Макс Пикар - МИР ТИШИНЫ

• Название: МИР ТИШИНЫ
• Автор: Макс Пикар
• Жанр: Философия

В своей книге Макс Пикар (Max Picard), автор "Бегства от Бога", повествует о целебной силе Тишины - силе ненавязчивых, тихих вещей, способной вновь собрать воедино разрушенный мир; способной заполнить собою вульгарный мир шума и отчаяния и возвратить ему утраченные любовь и веру. В сегодняшнем мире - мире, лишённом тишины - человек уже не может восстановить свои силы, его единственной целью осталось одно только развитие. В мире без тишины он утратил ощущение радости, ибо ощущение это во всей своей глубине доступно лишь на родных просторах тишины. 

Вышедшая в 1919 году одна из ранних книг Пикара "Последний человек" произвела неизгладимое впечатление на его друга Райнера Рильке, и тот часто затем возвращался к ней. С тех пор по всей Европе за Пикаром закрепилась репутация человека, со всей решимостью посвятившего свою жизнь и мысль вере. Он - поэт, направивший свой дар на поиски причин прискорбного состояния, в котором пребывает наш мир сегодня, с тем, чтобы вселить в нас надежду.  

---

Сегодня вещи связаны друг с другом посредством причинно-следственной связи так, что вещи выступают лишь в роли сырья для неё - и это тоже неотъемлемый атрибут вербального шума.   

Не стоит воспринимать это как акт насилия со стороны причинно-следственной связи. Связь такая необходима, она элемент структуры человека. Да и сами вещи готовы взаимодействовать друг с другом согласно законам каузальности. Однако такая связь не должна быть автономной, не должна существовать лишь ради одной себя, но ради вещей и ради самого человека.  

Психоанализ, глубинная психология и большая часть других психологических учений анализируют явления, опираясь на бесконечное множество их толкований. Феномен заваливают его объяснениями и в итоге он растворяется в них.  Подобно тому как слово разваливается на куски во всеобщем словесном гуле, так и феномен или факт разваливается на куски в процессе объяснения. Подобно тому, как больше нет точно определённых слов, но есть лишь разрозненный словесный гул, так нет больше и очевидных фактов и феноменов, но только разрозненные толкования фактов и феноменов.

Сегодня существует нечто вроде механизма толкования, который работает автоматически, затягивая феномены в свою деятельность. Всё как будто уже заранее истолковано - ещё даже до того, как явился сам феномен. И уже не толкования подыскиваются для разъяснения феномена, но сам феномен становится сырьём для уже готового толкования.

Психоаналитические толкования и толкования глубинной психологии полностью выхолащивают феномены. К примеру, феномены отца, матери и сына сводятся на нет толкованием, приготовленным для них психоанализом: Эдип убил отца и стал мужем своей матери. Два этих чудовищных преступления смешиваются психоанализом вместе с феноменами отца, матери и сына и низводятся до уровня всего лишь привеска к эротическому комплексу.  Там, где Софокл впервые выводит на свет  омраченный убийством феномен отцовства, очевидна суть: убили отца - отца! Конечно, инцестуозная связь, в которую вступили мать с сыном, разрушает образ матери - но только в непосредственный миг самой этой связи. Однако он возрождается снова в момент сыновнего искупления. И этот образ становится отражением изначального феномена материнства. Не Эдип, но сама судьба выколола себе глаза, лишь бы не видеть, как на краю страдания (а не на краю толкования) погибают и вновь воскресают отец, мать и сын.

После этой трагедии изначальные феномены материнства и отцовства стоят ещё прочнее на своих позициях. Кажется, после неё земля становится ещё лучшей опорой. Кажется, земля впервые обрела для себя эти изначальные феномены. - Но психоанализ отбирает их у земли и развеивает по миру.

Современная экзистенциальная философия пытается вырваться из механизма вербального шума и вещей.

Человек бросает себя в ничто. Ему предпочтительнее оказаться в небытии, чем просто быть шестерёнкой в механизме слов и вещей. Кажется, что в таком броске механизм заклинивает, и человек, рухнувший в ничто, оказывается перед лицом нового начала.

Но человек перед лицом этого нового начала не существует. В небытии его нет: он растворился в нём. Нет больше человека, который мог бы приблизиться к основным категориям экзистенциальной философии: ужасу, заботе, смерти. Есть лишь пустота, в которой растворились человек с его заботой, ужасом и смертью - они погрузились во всепоглощающее ничто. Человек оказался в пустоши. И он сам эта пустошь, в которой отзвуки шумного мира слышны ещё громче, чем прежде.

В экзистенциальной философии есть что-то от подземной буровой установки, и шум этой машины является составной частью общего мира шума.

9

В таком вселенском шуме, где суть слов уже утеряна или больше не важна и замещена чистой акустикой, и где всё покрыто шумом и им же нивелировано, там  слово поэта, так же как и суетная болтовня погружены и поглощены в единый всё пронизывающий шум. 

