Джеймс Чейз - Зарубежный детектив (1989)

• Название: Зарубежный детектив (1989)
• Автор: Джеймс Чейз
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Современная проза
• Год: 1989
• ISBN: 5-235-00311-x

    В очередной выпуск сборника вошли три романа-детектива: "Смерть и семь немых свидетелей", написанный чешской писательницей Анной Бауэровой, "Ночью все волки серы" - известного норвежского писателя, автора многих детективов Гуннара Столесена и роман "Tы только отыщи его..." англичанина Джеймса Хедли Чейза, чье творчество имеет многочисленных поклонников во всем мире. Содержание: Анна Бауэрова. Смерть и семь немых свидетелей (перевод А. Диордиенко) Гуннар Столесен. Ночью все волки серы (перевод Э. Панкратовой, Е. Алексеевой) Джеймс Хедли Чейз. «Ты только отыщи его...» (перевод В. Постникова)

---

Исаксен кивнул.

— Но не забудьте, — не сдавался я, — что Ольга Сервисен была важным свидетелем по делу, к которому опять возник неожиданный интерес.

— Ты хочешь, чтобы я разгадывал твои загадки?

— Может быть, кому‑то понадобилось убрать ее именно потому, что на самом дело она знала больше, чем рассказывала раньше?

— Даже если заинтересовался этим делом всего лишь наш старый друг Веум? Не преувеличивай своего значения. И предоставь нам позаботиться обо всем. Кстати, что ты делаешь на месте происшествия? Немедленно… — и вдруг совсем уж бесцеремонно: — Исчезни и не мешай людям работать! Чтоб духу твоего здесь не было!

— Ну хорошо. Я вам завтра не понадоблюсь?

— Ты нам вообще больше не понадобишься. А ты что, за границу уезжаешь?

— Нет, просто завтра я буду занят. По другому делу, — честно говоря, дело было то же самое, но больше касалось 53–го. Завтра было первое сентября — единственный день в году, который Хагбарт Хелле проводил в Бергене. И это событие я не мог пропустить.

— Послушай, Веум, занимайся чем хочешь, только не лезь в мой огород. Если ты мне понадобишься, я сам тебя найду. Или давай встретимся в зале суда? Только на разных скамьях. Догадайся сам, на какой скамье окажешься ты. Желаю творческих успехов. Так каким делом ты будешь завтра заниматься? Сорок седьмого года? — Он заржал так, что чуть не проглотил окурок. IIедер Исаксен уныло поддержал его.

Значит, я и на этот раз опоздал. Второй раз за такое короткое время меня опередили. И опять хромой. К этому обстоятельству я не мог относиться так спокойно, как Муус. Но теперь, как никогда, я был уверен, что в этой истории встретится еще не один труп. Но раскапывать эти трупы будет все сложнее.

Я вернулся домой, приготовил обед и долго сидел над книгой. Но читать мне не хотелось. Да и было над чем подумать.

Мой дом казался мне пустым и мертвым. Таким мертвым и пустым может быть только дом, где когда‑то жила женщина, которую ты очень любил.

Когда первый утренний самолет из Копенгагена приземлился в аэропорту Флесландн пассажиры направились в зал прибытия, я подошел к стойке с надписью «Информация» и спросил:

— Простите, вы не могли бы обратиться к пассажирам и пригласить сюда Хагбарта Хелле?

Если молодой человек не в состоянии похвалиться буйной растительностью на лице, то он непременно стремится обзавестись пушком над верхней губой — сомнительным доказательством его половой зрелости. Юноша за стойкой был как раз из таких, но даже он прожил достаточно на свете, чтобы неоднократно слышать подобные просьбы. Он смерил взглядом меня всего — от взъерошенных с утра волос до нечищеных ботинок и спросил:

— Вы из прессы?

Я не ответил, всем своим видом давая понять, что жду ответа, а не новых вопросов.

— Как бы там ни было, — продолжая он, — усмехаясь, — теперь это не имеет никакого значения. Хагбарт Хелле приземлился на своем личном самолете около часа назад и уже давно покинул аэропорт. — Улыбка мелькнула и исчезла, как акулий плавник на общественном пляже.

— Много шума из ничего, — пробормотал я и отвернулся, только бы он не догадался, в каком дурацком положении я оказался. А усики ничего, симпатичные, неплохо бы и мне такими обзавестись.

В кафетерии я выпил чашку кофе, дожидаясь часа, когда люди придут на работу и развернут первые утренние газеты. Деловые мужчины с черными «дипломатами» потянулись вереницей к первому самолету на Осло. Было тепло, свои светлые плащи они несли в руках. Домой они вернутся вечерним рейсом, так что брать с собой секретарш не было никакого резона.

В девять утра я позвонил на трикотажную фабрику, принадлежавшую брату Хагбарта Хелле, и спросил управляющего Хеллебюста. Мелодичный женский голос ответил, что застать управляющего сегодня, к сожалению, не удастся и что по всем вопросам я могу обращаться к главному экономисту. Мне было очень интересно, где находится управляющий, но мне удалось выпытать только, что «он очень занят в другом месте».

