Людмила Сурская - от любви до ненависти...

• Название: от любви до ненависти...
• Автор: Людмила Сурская
• Жанр: Исторические любовные романы

Ещё одна версия: о любви и ненависти царя Петра 1 и гетмана Мазепы, о роли его писаря Орлика и тайна Мотри Кочубей. Где Меншиков предстаёт совершенно ни в образе пушистого, верного друга, а сначала шпиона Лефорта, и уж потом целенаправленного на трон человека. Катерина- не пленённая шлюшка, а дочь голландца корабела с детства влюблённая в Петра. В истории это одна из загадочных личностей. Всё что известно о ней — сплетни и домыслы. Их авторы хорошо просматриваются — Меншиков, иностранцы и родня первой жены царя. У каждого была своя цель, а вместе они намотались в большой снежный ком. Но как нам известно- снег при тепле очень быстро таит. И вот, подхваченные посланниками, эти пересказы разлетелись по всей Европе и стали почти документальными. А в плетении в них несколько реальных имён и сцен… получилось то, что имеем. Всё тоньше. Помня нелюбовь народа к Анхен, как к иностранке, Пётр ловчил. Царь любил розыгрыши, шутки и представления. Отсюда и весь цирк с Катериной. Скрывая прошлое жены, царь целенаправленно водил всех за нос и не оставил следов. Пусть докажут, что я не права. Мазепа же, в моей книге, не только умный и хитрый, но жестокий и коварный, помешанный на польской короне шляхтич. В его понятии отсутствует слово — Родина, любовь, добро. Его кровь наполняет — власть, голова забита денежными знаками, а душа отдана на откуп дьяволу и колдунам. Даже полезные дела сделаны им поперёк себя. Одна дающая рука его в христианстве, другая ласкает католичество. Ничтожный и мерзкий в своём стремлении величия человечек. Я знаю — такой гетман не придётся по душе украинским националистам, но другим я его не увидела. Всё что он открыл и построил, было сделано, к моему сожалению, не для процветания Малороссии, а для увековечивания своего величия. Величие и богатство — вот его жизнь, а цель — польская корона. Мотря Кочубей вовсе не влюблённая в дряхлого старца девица, а несчастный ребёнок, попавший в чаклунские сети и запутавшийся в паутине интриг Мазепы. Кстати, обкатав Орлика на Мотре, Мазепа и возьмёт его в свои писари. И только Пётр — это Пётр, каким он был и возможно немножко такой, каким его не знали. А ещё — нашумевшая история Мазепы и Мотри не так проста, как кажется на первый взгляд. Её пытались описать многие, в основном в романтических тонах, но разобраться никто не удосужился. Увлёкшись лирикой, прошлись по верхам. Удивляясь: «Что-то в этой истории не так». А ведь и копать-то глубоко не надо было. Тем более и Пётр1, не поверив молве, попытался разобраться самолично. И первое, что сделал после Полтавской битвы и разгона Запорожской сечи — издал указ, запрещающий характерников, (своё название они получили от языческой богини Хары. Это особые воины, которых готовили волхвы. Говорят, что атаман Сирко прошёл обучение именно у них. Они могли ловить пули руками, бороться один с сотней и появляться в нескольких местах враз, создавая иллюзию войска), колдунов, чаклунов, волхвов. Мистика? А ничуть. Иначе, зачем царю понадобился указ и такие строгие меры. Пётр запретил колдовать и воздействовать на людей под страхом смерти. В тех местах то не было ерундой. Колдовали и ещё как. Знаменитая Диканька вотчина Кочубеев. Вот гетман Мазепа в достижении цели (Мотря) использовал магию характерников и чаклунов. Дотошный Пётр разобрался, а больше никому в голову не пришло. Романтический след перевесил. Все спокойно приняли историю любви 16 летней девочки к 70- летнему дряхлому развратнику на ура!

И, конечно, мне очень хотелось поставить точку: почему всё-таки Мазепа, обласканный царём, служивший столько лет российскому престолу вдруг подаётся к шведам?

---

Кто бы знал, что эта связь будет такой прочной, а пара удачной.

Петру, конечно, не очень приятно, что другие мужчины любуются её красотой и всё же гордился ею, когда каждый из мужчин оборачивался, чтобы посмотреть на его любимую женщину. Он хмурился, но справляясь со своей ревностью, был счастлив. Знал, что этой красивой женщине нужен он один. Прекрасное сочетание. А с чужими просмотрами придётся смириться, что поделаешь с тем, раз её обаяние притягивало взгляды, как магнит. Когда его отвлекали от этого божественного создания разговорами, и он вынужден был стоять от неё вдалеке, его строгое лицо смягчалось, встретившись с ней взглядом. Это замечали все. Зал гудел от шёпота, конкурируя с музыкой. А грозный Пётр лишь хитро поднимал бровь и целовал любимой пальчики.

