Людмила Сурская - Норильск - Затон

• Название: Норильск - Затон
• Автор: Людмила Сурская
• Жанр: Исторические любовные романы

«Затон» — Это реальное место. Я там жила, видела вырубленные в вечной мерзлоте землянки, где ночевали первые заключённые, строившие лагерь. Сохранившиеся сторожевые лагерные вышки мозолят глаза. Вымывающие весенним потоком кости белеют на солнце. Я говорила с директорами заводов, что когда-то сидели там и приплывали на него, ведомые ностальгией. Сидела на берегу с потомками местных жителей, навещающих Затон. Наверное, это и послужило быстрому написанию романа. В нём большая часть реальность: прошлого сталинских лагерей и затерянного в тундре ракетного дивизиона конца 80-х, с ловлей бежавших в тундру заключённых, дежурством у найденного в лесу рыбаками тайника с радиостанцией и строительством сгоревшей дизельной тоже.

Время: переплетение 50-х и 90-х. Развал.

Идея: Рассказать наши женские непростые истории. Очень хотелось, посадить за один стол писавших доносы, сидевших по ним в лагерях и охранявших их, а также женщин, которые при этом страдали. Теперь мы знаем чего стоят доносы. Знаем и то, что написанием их движет зависть. Но перестали ли писать их? Не перестали. Пишут. Мы не можем забывать историю, но мы и не должны расшибать лоб об неё, круша в пылу всё, что попало под руки. Проба сплести из прошлого «Затона» и «Затона» 90-х женский роман.

Её можно было назвать — это случилось в СССР. Её изюминка в удивительной простоте. Это попытка в женском романе захватить пережитые людьми и страной темы. «Затон» — это место на реке за Норильском, утопающее в тисках вод реки и болот. На этом клочке земли сошлись дороги кровавого лагеря сталинской эпохи и ракетного дивизиона. Их разъединяло время, но сводил в едино клочок земли. Там, где когда-то потерялись дорожки их родителей, несут службу дети. «Затон» — пристанище зеков сталинских лагерей и военного люда в конце 80-х. Здесь пересеклись судьбы принявшего военное хозяйство майора, его матери, прилетевшей в гости, и отца, сидевшего когда-то тут же, на «Затоне». Он пропал на широких просторах страны с приходом амнистий 53-его. Судьба, безжалостно разбросав их в самом начале жизни, сводит в один день, час, минуту в одной точке и это «Затон». Книга пронизана светом и теплом и непременно заполнит вас радостью от знакомства с героями. Книга о том, как может человек любить, сколько способен простить, и так ли уж нужна эта затея с переписыванием истории кому-нибудь. Все ищут национальную идею России, головы сломали, а ведь она так проста- не переписывать и не отрекаться от истории, не идти стенка на стенку и подвести под фундамент крепкую надёжную семью. Именно на ней во все века держалась Россия. Вот семья и вернёт потерянные качества и укрепит веру.

---

— Лиза, закрой ему лицо до глаз шарфом, и себе тоже, — попросил он её прежде чем открыть дверь.

— Такой мороз? — испуганные глаза жены требовали ответа.

— Привыкнем, Лизонька. Бегом к вездеходу, — подтолкнул он её к выходу, забрав Тимошку на руки.

— Илюша, это вон та махина? — перекрикивая ветер и пробивая стену мороза, обернулась она в его сторону.

— Да, беги, нос варежкой прикрой.

По тундре на вездеходе

Пробежав сто метров, они благополучно достигли вездехода. Вернее бежала Лиза, а Илье достаточно было широкого шага, а вот маленькой росточком Лизе приходилось торопиться за ним подпрыгивая, спасаясь от не дающего дышать мороза и сбивающего с ног злого ветра.

— Господи, я видела такое чудо только по телевизору, — лезла она, хватаясь за поручни и подсаживаемая Ильей, в кабину вездехода.

— Устроились? Всё, с Богом, — нажал на рычаги прапорщик, — Пошли потихоньку!

«Если это потихоньку, то, как же тогда быстро», — крутила головой на пробегающие мимо равнины Лиза. Гтэска мчала, поднимая столбы снега и оставляя далеко за собой безнадежно отстающие машины.