Возвращаясь в город, я любовался высоким и бескрайним небом. Равнинный ландшафт Фаны раскинулся как зеленое лоскутное одеяло, на горизонте синели горы, окружавшие Берген. С каждым километром они приближались. В ущельях стелился низкий туман, цепляясь за верхушки раскидистых крон. Примерно туда мне и надо было попасть.

«Рай» — так с присущей богачам скромностью назвали они этот район, расположенный недалеко от центра Бергена. Название это не лишено оснований. Этот район действительно красив, даже по меркам нашего города утопал в зелени, здесь расположились богатые виллы, переходящие но наследству от поколения к поколению. Многие улицы носят имена судовладельцев.

В тихом закоулке центральной части этого района жил родной брат Хагбарта Хелле. Я припарковал мой старенький серый «моррис» на теневой стороне улицы, и оп почти слился с темной зеленью деревьев. Алые капли первых осенних барбарисов уже повисли в безлюдных садах, а темно–красные ветви буков на фоне синего сентябрьского неба почудились мне роковым предзнаменованием, как в древнегреческой трагедии.

Я вышел из машины и немного прошелся по улице.

Въезд на виллу Хеллебюста преграждали черные кованые ворота. Я заметил, что покрытая щебнем дорога дальше раздваивается, направо — к крашеному белому гаражу с двойной черной дверью, налево — мимо ветвистых яблонь и роскошных рододендронов к массивному дому, тоже белому, под блестящей темной черепицей. И дом можно было попасть со стороны широкой террасы, совершенно пустой. Сквош, распахнутые двери слышались голоса и позвякивание столовых приборов. В этом доме даже за завтраком пользовались разными ножичками, вилочками…

Надпись на воротах гласила: «Осторожно — злая собака!» Но никакой собаки я не заметил и преспокойно пошел по улице дальше. Для начала я хотел осмотреться. Довольно скоро я оказался в тупике и вернулся к машине.

Домов на улице было мало, зато участки огромные. Здесь жили люди с крупными капиталами и низким налоговым обложением, владельцы прогулочных яхт и причалов. Их жены проводили утренние часы в дискуссионных клубах, и днем устраивали благотворительные базары. Я невольно поправил галстук. У меня были серьезные опасения. Среди здешней публики я наверняка буду выделяться куда больше, чем среди посетителей бинго или в компании бездомных бродяг. И возможно, здесь спросят мои документы.

Я взглянул на часы. Было еще рано, но откладывать задуманное смысла не имело. Потревожить Хагбарта Хелле за завтраком или за обедом — разница невелика.

Тяжелые ворота слабо скрипнули, когда я их открывал, и белый мраморный щебень под ногами захрустел. Я шел по длинной садовой дорожке, мимо вылизанных клумб с первыми осенними цветами. Собака, которой мне следовало опасаться, все еще не показывалась.

Садовая дорожка уводила меня от террасы, а ходить по чужому газону — нот, я для этого слишком хорошо воспитан. И вот я стою у арочной двери главного входа в дом и жму кнопку звонка.

Дверь открыла девушка лет двадцати, с длинными светлыми волосами, в черном платье и белом переднике, с глазами, как две замерзшие фиалки. В голосе тоже я не почувствовал тепла, когда она спросила:

— Что вам угодно?

— Мне бы хотелось видеть Хагбарта Хелле, — ответил я бодро.

— Вы приглашены?

— Нет, мне не удалось с ним связаться, но…

Она хотела закрыть дверь, но я тут же подставил ногу, чтобы помешать ей, и продолжал переговоры:

— Я не сомневаюсь, что он захочет меня принять.

— Так все говорят, — парировала она. — Будьте любезны, уберите ногу. — И посмотрела, на мой ботинок, как на дохлую кошку.

— Что здесь происходит? — Прозвучал мощный, хорошо поставленный голос из‑за ее спины.

В жемчужно–сером холле, отделанном натуральным камнем, показался молодой человек, моложе меня. Высокий, атлетического сложения блондин с короткой стрижкой и с цветом лица, выдававшим его любовь к занятию спортом на свежем воздухе. Загорелое лицо, белозубая улыбка. Голубые прозрачные глаза, как очень тонкий фарфор, были его единственным уязвимым местом. В остальном он состоял из натренированных мускулов и сильной воли, и я на всякий случай убрал ногу из дверного проема.

— Вы кто такой? — спросил он. — И чем могу быть полезен? — я услышал восточно–норвежский диалект, тот особый вариант нашего языка, который отличает детей из хороших семей западной части нашей столицы. Его еще называют традиционным риксмолом, но это всего лишь речь незначительной группы населения некоторых районов самого крупного города нашей страны.

Я продемонстрировал бергенский диалект того же языка, грассирующий, с изысканными модуляциями, свойственными людям образованным: