Эльза Скиапарелли - Моя шокирующая жизнь

• Название: Моя шокирующая жизнь
• Автор: Эльза Скиапарелли
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-480-00189-1

Эта книга – воспоминания знаменитого французского дизайнера Эльзы Скиапарелли. Имя ее прозвучало на весь мир, ознаменовав целую эпоху в моде. Полная приключений жизнь Скиап, как она себя называла, вплетается в историю высокой моды, в ее творчестве соединились классицизм, эксцентричность и остроумие. Каждая ее коллекция производила сенсацию, для нее не существовало ничего невозможного. Она первая создала бутик и заложила основы того, что в будущем будет именоваться prèt-á-porter. Эта книга – такое же творение Эльзы, как и ее модели, – отмечена знаком «Скиап», как все, что она делала. Большой художник рассказывает нам о своих надеждах и амбициях, успехах и поражениях, о любви, неприязни и внутренней борьбе.

---

– Подождите! Подождите! – закричал шофер вслед моему английскому другу и настойчиво протянул ему карту. – Не желаете ли – вот небольшие развлечения… для дам, для господ…

В Париже один из лучших друзей Скиап был очаровательный Альфред Савуар[48], драматург и замечательный рассказчик.

Наши характеры в чем-то совпадали, в чем-то расходились, когда речь шла о развлечениях и симпатиях, но мы оба любили испытывать самые невероятные вещи. Однажды, когда мы шли по площади Согласия, вдруг решили… отправиться в Испанию, остановили такси и приказали водителю: «В Мадрид!»

В восторге шофер умолял, чтобы ему разрешили надеть чистую рубашку. Сопровождаемые громкими сигналами клаксона, мы уехали. Но что-то случилось в тот раз – неприятные ли булыжные мостовые или настроение наше плохо приспособилось к суровому полуострову, только поездка в Испанию не оказалась успешной.

Еще мне довелось находиться в Риме 20 сентября, во время первого появления на улице чернорубашечников, и я глубоко почувствовала, чем станут для Италии будущие годы потрясений и ошибок.

Отныне Скиап окончательно считала себя французской гражданкой. Эта страна дала ей возможности и силы реализовать себя. Будь она мужчиной, сказала бы, что вступила в брак с Францией по любви, но как женщина могла лишь ожидать, чтобы ее удочерили. До сих пор она иногда испытывает чувство падчерицы, которую чрезмерно опекают.

Глава 5

В том году у меня был поклонник – англичанин, который следовал за мной повсюду, куда бы я ни шла, неисправимый мечтатель. Его обуревала мания величия, и он убедил меня открыть Дом моды в Лондоне, что я и сделала. Так возник «Аппер-Гросвенор-стрит, 36». Сам дом был типичным для этого района Лондона – узкий, четырехэтажный. Я перевезла туда часть своих сотрудников, а сама устроилась в двух комнатах на самом верху.

Одна молодая канадка, зажиточная и полная энтузиазма, решила, что способна продавать мои изделия; я выделила ей комнату внизу и наполнила ее шарфами и разными другими изделиями. Когда я вернулась в первый вечер, нашла ее в отличном настроении и вполне довольной собой: комната была почти пуста.

– Что же вы такое сделали? – спросила я с легким беспокойством.

– Все продала! – гордо ответила она.

И это оказалось правдой: толпы любопытных людей весь день дефилировали тут, и она сбыла все мои фонды – за полцены от той, какую я сама заплатила. Неудивительно, что наше место стало внезапно популярным. С финансовой точки зрения это было предзнаменование. Лондонский опыт оказался в крайней степени развлекательным, сделал мне прекрасную рекламу и позволил завязать чудесные дружеские отношения, но что касается денег, я столкнулась с удивительным английским обычаем: здесь скорее умрут, чем раскошелятся. Савила Род спокойно жила в кредит с солидным обоснованием. Но мои французские оптовые продавцы требовали немедленной оплаты. Чтобы поддерживать парижскую атмосферу в лондонской авантюре, мне пришлось привезти почти все из Франции. Вопрос кредита в Лондоне претерпел за последние годы большие изменения. Скиап вела в Лондоне жизнь, полную очарования. Люди устремлялись в дом номер 36, и меня удивлял контраст между самым мужским городом мира Лондоном и самым женским – Парижем.

В моем особом, постоянно меняющемся ремесле требуются контрастирующие точки зрения и ценности, но они должны быть старательно уравновешены и подогнаны, чтобы достичь столь необходимых ритма и гармонии. По мере накопления опыта мой ум становился все более восприимчивым; и в течение всех последующих лет до самой войны я выплескивала идеи подобно фейерверку.