— Преимущество у нас перед цивилизацией, — смеялся прапорщик, обходя по равнинам тащившийся кое-как по дорогам транспорт.

— Необычно, — поёжилась Лиза.

— Здорово! — скакал Тимка. — Мы первые!

— Прошли Каеркан, Талнах (в переводе с доганского «Речка с наледью»), опасное, запретное место. — Рассказывал Николаевич про оставшиеся сбоку маленькие городки-спутники. — Во впадинках на протяжении всего лета тут лежит снег, и гуляют по дороге жуть какие заунывные ветры.

На меньшей скорости прокатились по Норильску, горящему огнями, как новогодняя елка. Проскочив город, вышли на окраину и вновь понеслись к реке на гидроаэропорт — Валёк. Справа замелькали скелеты чёрных бараков. Лиза вздрогнула. Она поняла что это. Норильлаг. Читала — в 1935 году строительство Норильского комбината передали в ведение НКВД. Первая партия прибыла водным путём по Енисею 1250 заключённых. Через год к оставшимся в живых добавили ещё 8260 человек. Они отстроили лагеря и узкоколейные дороги: Дудинка — Норильск и Норильск — Валёк. Содержались заключённые в палатках и бараках, которые отапливались хилым тундровым кустарником. Кормились и одевались кое-как. Нехватка ощущалась во всём.

Вездеход катил по тундре, вставая на дыбы на кручах и подминая под себя редкие кусты. На берегу реки, гидроаэропорт малой и водной авиации. И выход на ледяную дорогу, идущую по реке вглубь тундры. При выходе на лед, соблюдая писанные и неписанные инструкции по технике безопасности, извещают оперативным дежурным и диспетчерам место и время отправки, и место назначения, «иду по льду».

— Пошел в гидроаэропорт. — Объяснил прапорщик остановку. — Неписанный закон. Вышел на лед — сообщи оперативному дежурному в полк и ждущему на дивизионе, что ты идешь. Время пошло… Идет отсчет, страховка, если можно так сказать. Случись задержка во времени прохода, начинают поиск с двух сторон. Суровая земля. Суровые законы.

— Интересно поставлен вопрос.

— Не хотите посмотреть, а то идёмте, своими-то глазами оно надёжнее и понятнее.

— Вы правы, если впрягаться, то лучше сразу.

Ознакомившись с путём передачи сигнала и переговорив с дежурным диспетчером, Илья кружил по зданию в ожидании задерживающегося Никитина.

— Все в порядке, командир, идем на лед, — улыбнулся прапорщик, — Как вам вечная мерзлота?

— Впечатляет.

— Это до безобразия красиво.

Как только машина съехала по крутому спуску на ледяную дорогу, развопился Тимка.

— Здорово, — прыгал он. — Как здорово!

Машина неслась по просторной, укрытой, снегом ледяной дороге. Справа мелькало что-то похожее на лес. Обглоданные и измученные деревья оставляли тяжелый осадок. Задёрнутое вроде бы как дымкой небо и белое полотно снега устилающего всё вокруг — давило. Ни пыли, ни грязи, ни химических выбросов, сплошная слепящая глаза белизна. «Толи саван раскинули, толи больничные стены и потолки». — Подумала Лиза. По дороге попались пару механических саней, маленьких вездеходов, желтого цвета. Они яркими точками выныривали издалека на чисто белом горизонте.

— Что это? — Не утерпела Лиза.

— Охотники, рыболовы, на мотосанях. «Буран» называются, — охотно ответил прапорщик.

— «Буран»?

— Да.

Лиза поёжилась:

— Холодно же.

Никитин, мельком оглядев кабину с новыми жителями Севера, улыбнулся.

— Привыкните, человек ко всему привыкает.

Лиза, потерев ладошкой стекло, всмотрелся в окно.

— Что-то напоминающее мотоциклы, только те бегают по дороге, а эти по тундре.

— Смотрите, он сломался?! — заволновался Тимофей.

— Похоже, мальчонка прав, сейчас узнаем, — выскочил прапорщик. Вернувшись, через пять минут, сообщил. — Забираем, посидите, я кое-что должен взять. Поковырявшись в ящике, он, найдя нужный инструмент, выпрыгнул опять на холод.

