Николай Морозов - Новый взгляд на историю Русского государства

• Название: Новый взгляд на историю Русского государства
• Автор: Николай Морозов
• Издательство: Издательство Санкт-Петербургского университета
• Жанр: Культурология
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-288-04401-4

Книга одного из лидеров партии «Народная воля» Николая Александровича Морозова (1854-1946) представляет часть многотомного исследования «Христос» (1924-1932), в котором был предложен пересмотр основных фактов всемирной истории. Работа Морозова продолжает его известные толкования Библии: «Откровение в грозе и буре» (1907) и «Пророки» (1914). Выявление астрономических свидетельств в русских летописях и их датировка служит Морозову основой для переписывания русской истории. Применяемые методы и выводы, к которым приходит Морозов, позволяют отнести его к предшественникам «новой хронологии».

---

А затем дело становится еще хуже: Батюшка-священник (Батя-хан) отправляет его по непроходимым, при тогдашних культурных условиях путям сообщения, в Забайкалье, в какое-то пропавшее затем без следа урочище на реке Амуре к Великому Хану (т. е. в переводе к Великому Священнику — Pontifex Maximus по латыни) и через 7 лет путешествия, в 1250 году, Александр Невский возвращается обратно с бумагой («ярлыком») на княжение в Киеве и Новгороде, а его брат Андрей с бумагой на княжение во Владимире. Потом за великую покорность и усердие Александр Невский получает еще ярлык[303] на великое княжение во Владимире и умирает благополучно через 11 лет 14 ноября 1263 года, после чего, несмотря на такую свою преданность бусурманам и бусурманству, причисляется православною церковью к лику святых. Его мощи открываются еще в 1381 году, т.е. за сто лет до сброса «татарского ига» Московским великим князем Иоанном III, а в 1724 году переносятся, будто бы, из Владимира в Петербург в Александро-Невскую Лавру.

Но ведь это же все так нелепо, что мне для оправдания остается только отослать читателя к любому подробному энциклопедическому словарю для проверки такой биографии. Ведь ехать из Великого Новгорода после победы над шведами, над Ливонским и Тевтонским орденами и над Литовцами за нижнюю Волгу в Прикаспийскую Орду, а затем еще и в Забайкалье (!!) на реку Амур (!!), чтобы утвердиться у тамошнего бусурманского Великого Первосвященника в правах на христианское княжение в защищенном так блестяще Великом Новгороде, это то же самое, как если бы русский царь Александр I после отражения Наполеона поехал утверждаться в своих правах на царствование в России к шаману на Чукотский Нос и возвратился бы оттуда с «ненецкой» грамотой на Всероссийское царствование, после чего, несмотря на такую великую преданность шаманству, был бы причислен русской церковью к лику святых.

Другое дело, если после своих блестящих побед на льду Чудского озера над Ливонским и Тевтонским орденами он почувствовал, что они все-таки не оставят его в покое и решил отдаться под покровительство более влиятельного гроссмейстера Ордена Святого Креста на несоседнем с ним и потому безопасном Балканском полуострове, и поехал не в Сарай в степях за Волгой, а в Сараево в Боснии, где жил папский наместник[304], и затем не в Урочище на р. Амуре, а в Рим на реке Тибре, к римскому Великому Первосвященнику (Pontifex Maximus) и, приобщившись к униатству, привез оттуда буллу на княжение. Тогда понятно, что он вполне обеспечил бы свое княжество от нападения соседних с ним Ливонского и Тевтонского орденов. А за такое свое усердие он, естественно, был бы причислен к святым своею церковью, если б она в то время была униатскою и в Киеве, и в Новгороде, и во Владимире.

Только тогда вся эта нелепица исчезает и получается вполне реальный смысл и, при том, вполне гармонирующий с остальными характеристичными феодальными отношениями того времени.

Вот, например, около семидесяти лет до этого римско-германский император Фридрих I Рыжая Борода (1152-1190) тоже воюет против воли папы с итальянскими папистами, но в 1177 году едет в Венецию принести папе земной поклон и покаяние и, прощенный, утверждается папой в своих «императорских правах». Но и этого мало. Он предпринимает в пользу папской власти крестовый поход против магометан-сельджуков в Малой Азии и там, по словам историков, даже тонет во славу папства при переправе через реку Салеф в древней Киликии (Cilicia), отошедшей к Армении (хотя, по немецкому народному преданию, он еще и до сих пор спит спокойно в одном из далеких восточных замков, но проснется и встанет в тот день, когда Германии будет грозить смертельная опасность, и восстановит в прежнем блеске и силе Германскую Римскую Империю).

А вот и другой пример.

