Виталий Олейниченко - Красное золото

• Название: Красное золото
• Автор: Виталий Олейниченко
• Жанр: Прочие приключения

Роман о приключениях компании студентов, решивших отыскать часть золотого запаса России…

---

— А что же было? — тупо спросил я. Хорош историк…

— Что было? А ничего не было. Был снедаемый громадным неудовлетворенным честолюбием военный вождек мелкого родоплеменного союза. И как-то забросило на каменистую Итаку странствующего сказителя, скажем так — барда, по нашему. И вождек, Одиссей то бишь, будучи мужиком хитроумным, зазвал его в свой дворец — глинобитный сарай с соломой на крыше — угостил, чем Зевс послал, прослушал внимательно концертно-новостийную программу и, пленившись недюжинным талантом акына, запер его под замок, дабы не сбежал. И заказал таланту нетленную оду в свою честь, поскольку реальных подвигов за этим вождем как-то не водилось, пардон за каламбур. Барду, Гомеру то есть, под замком было одиноко и неуютно, он напряг фантазию и выдал на-гора свои «Звездные войны», совершенно небывалые по силе и образности. А Одиссей сей труд подредактировал, что-то зачеркнул, что-то, наоборот, добавил — про верность Пенелопы, к примеру… Вот, кстати, именно эта мифическая верность и заставляет усомниться в правдивости всего повествования, если вспомнить, что нравы в Античном мире царили самые что ни на есть вольные. Ведь весь пантеон греческих, равно как и римских, богов — это же просто сборище нимфеток, педерастов и безмозглых амбалов во главе с верховным громовержцем, который по сути являлся обычным подкаблучником с замашками ядерной сверхдержавы. Вся эта братия безудержно предавалась пороку со всем, что шевелится, и оптом похищала неполовозрелых девиц у царственных папенек, благо о сексоубийственной христианской морали никто еще и слыхом не слыхивал… В общем, после редакционных правок задышала ода! И три тысячи лет потомки в экстазе волосы выдирают: ах, Одиссей, ах, Одиссей! А вот современники этот мадригал воспринимали, я думаю, не иначе как Историю КПСС в исполнении Уэллса. Или «Малую землю» с «Целиной».

— Но ты же не будешь спорить, что это великое творение? — я позорно капитулировал, но хотел, чтобы мой белый флаг был героически пробит осколками.

— Величайшее, Ростик, величайшее. Но — с литературной точки зрения. А я тебе толкую о его исторической ценности. В смысле — как источника.

Меня долбанули моим же оружием. Капитуляция, которую я хотел было превратить в почетную сдачу с сохранением знамен и виц-мундира, превратилась в тотальный разгром. «Историки, хвостом вас по голове…» всплыли в памяти строки из любимой книги. И ведь прав Болек, кругом прав. Я сам сколько раз ребятам говорил, что нельзя принимать на веру информацию, хранящуюся в летописях, скрижалях, папирусах, Библиях и прочих анналах. В первую очередь потому, что писаны те ветхие строки были людьми и отнести оные творения можно и должно только к литературным трудам, но никак не к историческим источникам, разве лишь весьма опосредованно. К примеру, тот же печально известный Шлиман искал свою Трою, основываясь на «Илиаде» — искал высокие стены, искал остатки ворот, в которые мог бы пролезть деревянный конь — и, разумеется, не нашел. И срыл до основания то, что было Троей, потому как не узрел града гордого Приама в глинобитных руинах…

— Дружище, скажи: ты это сам придумал или где-то прочитал? — очень заинтересованно спросил Мишель.

— Прочитал? Х-м… «Я замужем не была, но много читала…» — Мы рассмеялись. — Понимаешь, тут ничего и придумывать не надо, само всплывает. Я вот перечитывал с полгода назад «Мифы Древней Греции» от нечего делать, карго в Пекине зависло, работы нет… В общем, прочитал, а потом вдруг увидел все с другой стороны, ну, как бы с другой точки зрения.

— Ну-ну! — Миша даже сел, чтобы лучше слышать.

— Так вот: с другой точки зрения все эти герои были сволочами редкостными. И свиньями. Геракл перебил кентавров, которые его воспитали и любили. Хронос вообще своих детей сожрал. Без приправы. Язон кинул Медею — во всех смыслах этого слова, я имею в виду. Тезей точно так же кинул Ариадну, а она его от верной смерти спасла, между прочим… О! Кстати о Тезее! Ведь с той самой другой точки зрения все вообще выглядело очень и очень нелицеприятно. Помните, его папаша Эгей в случае безвременной кончины сыночка в жвалах Минотавра просил на галере черный парус поставить? Ну вот, победил, стало быть, Тезей Минотавра — кстати, тоже интересно, кого он там на самом деле победил — и поплыл, радостный, в родимые Афины. А темной ночью прокрался на палубу и подрезал, тать, парусные канаты, как они там называются — ванты, что ли… И белый парус сорвало ветром. Ну, а дальше все происходило по канонизированной версии: поставили, за неимением белого, черный; Эгей, его на горизонте узрев, сиганул в море имени себя; безутешный Тезей стал царем Афин… Ну очень надоел парню живучий папаша, а тут такая возможность! Что скажешь, Ростик, могло быть такое?