Они вдвоем с хозяином саней прицепили вездеход к ГТСКе. Мужик залез в кузов. И военный вездеход, прибавляя скорость, помчал дальше.

— Непонятно, Александр Николаевич, он же ехал совсем в другую сторону, зачем же мы его везем за собой? — удивилась Лиза.

— Это тундра. Где тепло, туда и везут потерпевшего. Починим, поедет себе, куда ему надо. Может, за весь день больше на ледяной дороге не быть ни одного транспортного средства. Выбора у потерпевшего аварию нет.

«Затон»

Он вынырнул из вязкого месива полярного дня неожиданно. Сразу за поворотом и понёсся на ревущий вездеход. Земля среди белого моря. Проступали контуры построек, вышки и бросались в глаза хоть маленькие, а признаки жизни.

— А вот и «Затон». Я прав? — оживился Илья.

— Так и есть, товарищ командир. «Затон», с трёх сторон омываемый водой. Четвёртая — болота. В паводок несутся мимо нас лодки и гаражи, большая вода несет, конечно же.

— А каким путём тогда добираться сюда? — упало сердце у Лизы.

— В ту пору вертолетом, у нас площадка для такого дела есть. Пока река не успокоится, в неё ясное дело не сунешься. А начнётся судоходный сезон, то катер у нас есть. «Рыбак» называется. Лодки тоже, по весне выловленные, к службе приобщили. Поставив даже по два мотора на довольствие к ним. Прячем от начальства, естественно, про всякий непредвиденный случай. Не беспокойтесь, не так страшен чёрт, как его малюют. Народ пословицами не бросается. Значит, переживём.

Илья с женой переезд и новое назначение не обсуждал. Поставил перед фактом. Решил: как будет, так и будет. О том, что это может не кончится добром думать не хотелось. Полагался на её любовь и свои чувства. И вот сейчас найдя дрожащие руки жены, забрав в свои ладони и улыбнувшись: — Не дрожи, малышка, прорвёмся, — шептали на её ушко его горячие губы.

— Не волнуйтесь вы, Лизавета Ильинична. Так понравится, что уезжать не захотите. — Обрадовал сомневающуюся женщину прапорщик. — Народ и на второй и на третий заход остаётся.

Она поймала виноватый взгляд бездонных глаз мужа и успокоилась. «Чего, в самом деле, дрожать-то, как замёрзший попугай на жёрдочке, он рядом, и это главное. Зачем ей все блага цивилизации без него. А тут будем вместе, утром, вечером и даже днём — в обед, его нетерпеливые руки будут гулять по моему телу». Несмотря на мороз, на берегу ждали. Вездеход выскочил на кручу, и офицеры побежали рядом, сопровождая машину до штаба. Илья, подмигнув ободряюще жене, вышел. Николаевич следом. Лиза с Тимкой смотрели сверху в низ на движение вокруг, ловили любопытные взгляды и ждали. Отцепили «Буран». Николаевич забрался в кабину и «гтска» пошла дальше к одному из домов проживания офицеров.

— Дом номер один, — показал прапорщик на приближающееся строение, — дивизионным народом именуемый ДОСом.

— А почему дома не в одном месте стоят, а разбросаны по территории? — не удержало от вопроса любопытство Лизу.

— От пожара. Запросто сгорит весь городок. Да и строили, думаю, так, где лаптик земли подходящий для строительства нашли там и поставили строение, болота кругом. Топи.

— А так не скажешь, ровно всё, похоже на поле, — вытянула она ручку в белой варежке в сторону белых равнин.

Тот качнул, в нахлобученной на самые глаза шапке, головой и подтвердил ещё раз свои слова:

— Зимой да, летом топь.

«О! Раз топь, значит комаров прорва?» — сразу пришло Лизе на ум.

— Комары же съедят или они тут за зиму вымерзают?

Прапорщик подтвердил:

— Ни черта им кровопийцам не делается, жрут нас собаки и ещё как.

— Как же жить? — вскинула она на него глаза, обрамлённые волшебными ресницами.

Прапорщик охотно делился опытом:

— Мазаться будете. Привыкните. Человек единственное животное, которое привыкает ко всему. К тому же комары — это ерунда. Страшна мошка, та просто зверь.