Но всем известно, что балы в России не только место для танцев и амуров, но для дел. Французы настаивали на конфиденциальном разговоре. Меншиков шепнул. Пётр подвёл Кэт к своей сестре, царевне Натальи: «Составь компанейство Катеньке». Та лениво теребя веер, посмотрела на брата удивлённо, но Пётр не повёл бровью: «Куда вы денетесь, будете делать то, что я сказал». Сам же, извинившись и отвесив поклон, отлучился. Он двинулся дальше по залу, и Кэт с сожалением и тревогой смотрела ему в след. Тем временем все взгляды были обращены на неё. Кэт, как говорится, была на высоте, но наслаждаться своим триумфом в силу своего характера не могла. Ей всё время казалось, что и внимание и почести ей оказаны не по праву и она не достойна за свой грех всего этого. Ведь она просто любит его и большего счастья и награды для себя не хочет. От того свернувшись вся, как цветок на ночь в бутон, она спряталась за Натали и наблюдала за происходящим на балу оттуда. Нашлись тут же кавалеры, подсунувшиеся к ней с поклонами, любезностями и, сверкая страстными очами, осведомились, не могут ли они быть ей чем-то полезными? Кэт покраснела и замотала головой:

— О, нет… Я признательна вам, но нет…

Наташа, проводив улыбкой озадаченных поклонников, наклонилась к ушку Катерины:

— Ты, лапушка, пользуешься успехом у мужчин.

Кэт вновь мучительно покраснела и тихо, но пылко высказалась:

— Это не хорошо… Мне не надо… Один Пётр в моём сердце и голове.

Для убедительности она ткнула пальчиком в те места, мол, вот здесь.

Царевна внимательно осмотрела её и опустила свою ладонь на её запястье. Кэт знала, что обозначает этот жест — её поддержку. Взгляд же Кэт был обращён в ту часть зала, что скрыла от неё Петра.

Разговор с французами не был долгим. После поздравительных дифирамб и восхищений вроде того, что гром ваших побед облетел все континенты, царю вручили приглашение посетить Францию. Европа просто изнывала от любопытства. Ей не терпелось лицезреть русского медведя наделавшего столько шуму. Пётр потёр ладонью подбородок и погрузился в размышления. «Посмотреть хотят, а в помощи отказали. Теперь они будут ненавидеть Россию ещё сильнее, потому что боятся. А мы будем улыбаться и доказывать, что очень хорошие и бояться нас нечего». Проводив их, Меншиков тут же подсунулся со своим интересом:

— Мин херц, как поживает прелестная Катерина Алексеевна? — спросил он медово улыбаясь.

Думающий о прошедшем разговоре царь не сразу включился в беседу. Погружённый в свои мысли, он с застывшим взглядом смотрел куда-то мимо него. Однако светлейший не унимался:- Я что не то спросил или ты не хочешь ни с кем о ней говорить?

Царь потёр висок. Светлейший внимательно смотрел на него.

Пётр нетерпеливо пожал плечами и, вздохнув, взглянул на любезного друга. Чего он хочет с него? Разве не понятно! Он любит Катеньку от ноготка до макушки. Любит до безумия, но говорить об этом ни с кем не хочет. Ни с одним человеком. Любопытство друга не вполне объяснимо и доходчиво. Ведь он предупредил на этот счёт Меншикова. Неужели ж мало? Ясно, что Меншиков забывался. Неужели ж не перегорело, иначе чего он добивается? Пётр сделал интригующую паузу и мысленно улыбнулся.

— Угадал. Она моя жена. И это только наши с ней дела. Понятно? — ответил он резко, когда молчание затянулось.

Светлейший оторопел. Какая жена? Он что тайно обвенчался? С него станется… Да нет не может быть… Меншиков забывшись засунул палец под парик. Двух девочек уже прохлопал, эта мартышка родила ему. Правда, они не претендентки на трон, чёрт с ним пусть живут… На что наметилась эта таинственная особа понятно. Царицей быть хочет. Но через него, светлейшего, ей не перескочить. Такому не быть! А её соплячки? Может всё же не тянуть?… Хотя на что они, какая от них помеха. Ладно, пусть пока живут, бабы на трон не сядут. Да ещё не законнорождённые. Но вот с сыновьями пришлось быть не добрым. Помогли благодетели Алексея, обеспокоенные новым потомством и престонаследием. Они, естественно, не понимают, что вступив в негласный союз с ними, Меншиков заботится отнюдь ни об них, а расчищает путь себе. Пётр, ожидая ответа, покашлял, торопя замешкавшегося друга. А тот отмерев, решил выяснить всё до конца:

— Не понял… Какая жена… Венчались? Тайно…

Петра перекосило. Почему он должен с ним что-то обсуждать. Что за манера лезть в чужие дела. Рявкнул так, что у светлейшего затряслись щёки:

— Без разницы. Я сказал, значит, так тому и быть! Обвенчаюсь при случае в более свободное время, сейчас не досуг. Я никогда не был так счастлив, как сейчас!

