Кэролли Эриксон - Екатерина Великая

• Название: Екатерина Великая
• Автор: Кэролли Эриксон
• Издательство: Русич
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1999
• ISBN: 5-88590-667-X

С той самой минуты, как четырнадцатилетняя принцесса София Ангальт-Цербстская согласилась выйти замуж за наследника российского престола, она оказалась в эпицентре европейской политики.

Обладавшая живым умом, красивая и волевая девушка смогла преодолеть интриги многочисленных недоброжелателей и войти в историю как императрица всероссийская Екатерина II Великая.

---

Елизавета не припасла напутствия для Екатерины. Она всегда завидовала ей и не смогла заглушить в себе эту зависть даже в последние часы своей жизни. Она, должно быть, понимала или чувствовала, что, передавая державу Петру, в действительности вручала бразды правления Екатерине. И здесь не имело значения, как будет править ее племянница, — лично или из-за трона. Вполне возможно, что она нарочно унизила Екатерину, чтобы обескуражить заговорщиков. Заметили ли ее старые слабые глаза растущий живот Екатерины под просторным платьем? Если и так, то она ничего не сказала. Свет померк.

Наступившее рождественское утро было холодным и чистым. Над Петербургом стоял праздничный колокольный перезвон. Был и еще один повод для ликования. Предыдущим вечером поступило известие о том, что русская армия под командованием Бутурлина овладела важными прусскими крепостями — Швейдницем и Кольбергом. Война была почти выиграна.

В Зимнем дворце, однако, было не до того. У дверей опочивальни императрицы в ожидании бюллетеня о состоянии ее здоровья собралась толпа придворных. Несмотря на приподнятое настроение по случаю новых побед русского оружия, всех их мучило чувство тревожной неопределенности. Будет ли сделана попытка силой захватить трон? Сможет ли Петр взять власть в свои руки? А если и возьмет, то как он будет править? Разведется ли он с женой?

Шли часы, а из комнаты умирающей не поступало никаких известий. Придворные, уставшие от долгого бодрствования, не сводили глаз с высоких резных дверей, которые вели во внутренние апартаменты. Наконец в четыре часа пополудни эти двери открылись и прозвучало торжественно-мрачное объявление: «Ее императорское величество Елизавета Петровна почила в бозе. Боже храни нашего милостивого государя, императора Петра Третьего».

Все упали на колени, многие плакали. Перекрестившись три раза, они помолились за императрицу, за ее преемника и за долгожданный мир.

Глава 16

Екатерина, одетая в траур, с лицом, скрытым вуалью, стояла на коленях у гроба с телом императрицы в Казанском соборе. Холодные каменные плитки, которыми был выложен пол, больно врезались в колени. От долгого стояния затекли ноги. И все же она не сдвинулась с места, хотя прошло уже несколько часов. Не поднимая головы, она крестилась и время от времени, как бы от невыносимой скорби и отчаяния, падала ниц. Как ей сказали, так положено было делать жене нового императора, и Екатерина намеревалась неукоснительно следовать советам.

Со дня смерти императрицы минуло почти шесть недель. От ее набальзамированного и обряженного в блестящие серебряные кружева тела с золотой короной, надвинутой на сморщенный лоб, исходил такой отвратительный запах, что Екатерина буквально задыхалась и все же не решалась отодвинуться от мраморного катафалка — не дай бог ее обвинят в непочтении к умершей. Тянуло ладаном. Струился дым. Священники в рясах, вышитых золотом, ходили вокруг постамента с гробом, размахивая кадилами и читая заупокойные молитвы.

Шли мимо гроба чиновники, иностранные послы, священники и монахи, жители Петербурга. Все обращали внимание на одетую в черное, коленопреклоненную женщину, с уважением отзываясь о ее набожности. Екатерина строго выстаивала положенные часы у тела императрицы, несмотря на морозную погоду и свою беременность. Этого нельзя было сказать о ее муже, Петре III, который лишь изредка и ненадолго появлялся в соборе. Он не становился на колени, не молился и вообще никак не поминал свою покойную тетку, которая сделала его императором. Он вел себя как мальчишка, насмехаясь над священниками и смущая всех своим громким смехом и шутками, заигрыванием с дамами своей свиты.

У Петра впрямь от радости закружилась голова. Смерть Елизаветы возвысила его над всеми, и он не пытался скрывать своего торжества. Наконец-то, после двадцати лет принуждения, унижения и почти заключения, он стал хозяином самому себе. Он не должен ни перед кем держать ответ, повиноваться каким-либо законам, кроме установленных им самим. Впервые за свою взрослую жизнь он освободился от нависавшей над ним тени императрицы и мог отныне не бояться внезапных перемен в ее настроении, не зависел от ее прихотей и капризов. Он теперь не тревожился о том, что Елизавета отдаст трон другому наследнику. Долгий кошмар рабства закончился. Теперь он был волен делать все, что ему заблагорассудится.

