Эдуард Днепров - Женское образование в России

• Название: Женское образование в России
• Автор: Эдуард Днепров
• Жанр: Прочая научная литература
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-358-04650-5

В пособии впервые раскрывается процесс становления и развития средней женской школы в России в XVIII – начале XX в. в контексте общей социально-экономической системы образования. Анализируются государственная политика и истоки школьных реформ в области женского образования, показывается активное участие русского общества в его становлении. Описываются основные типы русской средней школы, ее устройство, новаторские подходы отечественной педагогики к проблемам женского образования, не только обусловившие его динамичное и плодотворное развитие, но и во многом ставшие образцом для зарубежных женских школ.

Для студентов педагогических вузов. Может быть полезно специалистам в сфере образования, ученым и преподавателям.

---

В-четвертых, такого рода обучение «среднего чина граждан», естественно, принимает характер реального образования (в значительной мере прикладного), что составляло существеннейшую особенность и одну из важнейших задач данной школьной реформы.

Все это очевидно означало неуклонное движение к сословной школе, что было неизбежным, поскольку именно в данный период окончательно складывался сословный строй русского общества. Будучи не в силах переступить через российские реалии, Екатерина II вынуждена была отказаться от многих прежних замыслов построения «новой школы», в том числе и от своей первоначальной идеи – не делать различий между сословиями, между образованием мальчиков и девочек, не допускать разрыва уровней мужского и женского образования и т. д.

Отмеченные перемены в общей образовательной политике 1780-х гг. вносили существенные изменения в жизнь Смольного института. Вторая екатерининская школьная реформа по сути представляла собой первую контрреформу женского образования в России, которая попыталась привести его в соответствие с заимствованной из Австрии «нормальной учебной системой». Эта контрреформа также началась с опережением – преобразования в Смольном институте на год упредили изменения в Сухопутном шляхетском корпусе. Последствия ее были неоднозначны. Её результатом стала, с одной стороны, говоря современным языком, определенная оптимизация внутреннего строя женской школы, с другой – утилитаризация женского образования.

Была и еще одна фундаментальная идея новой екатерининской школьной реформы 1780-х гг., имевшая не только существенное образовательное, но и принципиальное политическое значение и ставшая доминирующим принципом государственной образовательной политики на протяжении последующих двух столетий (за исключением редких периодов «оттепели» в образовании, периодов прогрессивных образовательных реформ). Это – принцип полного единообразия образовательной системы, заимствованный из австрийской школьной реформы, единообразия в организации школьной жизни, «в книгах и учебном способе, чтоб не воспоследовало ни в учителях, ни в книгах какого разврата ко вреду общей пользы» [154, с. 611].

В соответствии с этой идеей 28 марта 1783 г. было дано высочайшее распоряжение о преобразовании учебного плана Смольного института по образцу народных училищ и о проведении ревизии учебной части института. Комиссия под руководством будущего первого министра народного просвещения П. В. Завадовского вскрыла существенные недостатки как в общей организации института, так и в его учебной части. Она отметила, что, поскольку на дворянской половине института преподавание почти всех предметов велось на иностранном языке, воспитанницы «разучивались русской грамоте», не получали «ясных, твердых, последовательных знаний». «На мещанской половине были воспитанницы, не умевшие подписать свое имя». Общий вывод комиссии был неутешительным: институтское обучение «вдыхает в воспитанниц от наук отвращение и вместо просвещения разума омрачает оный» [76, вып. 14, с. 132].

Комиссия Завадовского внесла существенные улучшения в учебную часть Смольного института: ввела преподавание всех предметов на русском языке, заменила неспособных учительниц подготовленными учителями, ввела по сути впервые четкий учебный план, выработала новое «Расположение учения», по которому учебные предметы распределялись по возрастным группам, подготовила специально для Смольного «Наставление» учителям, основанное на дидактических принципах «Руководства учителям I и II класса народных училищ» – наглядность обучения, фронтальные беседы с классом и т. д. Все эти меры были одобрены Екатериной II.