Эскиз платья Скиапарелли, 1930

Я всегда испытывала пристрастие к тканям и больше, чем многие из моих коллег, сотрудничала с производителями текстиля. Они были за это благодарны, и у меня установились с ними прочные связи. В течение многих лет они делали для меня все возможное: мне первой демонстрировали еще неизвестные, новые ткани, впрочем, это продолжается и до сих пор. Я выпустила тысячи новинок, что потребовало большой смелости: тут и кора дерева, и целлофан, и солома, и даже стекло. А расцветки, расцветки, расцветки!

Я стала интересоваться английскими тканями и ездила на всевозможные фабрики Англии и Шотландии. Об острове Скай тех времен, которому охотно и плодотворно покровительствовали герцог и герцогиня Йоркские (ставшие впоследствии королем и королевой), у меня сохранилось до сих пор живое воспоминание, но я едва не лишилась возможности туда попасть, потому что наш маленький самолет, сделав несколько кругов, совершил вынужденную посадку посреди чистого поля. Нас все же заметили и повезли в дом Данкана Маклеода из Скиборда, где производились некоторые виды твида, самые удивительные из существующих. Вся семья «жила вне жизни», и это было мило. Они спустились к обеду вместе с детьми в восхитительных разнообразных тартанах[49], розовых, синих, голубых, салатных, украшенных пуговицами из топазов и аметистов. Эти люди излучали радость жизни, хотя были не более чем членами великого клана ремесленников. Мужчины в своих фантастических нарядах выглядели более мужественными, чем городские жители, считавшие, что любое цветное пятно на куртке лишает их мужского достоинства. А тут, в этой незабываемой среде, красота сочеталась с предельной простотой.

Вечернее платье от Скиапарелли, 1930

Рано утром дети, уже прекрасно одетые, в разноцветных килтах, вошли в мою комнату – ну прямо веселые щенки, которым хочется поиграть. Время я проводила в поездках на прядильные фабрики, выбирала цвета и модели, полная восхищения умением и безошибочным врожденным вкусом тех, кто рисовал ткани. Мне показали различные травы и растения, из которых готовили краски, абсолютно натуральные, и объяснили, почему различные модели произведены тем или другом способом. Я многое узнала и охотно провела бы со своими хозяевами несколько месяцев.

Я нанесла визит главе клана, почтенной леди Маклеод. Она жила в большом замке на самой высокой точке острова, он вызывал в моем воображении повести Вальтера Скотта. На ней было длинное черное платье из бумазеи[50], украшенное брошью с кернгормом[51].

Милые Маклеоды! Впоследствии я встречала представителей этого клана во Франции и в Америке, каждый занимался своим делом, их внешний вид был совсем другим, но все они обладали этой ловкой и непринужденной грацией.

Некоторые погибли во время войны. Даже райский остров Скай опустошен войной.

В Шотландии я впервые увидела черных овец, заставила их постричь и превратила шерсть в замечательные ткани, слегка напоминавшие арабские тяжелые шерстяные.

Имена знаменитых людей, которые дефилировали перед «Аппер-Гросвенор-стрит, 36», составили бы небольшой «боттенмонден»[52]. Мой персонал был вежлив и способен на многое. По-настоящему мы никогда не спорили, только по одному поводу – перерыв для чаепития. Я никогда не могла понять, почему все должны прерывать свои занятия из-за этой черной смеси, которую, на мой взгляд, пить невозможно. Меня это доводило до бешенства. Быть может, я несправедлива, но долгие часы полуденных завтраков во Франции точно так же мешают работе.

Герцог Кентский, ныне покойный, часто посещал мои ателье и в Париже, и в Лондоне, живо интересовался всем происходящим, особенно его занимали социальные проблемы, и мы проводили долгие часы за разговорами в моей маленькой комнате наверху.

Самое большое переживание в моей жизни, и обязана я этим Ноэлю Коуарду[53], было представление его «Кавалькады». Я полагаю, что этот спектакль станет классикой, а также моментом патриотизма в театре. Очень жаль, что спектакль такого жанра нельзя увидеть сейчас и в будущем. Сидя на авансцене, я плакала, оцепенев от нахлынувших чувств. Другие комедии Ноэля Коуарда искрились остроумием, блистали умом и мыслями, но «Кавалькада» – это гениальное произведение.

Графиня Эдит де Зоппола в модели от Скиапарелли, коллекция зима 1931 г. Фото Эдварда Стейшена

Сесил Битон[54] просил разрешения меня фотографировать. Но когда меня заставляли позировать, художники доходили до отчаяния. Меня нелегко снимать, и в прошлом я вынесла столько сеансов, ставших для меня испытанием и приводивших в отчаяние, что первой моей реакцией было отвергнуть просьбу. Однако, учитывая исключительную репутацию Бито-на, я согласилась и в результате попала в самый странный из маленьких домиков, являвших собой некую попытку возродить викторианскую атмосферу, – такая мода господствовала тогда в некоторых кругах не только в Англии, но и в других странах. Там были изделия из китайского фарфора, мебель в чехлах, много плюша и стеклянных шаров ярко-синего и неестественного бледно-розового цветов.