— Я рад за тебя, — пробубнил он. А что ему оставалось после такого довольного и радостного вида царя и раздражённого ответа.

— Ты говоришь это с такой горечью, — произнёс Пётр, сверкая глазами. — Аль приглянулась?

Несмотря на вспышку царя, у Меншикова отлегло от сердца. Ну говорить-то он может что ему вздумается… Бракосочетание царя он допустить не может. Наследников законных больше тоже. С Алексеем позже управится. Это не трудно учитывая его слабость и никчёмность. Но надо помнить — сейчас царь как никогда силён и может за милую душу решиться на такое безумие, как венчание, поэтому нужно быть начеку. До этого дня ему это удавалось. Он пугал Петра вспышками недовольства, шатанием… царь соглашался и не торопился выводить «свою голубушку» в свет. Но вот сегодня царь посвоевольничал… Меншиков кипел, правда, все свои планы хранил в себе, с собой советовался и сам их воплощал. Не дай Бог, кто прознается… Это предположение показалось настолько неприятным, что он невольно поморщился. «Придёт же такое в голову!» Кэт ему приблизить так и не удалось. Она принимала подарки, шептала: — «Я признательна, бесконечно признательна». Но это всё.

— Мин херц, не стоит пылить. Интересно же знать о красотке, которая произвела такой фурор в зале.

Пётр знал — это правда. Тёмноволосая, со спадающими кудрявыми локонами и с лукавой улыбкой, то застенчивой на алых губах Кэт, выглядела прелестно. Жизнерадостная её натура в плюсе с распахнутыми в счастье глазами и выгнутыми дугами бровей была неотразима. Он готов с ней вообще ни на один миг не расставаться. До сих пор ни одна женщина не доводила его до такого состояния. Хлопнув Алексашку дружеским жестом по плечу, Пётр подтолкнул его к двери:

— Пошли танцевать, а то дамы заждались. Скучают поди… А ты вон мрачнее тучи.

— Кто я? — опешил Меншиков.

— Ну не я же. Женить тебя надо самая пора.

Меншиков опять в удивлении раскрыл рот:

— Меня?

Пётр весело кашлянул и расплылся в хитрой улыбке.

— Ну не меня же, я свою половинку уже нашёл. Семью создал. И я не допущу, чтобы кто-то и что-то повлияло на моё решение. — Выделив голосом это, он уставился на светлейшего, как будто именно в лице того были сосредоточены все препятствия его счастью. И только посверлив того глазами, продолжил уже речь о нём:- А ты не топчись возле меня, тесно нам, на пятки друг другу наступаем.

— Разве? — повернулся он непонимающе к царю.

Всё это испортило настроение и произвело на Меншикова дурное впечатление. Поприжгло, и крепко. «Пётр может задастся целью и взаправду женить!» Поразмыслив он, кусая нижнюю губу ставшую у него яркой, промычал:

— Я о женитьбе… своей… Так неожиданно, мне надо подумать… Я не готов… Мин херц, говорю чистую правду, — ныл он безжизненным голосом, но Пётр совершенно не обращал на него внимания. Его привлёк шум за дверью. Два гигантских шага и он распахнул её. Там уперев голову в голову и держа друг друга за лацканы ходили кругом пытаясь достать друг друга ногами два его офицера. Их чрезмерное пыхтение собирало зрителей. Вспыливший было Пётр. Как-то вдруг остыл и попытался разглядеть лица петухов. Меншиков угодливо сообщил, мол, ваш любимчик Михаил с сыном своего бывшего барина бодается. Из-за бабы сей компот. И рассказал всё что знал про эту историю. Пётр припомнил просьбу Катерины. «Да-да-да… Разберёмся» И как гаркнет над драчунами: «Смирно!» Те ещё потоптались. Покосились на царя и отступились. Поправляя шарфы и ища шляпы, они пытались пристроить к камзолам оторванное шитьё и кружева. Отвечать о причине поединка, а сиречь — драки, оба говорить отказались. Пётр шепнул одному из прибежавших на шум офицеров два слова. Тот исчез и через пару минут объявился с испуганной девицей, лет ошестнадцати. Она не хлопнулась царю в ноги, а сделав реверанс метнулась к Михаилу, промокая кружевным платочком ему кровь на виске. Пётр пошевелил усами.