Что же касается общих целей воспитания и обучения и, соответственно, средств их реализации, то комиссия Завадовского сделала существенный шаг назад по сравнению с той целью, которая имелась в виду при учреждении Смольного института. Общечеловеческая цель образования, по справедливому замечанию Е. И. Лихачевой, «была впервые сужена и специализирована… в чисто женскую». Теперь задача воспитания девиц «состояла наипаче в том, чтобы сделать их добрыми хозяйками, верными супругами и попечительными матерями». А для того надлежало «сочинить» различные наставления по поведению женщин в различных ипостасях семейной жизни с тем, чтобы они могли быть «опорой дома», «прелестью света и сокровищем для супруга» [94, кн. 1, с. 219, 276; выделено нами. – Авт.].

Названная цель определила характер женского образования более чем на полстолетия вперед. Хотя, как с горькой иронией замечала Лихачева, «новая цель воспитания и образования… не только тогда, но и никогда и нигде не могла быть достигнута, ибо никакие книги, никакие методы преподавания не могут научить девушку быть впоследствии верной супругой и попечительной матерью». К тому же по отношению к женщине «каждый супруг по-своему понимает, что для него составляет сокровище…» [94, кн. 1, с. 238,277].

Вместе с тем новая «чисто женская» «прикладная» цель женского образования вписывалась как составная часть в общую новую «сословно-прикладную» концепцию школы, образования, выдвинутую в ходе второй екатерининской учебной реформы (о принципах-тенденциях которой мы уже упоминали). Эта часть концепции также станет доминантой образовательной доктрины власти на ближайшие двести лет (за исключением тех же редких периодов «оттепели»). В рассматриваемое время она наиболее четко формулировалась и всесторонне раскрывалась в известной, уже названной ранее книге «О должностях человека и гражданина», которая стала настольной во всех учебных заведениях поздней екатерининской поры, в том числе и в женских.

Обложка книги «О должностях человека и гражданина»

Высокое слово «гражданин», вынесенное в заглавие этой книги, фактически совсем в ней не употреблялось, так же как и слово «человек», которое встречается лишь в первой ее части, где идет речь о нравственных заповедях христианства. Ключевое слово книги – «подданный» (реже употребляется – «сын отечества»), и именно его обязанности детально расписываются.

Центральная установка этого воспитательного руководства, представлявшего собой своеобразный венец охранительных откровений в истории российской официальной педагогики, состоит в следующем: «Истинный сын отечества должен быть привязан к государству, образу правления, к начальству и к законам. Любовь к отечеству состоит в том, чтобы покорялись законам, учреждениям и добрым нравам общества, в коем живем».

Поскольку правительство предстает в книге всевидящим, всезнающим, всемудрым, заботящимся о всеобщем благополучии, то «все подданные обязаны правителей своих почитать, Богу о них молиться, законам и уставам их повиноваться, подати и службы, без которых правители держав общего благосостояния и безопасности сохранить не могут, должны подданные доброхотно и усердно давать… Каждый подданный должен оказывать почтение, любовь, послушание и верность не только державствующему, но и определенным и установленным от него меньшим властям».

Этот настольный кодекс послушания, до уровня которого последующая официальная педагогика дотягивалась весьма редко, выделял три главные задачи – «должности» подданных.

«Первая должность сына отечества есть не говорить и не делать ничего предосудительного в рассуждении правительства, и потому всякие возмутительные поступки, как-то: роптания, худые рассуждения, поносительные и дерзкие слова против государственного учреждения и правления, суть преступления против отечества и строгого наказания достойны… »

«Законы суть учреждения, коими определяется, что правительство почитает полезным для благосостояния государства, и так повиновение есть вторая должность сына отечества… »

«Начальники могут и долженствуют все лучше и основательнее знать; посему упование на прозорливость и праводушие правителей есть третья должность сына отечества… »

Кодекс раба в век Просвещения – таковы парадоксы российского «просвещенного абсолютизма». Последствия этого внедренного в плоть и сознание кодекса народ выдавливает из себя то «по капле», то реками крови вот уже третье столетие. «Эта книга, – писал в начале XX в. П. Ф. Каптерев, – есть самое характерное выражение государственной екатерининской педагогики, есть педагогически-этический апофеоз современной правительственной власти» [78, с. 196; выделено нами. – Авт.].

Для реализации задачи создания «третьего чина граждан» по уставу 1786 г. в России по австрийскому образцу открывались малые и главные народные училища (но, в отличие от Австрии, только в городах, а не в сельской местности), в которые принимались как мальчики, так и девочки. Однако число учениц в этих училищах было крайне незначительным, поскольку, как отмечал Г. Р. Державин, «считалось за непристойное брать уроки девицам в публичной школе».