Николай Морозов - Новый взгляд на историю Русского государства

• Название: Новый взгляд на историю Русского государства
• Автор: Николай Морозов
• Издательство: Издательство Санкт-Петербургского университета
• Жанр: Культурология
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-288-04401-4

Книга одного из лидеров партии «Народная воля» Николая Александровича Морозова (1854-1946) представляет часть многотомного исследования «Христос» (1924-1932), в котором был предложен пересмотр основных фактов всемирной истории. Работа Морозова продолжает его известные толкования Библии: «Откровение в грозе и буре» (1907) и «Пророки» (1914). Выявление астрономических свидетельств в русских летописях и их датировка служит Морозову основой для переписывания русской истории. Применяемые методы и выводы, к которым приходит Морозов, позволяют отнести его к предшественникам «новой хронологии».

---

Вернулся я из города Булгара с князем, которого царь отрядил вместе со мною, и застал я его ставку в местности, известной под именем Бишдаг (Бештау около Пятигорска). Это было 28 рамазана. Я присутствовал с ним при праздничном богослужении... Султан остановился у деревянной башни, которая называется кутк (по-русски — киоск), и уселся в ней с женами своими...

Поставлены были щиты для стрельбы каждому начальнику томана (т.е. темнику, от русского тма — 10 тысяч) особый щит. Начальником томана (тьмы) у них называется тот, у которого 10000 всадников. Присутствовало таких темников 17, предводительствовавших 170-ю тысячами...

Принесли золотые и серебряные сосуды для питья[268]; большею частью они пьют медовое вино. Они ханефийского толка (иначе канефейского, вероятно от греческого тйнотеи, т. е. Новозаветники) и считают вино дозволенным.

Когда султан захочет пить, то дочь его берет кувшин в руку, приседает (делает реверанс) и потом подает ему кувшин. Он пьет, а затем она берет другой кувшин и подает его старшей фаворитке, которая пьет из него. Потом она подает остальным фавориткам по старшинству их. Затем наследник престола берет кувшин, кланяется и подает его отцу, который пьет, потом фавориткам, и наконец сестре, кланяясь им всем. Тогда встает второй сын, берет кувшин, угощает брата своего и кланяется ему. Встают старшие князья; каждый из них подает пить наследнику престола и кланяется ему. Потом встают царевичи и каждый из них подает пить этому второму сыну и кланяется ему. Затем встают младшие князья и подают пить царевичам. В это время поются песни.

Мы пришли в мечеть выжидать соборной молитвы. Султан запоздал. Кто говорил, что он не придет, потому что опьянел, но по прошествии долгого времени он прибыл, пошатываясь, приветствуя сейида-шерифа и улыбаясь ему. Он называл его „ата“, что на тюркском языке значит отец (тятя). Мы помолились соборно, народ вернулся в свои жилища и при царе остались в эту ночь фаворитки и дочь.

Когда праздник кончился, мы отправились в путь с султаном и его ставкою и прибыли к городу Хаджи-хану (Астрахани)[269]. Тархан значит у них место, изъятое от податей; пишется через „та“, „р“, „ха“, и „н“. Город этот получил название свое от тюркского хаджи паломника, одного из благочестивцев, поселившегося тут. Султан отдал ему это место беспошлинно и оно стало деревней; потом оно увеличилось и сделалось городом. Это один из лучших городов, с большими базарами, построенный на реке Итили, которая одна из больших рек мира. Царь остается здесь до тех пор, пока усиливается стужа и река замерзает... по реке этой и соединенным с нею водам зимою ездят в арбах на расстоянии 3 дней пути. Часто по ней проходят караваны, даже и в конце зимней поры, но при этом тонут и погибают.

Когда мы прибыли в город Хаджи-тарха (Ас-Траханъ[270]), то фаворитка Баялунь, дочь Византийского царя, просила султана позволить ей посетить своего отца, чтобы у него разрешиться от бремени, а потом возвратиться к нему. Он дал ей позволение и она попросила его позволить мне отправиться в сообществе ее для осмотра Константинополя Великого. Он дал мне позволение и подарил мне 1500 динаров, халат и множество лошадей. Каждая из фавориток подарила мне серебряные слитки, которые они называют саумами (суммами) — пишется через „са“; в единственном числе саума (сумма). А дочь его одарила меня больше всех, одела меня и дала мне верхового коня.

Мы отправились 10-го шеввали[271] (14 июня 1334 году) в сообществе Баялунь и под ее покровительством. Царь проехал для проводов ее одну станцию. Царицы проехали вторую станцию и потом тоже вернулись.

Отряд наш составлял около 500 всадников, в том числе до 200 слуг из невольников и византийцев; остальные из тюрков. Было при ней также до 200 девушек, по большей части византийских... Было с нею еще десять византийских отроков и столько же индийских (!?). Старший начальник индийцев назывался — Сунбулем, а начальник византийцев — Михаилом. Тюрки же называют его Лулу (жемчужина); он был одним из великих храбрецов...

