так же было поступлено и с отчётом по поводу Альперна.

В сентябре того же года Гирш Альперн был отряжен в Санкт-Петербург, к самому военному министру. Михаил Богданович, в частности, заметил Гиршу: «Его Величество, в вознаграждение ревности вашей повелел соизволить вручить вам подарок (это был перстень в 400 рублей – примечание графа Витта). Исполняя высочайшую волю, мне приятно надеяться, что вы и впредь потщитесь оказывать ваше усердие».

Я очень горжусь тем, что именно чрез меня история с Альперном дошла до начальства и даже до государя. Но более всего отрадно то, что случай с Альперном вовсе не был с исключением (имею в виду не награду, а то, что Гирш совершил).

В герцогстве жидовских лазутчиков ловили. Подозревали со всеми на то основаниями, а вот толку от этого не было никакого. Не пускать же их на территорию герцогства тоже было нельзя. Торговля с приграничными областями шла оживлённейшая, и запрещать её было бы крайне глупо, иначе жизнь герцогства, обременённого тяжелейшими военными поборами, совсем бы задохнулась. Вот жидки и расползались, как тараканы, по территории герцогства. И вот что ещё тут нужно помнить.

Услуги в отношении разведочной части оказывали не только отдельные жиды, но и целиком ихние кагалы, которые заботились о поставлении нам необходимых сведений, и указывали для этой цели наиболее надёжных и расторопных лиц. Где уж тут было справиться Буонапартию и его самоуверенным соглядатаям в герцогстве Варшавском?!

Глава шестая. 1811 год. Октябрь

Кроме бюро французского резидента, во главе с бароном Биньоном и репрессивного аппарата коменданта Сонье, на Боунапартия целиком работали разведочные службы герцогства Варшавского.

Начальник Генерального штаба герцогства, генерал Станислав Фишер, ведал ближней, то бишь приграничной, разведкой. А вот за глубинную, настоящую разведку, направленную супротив нас, ответствен был Юзеф Понятовский, блистательный генерал и военный министр герцогства. Естественно, последний находился под особым моим присмотром.

Как уже говорилось, я решительнейшим образом приударял за милой его сердцу мадам Вобан, а Юзефа моя, в свою очередь, интриговала с самим князем. И в этих обоюдных усилиях мы достигли немалых в общем-то результатов.

Как я уже говорил, я не знал тогда, что Юзефа находилась в тайной переписке с нашим государем, но я заметил, что она послеживает за мной и любит рыться в моих бумагах. Тогда я это приписал тому, что она ревнует к отношениям моим с наипрелестнейшей мадам Вобан, подозревая подлинную страсть. Я пробовал разуверить Юзефу. Но она не оставляла своих регулярных досмотров.

Теперь-то я понимаю, что Юзефа действовала по распоряжению Александра Павловича, но то было время хоть и суровое, но романтическое, и я был ещё романтик и не подозревал истинных мотивов поступков Юзефы.

Итак, мы атаковали князя Понятовского и пассию его. Должен признаться, что первой добилась успеха Юзефа. Воинственный князь сдался первым, не выдержав волшебных чар жены моей. Это только подстегнуло меня, и я со всёусиливающимся упорством продолжал действовать, и вскоре пала прельстительная крепость, именуемая мадам Вобан.