— Могло. Еще как могло. И сколько раз было. Одна французская династия Валуа чего стоит. Или наши: Святослав, Андрей Боголюбский, Святополк Окаянный, да тот же Юрий Долгорукий, в конце концов. Ради пары вшивых деревенек — всю родню под корень… Нынешние бандюки против тех ребят выглядят пухлыми ангелочками с картины Рафаэля «Сикстинская мадонна».

Ай да Болек! В который раз меня уел! И ведь не просто удивляет — потрясает. До глубины души. Я тоже пытался видеть в Истории иное, но не так: писал как бы смешные рассказики «Чартерная галера за Золотым руном», «Крестовый поход выходного дня», но это все ерунда, это — именно те самые Болековы бедные фантазии в рамках установленного.

— М-да… — протянул Лелек. — Неприятные типы…

— Да нет, приятный или неприятный, хороший или нехороший — это лишь от точки зрения зависит. В жизни черного и белого цветов не бывает. Есть только оттенки серого. Разной интенсивности.

— Слушай, дружище, а с чего это ты так историей заинтересовался? Ты, вроде, всегда был к литературе ближе.

— Видишь ли, Мишель, это ведь почти одно и то же — литература и история. Разные ипостаси одного явления. А заинтересовался… Понимаешь, у нас всех может не быть будущего — я имею в виду людей вообще — но прошлое у нас будет всегда. Плохое, хорошее, лживое, кровавое, спорное — все равно есть. И будет.

— О, Вован, смотри-ка!

— Так, так, так…

Вова Большой прочитал написанное на выдранном из блокнота листочке бумаги. Перечитал еще раз, вдумчиво. И широко ощерился:

— Ну вот, брателла, это то, что надо. Теперь они, падлы такие, никуда от нас с тобой не денутся.

Он разлил из початой литровой бутылки по полстакана:

— Давай, Леший, за фарт, в натуре… Адресок этой шмары есть?

— Сивый обещался к утру добыть.

«Братки» разлили по очередной и, довольно ухмыляясь, звонко чокнулись.

ГЛАВА 19

Неспешно шел третий день плавания. От вчерашней солнечной погоды осталось одно только светлое воспоминание, небо обложило низкими тучами, зарядил нудный монотонный дождь. Мы правда, от этого особо не страдали, ибо валяться под прямыми палящими лучами на верхней палубе все равно не смогли бы: вчерашние неумеренные солнечные ванны придали нашим телам забавный оттенок цвета знамени развалившегося Союза. По той же причине мы старательно оттопыривали локти, пытаясь не касаться ими обожженных боков. Неумеренность, как кто-то справедливо заметил, вредна. Во всем.

По причине дождя мы оккупировали бар и пили пиво. Я, Болек и Лелек — у стойки, вежливо беседуя о капризах погоды с приветливой «фрау кельнер», а Мишель — за столиком в углу, рядом с некой блеклой девицей в мини-юбке (Лелек наименовал ее «Мимо-юбка»). На мой взгляд, такую юбчонку можно было на себя натянуть лишь вследствие крайней стесненности в денежных средствах, когда не хватает на более приемлемый кусок материи, но бесцветная девица своего бедственного положения явно не стеснялась, и даже напротив — настырно совала под вдохновенный Мишин нос свои тощие ляжки, неестественно широко улыбаясь в ответ на его неслышный нам бесконечный спич.

— Во дает Мишель, — скорбно промолвил Лелек. — Не мог еще пару дней потерпеть. Скоро уж дома будем.

— Спермотоксикоз… — томно, на выдохе, изрек я и мечтательно закатил глаза. Все, включая «фрау кельнер» Зою, засмеялись.

Миша, поддерживая блеклое существо под ручку, направился к выходу. Проходя мимо нас он замедлил движение и церемонно сказал:

— Знакомьтесь, друзья мои, это Марина.

Мы горохом ссыпались со стульев, не сговариваясь, резко мотнули головами, как вышколенные гвардейские подпоручики и слаженно щелкнули «каблуками» кроссовок. Я даже явственно услышал проплывший по прокуренному бару малиновый звон шпор.

Девица галантно вцепилась в надежный Мишин локоть и они грациозно продефилировали на выход.

— Ну что ж, — первым нарушил молчание Болек, — о вкусах не спорят.

— Спорят, — сказал я, продолжая глядеть на закрывшуюся за парочкой дверь. — Чтобы был повод для драки.