Мы направились к городу Укаку — пишется через „у“ и „ка“ (такого нигде нет) — городу средней величины, но красивой постройки, с обильными благами и сильной стужей.

Между ним и между Сараем, столицей великого царя (Узбека) 10 дней пути, а на один день пути из этого города находятся горы Русских. Последние — христиане, красноволосые, голубоглазые, безобразной наружности, народ плутовской. У них серебряные рудники (никогда не было!) и из их страны привозятся серебряные слитки, на которые продается и покупается товар в этом крае...

Через десять дней мы из этого города прибыли в город Сурдак (Судак, Сурож), имя которого пишется через „су“, „р“, „да“ и „к“. Это один из городов Кипчацкой степи на берегу моря. Гавань его одна из самых больших и самых лучших. Вокруг него сады и воды; населяют его Турки и под их покровительством несколько греков, которые занимаются ремеслами. Большая часть домов его деревянные. Город тот прежде был велик, но большая часть его была разрушена по причине раздора, который произошел между византийцами и турками, и в котором победа сначала осталась за византийцами. Тогда туркам помогли их сообщники, которые перебили византийцев страшнейшим образом и выгнали. Только часть их остается там под покровительством турок до сего времени...»

Но по словам самых ортодоксальных историков город Судак с 1365 года был Генуэзский, а с 1475 года — турецкий город. Значит это написано не ранее 1480-1500 года. А каким же образом говорят, что Ибн-Батута путешествовал между 1302-1377 годами?

«Потом, — продолжает сын Батуты, — мы прибыли к городу, известному под именем Баба-Салтук (т. е. отец Салтук[272]). Баба имеет у них такое же значение, как у Берберов (т. е. папа, отец); они только резче произносят букву „б“. Салтук — пишется это имя через „сал“, „ту“ и „к“ — был, говорят, прорицатель, и про него рассказывают такие вещи, которые запрещает закон. Этот город самый крайний из турецких городов; между ним и между первыми владениями византийцев 18 дней пути степью, без всякой оседлости, в том числе 8 дней без воды. Запасается для них вода и везется в мехах и бурдюках на арбах...

В половине Дзуль-каады (июль 1334 году) мы вступили в степь. С того дня, когда нас покинул царь, до начала степи мы ехали 19 дней и были на остановках 5 дней... После этого мы прибыли в крепость Махтули; это первые владения византийцев — пишется имя ее через „ма“, „х“, „ту“ и „ли“. Так как византийцы уже слышали о приезде этой царицы в их край, то в крепость прибыл Кефали (голова) Никула Византиец с большим войском и большим угощением, а из дворца отца ее, царя Константинопольского, приехали дамы и акушерки.

Между Махтули и Константинополем 22 дня пути; из них 16 дней до пролива и 6 дней до Константинополя... Находившимся в свите хатуни туркам стало ясно, что она обратилась к вере своих предков и желает остаться при своем отце, и они попросили у нее позволения вернуться в свою землю. Она дала им позволение, одарила их богатыми подарками и отправила с ними, для препровождения их восвояси, князя, называвшегося Саруджа малый (Сережа?) с 500 всадниками».

Вместе с ними, — по словам сына Батуты, — поехал обратно в Дештское царство и он, и так описывает тогдашнюю погоду[273].

«Было это во время сильной стужи. Я одел три шубы и две пары шаровар, из которых одна была с подбоем. На ногах у меня была шерстяная обувь, поверх ее обувь, подбитая холщевой материей, и сверх этого обувь из лошадиной кожи, подбитой волчьей шкурой... Когда я умывал лицо свое, то вода, прикасаясь к бороде моей, замерзала; я дотрагивался до нее и с нее падало нечто вроде снега. Вода, которая текла из моего носу, тоже замерзала на усах. Вследствие множества платья, которое было на мне, я не был в состоянии влезать на арбу, так что меня подсаживали мои спутники.

Я прибыл в город Хаджи-тархан (Ас-траханъ), где мы покинули царя Уза-бека. Оказалось, что он уже уехал и поселился в столице своего царства. Мы ехали по льду реки Итили и соединенным с нею водам три дня. Река была замерзшая. Когда мы нуждались в воде, то отламывали кусок льду, кидали его в котел, где он опять становился водой и мы пили ее и употребляли на варку.

Приехали мы наконец в город Сарай[274], — имя его пишется через „са“ и „рай“. Известен он под именем Сарая-Берке. Это столица царя Уза-бека. Зашли мы к царю и он расспросил нас о том, как мы съездили, о царе Византийском и о городе его. Мы сообщили ему обо всем этом и он приказал дать нам пропитание и помещение».

Так калейдоскопически перемешиваются у Ибн-Батуты правильные сведения с нелепостями и сухие описания с романтикой. И вот мы подошли к самому нелепому по географическим условиям месту.