Уже во время самого Александра Невского (1220-1263 гг.), внук только что указанного спящего до сих пор Рыжебородого Фридриха — Фридрих II, император западной Римской империи, король «обеих Сицилии» (1220-1255 гг.), тоже, будучи католиком и даже крестоносцем, ведет затем «ожесточенную борьбу» с самим папой Григорием IX, который за это отлучает его от церкви, но продолжает борьбу и с преемником Григория Иннокентием IV и за упорство свое объявляется, наконец, отрешенным от германского престола целым католическим собором в Лионе в 1245 году. Однако и здесь ясно, что если бы Фридрих II вместо «упорства» поехал к папе, как его дед «Рыжая Борода», то папа обратно принял бы его в лоно своей церкви.

И вот, вся история Александра Невского, разбившего сначала тевтонских рыцарей, а потом поехавшего в Рим просить у папы утверждения на свое княжение, так сходна с историей этих современных ему Фридрихов, что невольно приходит мысль: не действовал ли он по примеру Фридриха I и не окончил ли ссору более благоразумно, чем Фридрих II?

Так все нелепое с современной нам Заволжской и с Забайкальской точкой зрения в истории русского псевдомонгольского ига приходит в логический порядок и в соответствие с реальной историей того времени, как только Чингисхана (т. е. царственного священника)[305] мы признаем монгольским призраком римского царственного хана-священника. А вместе с тем исчезает и целый ряд других несообразностей, которыми полна вся история «татарского ига», если мы будем продолжать считать его за монгольско-татарское, а не за униатское татарское иго, которое тяготило русский народ своими сборами в пользу папской церкви. Вот хотя бы летописные записи о Ростовском князе Борисе Васильевиче (1231-1277), который за 14 лет княжения восемь раз ездил в «Орду» и дважды посылался к «Великому хану». Но как же он успел, если Великий Хан жил не в Ватикане?

В согласии с этим находятся и другие географические факты, например, что мы нигде не находим страны Татарии за исключением венгерских Татров. Общая схема русской истории представляется с новой точки зрения такой.

Первый ее период, до взятия Царьграда крестоносцами, является полумифическим.

Не отвергая крещения «Владимира Святого» по греческому обряду, а, следовательно, и греческого влияния хотя бы на одно Киевское княжество, как первого зародыша будущей русской истории, мы должны признать, что после взятия Царьграда крестоносцами все славянские народности на Балканах, а с ними и Киевское княжество, приняли униатство. Они держались его и после обратного взятия греками Царь-града вплоть до 1480 года, когда Московский Великий князь Иван III отказался, вступив в брак с Софией Палеолог и в союз с крымским ханом Менгли-Гиреем, платить папе, а не монгольскому первосвященнику, униатский налог при сочувствии всего своего народа и национального русского духовенства, переставшего боготворить римского папу после Авиньонского пленения (1305-1377) и католического раскола (1378-1417 гг.) и запомнившего только католические поборы и налоги.

С этого момента и по этой причине весь период русского униатства и стал называться татрским, в русском народном произношении — татарским, а по-гречески даже «тартарским», т. е. адским, игом. А затем началось умышленное перенесение папистами сцены действия в Монголию.

Действительно, после битвы на Косовом поле в 1389 году, когда был убит наступавшими на славян турками последний независимый правитель Сербии Лазарь, и югославянские христианские земли подпали под другое магометанское иго, с этим новым игом в последующих поколениях стали невольно объединять и былое латинское иго и, таким образом, переселять его с запада на восток, что было как раз на руку папству, которому турки тоже угрожали.

Соединившиеся интересы латинян и славян, а с ними, может быть, и греков, стали подсказывать им, как это постоянно бывает, новые мысли:

— А действительно ли татрское иго было христианское, католическое, а не адское, тартарское, пришедшее от турецких единоплеменников в Туркестане?

Такая мысль, как соответствующая интимным желаниям обеих сторон, должна была показаться очень удачной ученым клерикалам по итальянской пословице: se non e'vero, e'ben trovato (если и не правда, то хорошо придумано).

— Вместо того, чтобы вспомнить старые счеты, не лучше ли их позабыть в виду необходимости объединиться против общего врага?

Но для того, чтобы все забыть, необходимо было объяснить, откуда же пришло это татарское иго, о котором еще ходили в народах ужасающие сказания? Конечно, надо извести его оттуда же, откуда пришли и наличные угнетатели — турки. И это было сделать легко.

Восточное название римских священников «ханами»[306], а великих первосвященников (pontifices maximi) хаганами, а по другому произношению Ка-ганами и Ха-канами, было взято прямо из Библии. Возьмем, например, библейскую книгу «Цари», которая, как мы видели в I и VII томах, представляет в действительности якобы затерянные «Царьградские консулярии»[307] и трактует под именем богоборческих и богославных царей — израильских и иудейских — о цезарях Восточной и Западной Римской империй. Там священник Иодай при царе Иоасе (Цари II, 12,3) соответствует, судя по своему времени, патриарху Иоанну Златоусту при царь-градском императоре Аркадии (395-408), и назван ханом. Значит, и вообще христианские патриархи назывались ханами, как об этом свидетельствует, между прочим, и название жилища папы в Риме Ватиканом, т. е. жилищем хана.