Шестинедельный траур с постоянными богослужениями изрядно надоел Петру. Ему было наплевать на мертвое тело на мраморном катафалке. Он с радостью приказал бы убрать его и бросить в канаву. Он отказался носить черное и с презрением глядел на людей в трауре, в особенности на свою жену, чье присутствие у гроба его покойной тетки вызывало у него раздражение. Вместо положенного ритуала скорби Петр приказал своему гофмейстеру устроить во дворце пышные празднества, чтобы отметить кончину своей предшественницы.

Были приглашены сотни гостей. Им приказали надеть платья и камзолы светлых тонов, а также все свои драгоценности. Сам Петр сидел в застольях в мундире прусского генерал-лейтенанта, бросая этим вызов русским офицерам и всем, кто на войне потерял своих сыновей в братьев, мужей и отцов.

Он напомнил гостям, что война окончилась. Император Фридрих уже не был противником, а потому можно было поднимать в его честь бокалы. Первым официальным актом нового императора стало объявление о прекращении войны с Пруссией. Не успев воцариться на троне, вечером того же дня Петр послал в действующую армию курьеров, которые везли с собой приказ русскому командованию прекратить боевые действия и продвижение вглубь прусской территории. Должны были начаться переговоры на основе мирных предложений Пруссии. Пленных немцев стали приглашать на пиры, осыпать подарками и отпускать домой.

Но это было не все. Новый император объявил о реформе русской армии, назначил нового главнокомандующего. Им стал дядя Екатерины и Петра, Георг (бывший поклонник Екатерины), которому не хватало военного опыта, но он мог зато приучить войска к немецкой дисциплине. Русская лейб-гвардия подлежала замене голштинцами.

Вместо своих зеленых мундиров русская пехота получила куцые синие куртки прусского образца. Ей предстояло также освоить прусский строевой шаг, построения, команды. Даже офицерам пришлось спрятать в карман свою гордость и учиться заново — учиться у своего недавнего врага.

Солдаты, прежде всего петербургские гвардейцы, которые охраняли дворец в последние дни царствования Елизаветы и обеспечили переход власти в руки Петра III, начали сожалеть об этом. Им стало известно, что в частных разговорах Петр отзывался о них не иначе, как о «янычарах», и подвергал сомнению их мужество. Они чувствовали, что новый император решил сломить их боевой дух и превратить в марионеток, вымуштрованных по-прусски. Годы страданий, одержанные победы, захваченная территория Пруссии, обильно политая кровью, — все должно быть принесено в жертву прихоти Петра III. Он стоял перед ними, ничтожный уродливый человечек в тугом синем сюртуке с золотыми пуговицами, при парадной шпаге, придававшей ему нелепый вид, стоял и вызывал у них презрение. Он не был одним из них и никогда не будет. Они выполняли его приказы, но в душе тяготились этим и мечтали о том дне, когда снова будут служить русскому повелителю.

Некоторым казалось, что, приняв бразды правления, Петр изменился. Британский посол Кейт писал в Лондон о том, что работа правительства стала плодотворнее. Он с одобрением отзывался о том, что император сам вникал во все дела, не передоверял их другим, как это было при его предшественнице. В особенности это касалось внешней политики. Не мстил Петр своим бывшим политическим противникам, никого не сослал и не посадил в Петропавловскую крепость. Михаил Воронцов, несмотря на свои французские симпатии, сохранил пост канцлера. Петр, похоже, понимал, что нужна преемственность во внешней политике.

Он предпринял шаги, которые одобряла и Екатерина. Петр уничтожил тайную канцелярию, эту страшную машину террора, которая унесла или искалечила великое множество жизней. Он выпустил из тюрем и освободил врагов бывшей императрицы. Он вернул из ссылки вельмож, отправленных туда Елизаветой, — всех, кроме Бестужева, главного советника Екатерины. Он привлек на свою сторону дворян манифестом о вольности, по которому они освобождались от обязательной государственной службы, сняв бремя, тяготившее это сословие со времен Петра Великого. За первые месяцы своего правления Петр удивил всех деловой хваткой и чувством ответственности. Он не обращался за советами к жене, а сам стал своим советником и в чем-то показал духовную зрелость.

И все же в уголках его души продолжали таиться старые демоны — тяга к пьянству, своенравие, склонность к вспышкам яростного гнева. Он не сумел отказаться от разгульного образа жизни. «Жизнь, которую ведет император, — писал французский посланник Бретейль, заменивший Лопителя, — самая позорная, какую только можно вообразить. Он тратит вечера на курение и питье пива и не успокаивается до пяти-шести часов утра, когда напивается до такой степени, что чуть ли не валится оземь». Долгие ночи пьянства приводили к тому, что днем он приступал к делам с головой, трещавшей от похмелья, и довольно часто в очень дурном настроении. Екатерина старалась держаться от него подальше, но Елизавета Воронцова, которая во многом заменила ему Екатерину, больше всех страдала от приступов дикой злобы, обуревавшей императора.