Здесь нет места ни одиночеству, ни подлинной общности: есть лишь мешанина шума.

Два фундаментально противоположных объекта уже не стоят лицом к лицу, но соскальзывают один за другим в этот шум.

Нет больше никаких полярностей, а значит нет ни страсти, ни судьбы. То, что выдаёт себя за судьбу или рок, - всего лишь слияние многих шумов в один чудовищный оглушающий гул (гул нацизма, к примеру). Но это только временный сбой, перерыв в потоке шума.

Здесь больше нет нужды в воображении: у шума всего в достатке.

Нет необходимости превращать истину в ложь, когда хочется солгать, ибо в шуме истина не отлична от лжи.

Здесь жизнь - это появление из шума, а смерть - исчезновение в нём.

Однако механика вербального шума разносит больше злого, чем доброго, ибо сам феномен зла в большей степени соответствует структуре шума и его размытой неопределённости, чем феномен добра. Добро почти всегда чётко определенно и разграничено. В то же время зло обожает неопределённость сумерек. В сумерках оно способно проникнуть куда угодно.

Сам по себе вербальный шум не является злом, но он открывает дорогу злому: дух стремительно погружается в шум.

Однако зло, рождённое в шуме, отлично от зла Ричарда III, например. Оно обитает в человеке ещё до того, как тот решился на него, и даже до того, как он заметил его присутствие в себе.

Родство этого зла с шумом напоминает родство болотного растения с болотом: они соотносятся друг с другом уже с самого начала; где одно, там и другое. Болотное растение и болото, ложь и шум - одно выражает другое.

 Правда, в мире шума ещё по-прежнему живы простые явления: рождение, смерть и любовь. Но они существуют в мире, лишённом слов, в качестве голых феноменов, пребывая в одиночестве посреди всей этой механики. Они излучают вокруг себя свет - нигде так не светло, как тут - словно пытаясь выжечь окружающую их механику в пламени собственного свечения.

Сияние исходит из феноменов любви, смерти и детей. Это сияние переходит от одного феномена к другому, и в таком сиянии они перестают быть одинокими. В нём они связаны друг с другом: при помощи этого сияния эти явления общаются между собой. Там, где слово уничтожено,  это сияние стало языком изначального.   

РАДИО

1

Целый мир стал миром радио, и мир этот зиждется на словесном шуме - вот почему сегодня словесный шум не просто незначительная частичка мира.

Радио  - это машина, производящая абсолютный вербальный шум. Содержание больше не имеет значения; основная забота - это производство шума. Радио словно перемололо слова, превратив их в аморфную массу.

В радио нет ни тишины, ни подлинных слов, поскольку сложилась ситуация, в которой больше нет нужды в тишине или в словах, в которой слова перемолоты в радио шум, в которой всё наличествует и одновременно всё отсутствует.  

Радио полностью заняло пространство тишины. Тишины больше нет. Кажется, что даже когда радио выключено, радио шум неслышно продолжается. Радио шум так аморфен, что кажется, что ему нет ни конца, ни начала; он безграничен. И таков же тип человека, сформированного под постоянным влиянием шума: бесформенный, нерешительный как внутри, так и снаружи, лишённый чётких границ и стандартов.

Больше не осталось места, где можно было бы пребывать в тишине, ибо всё пространство уже заранее занято. Словно люди боятся, что тишина прорвётся в каком-нибудь месте и уничтожит шум радио. И таким образом всё пространство заполнено шумом, оно не смеет затихнуть, оно постоянно в обороне от тишины.

Нет больше тишины - одни лишь перерывы в радио шуме.

Не только то, что уже существует, но и то, что только ещё будет существовать в будущем, уже заранее занято радио. Шум настоящего сопровождает человека в будущее, которое также - шум, и которое поэтому уже знакомо ему ещё до того, как оно произойдёт. И настоящее, и будущее вызывают у него скуку, поскольку заранее уже всё известно.

В таком мире радио шума нет настоящего. То, что передаёт радио никогда не наличествует прямо перед человеком; объект никогда не присутствует непосредственным образом. По радио всё пребывает в непрерывном движении, в состоянии бесконечного потока; ничто не постоянно и неизменно. Прошлое, настоящее и будущее перемешаны между собой в затяжном, продолжительном шуме.

Поэтому шум радио разрушает человека. Человек, в чей долг входит стояние лицом к лицу с объектами во всей конкретности, оказывается лишён силы конкретного опыта настоящего.

Вот почему живущий в мире радио человек так раздражителен и встревожен: радио обрушивает на него поток всего, и в то же время ничего этого нет. Всё ускользает от него.

Прошлое, настоящее и будущее перемешались между собой в этом мире. Всё, что ещё только может случиться в будущем, уже присутствует в такой смеси, и  факт этот лишает человека в мире радио всякой надежды.