Михаил Кириллов - Перерождение (история болезни). Книга первая. Восьмидесятые годы – 1992 год

• Название: Перерождение (история болезни). Книга первая. Восьмидесятые годы – 1992 год
• Автор: Михаил Кириллов
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 2014

В книгах последовательно анализируются причины и последствия перерождения и вырождения советского общества, советской интеллигенции, общественно-политических партий и их лидеров в рыночных условиях жизни страны после буржуазной контрреволюции 1991–1993 гг. Рассматриваются возможности, просчеты и задачи коммунистического и рабочего движения.

Книги написаны в жанре художественно-политической публицистики. Ее автор последовательно выступает как коммунист-интернационалист. Приведенные материалы сохраняют подлинность текста своего времени.

Книги рассчитаны на широкий круг читателей, на аналитиков и историков общественно-политических движений в стране, прежде всего, рабочего движения, на трудящихся, обладающих опытом борьбы за свое освобождение и приобретающих такой опыт.

Автор – Кириллов Михаил Михайлович – профессор, Заслуженный врач России, писатель

---

Прошли 2 года вашей учебы. Прошли недаром: очевиден профессиональный, политический и нравственный рост каждого из вас. Ваш выпуск – 22-й в истории факультета. Почти 6 тысяч врачей – саратовских выпускников – уже работают в войсках. И ваш выпуск вольется в их число. Вы внесли свою лепту в развитие традиций, даже в облик самого факультета. Здесь многое сделано вашими руками.

Можно рассчитывать, что качество вашей подготовки окажется достаточным для решения предстоящих вам профессиональных и человеческих задач. Конечно, тому, кто больше работал, кто больше успел, – будет легче. Полученное в годы учебы нужно дополнить, закрепить в конкретной войсковой практике, нужно найти свое лицо… Старайтесь всегда быть ближе к людям, жить их интересами, не жалеть себя для солдата. Помните: работа врача – как ни у какого другого специалиста – работа человеческая, а значит – партийная. Счастливого вам пути!»

* * *

Ноябрь. Сына Сергея, командира госпитального взвода медроты в Минске, в составе группы, 4 декабря по тревоге, в бронежилетах, на ИЛ-76 отправили в Сумгаит, а позже в Баку – в связи с известной напряженностью. Когда случилось землетрясение в Армении, их перебросили в Имешли (районный центр Азербайджана).

Землетрясение в Армении потребовало и моей командировки в Ереване* (*Армянская трагедия. Дневник врача. Саратов, 1996).

Аэропорт Звартнотц забит самолетами, нашими и иностранными. Стены в здании аэровокзала заклеены объявлениями о порядке приема беженцев, фотографиями пропавших без вести. Народу – масса. Беспрестанное движение. Небритые мужчины, нервные женщины на узлах и чемоданах. Орущие дети. Ноев ковчег. Призванные из запаса рязанские мужики в мятых нескладных шинелях и кирзовых сапогах.

Нужно сказать, что здесь многое напоминает Афганистан, войну. Та же массовость трагедии народа, чудовищность и бессмысленность потерь, сходство проблематики травм, психологический стресс. Сходство и в проблеме межнациональной розни. В причудливом сочетании повседневного мародерства и самоотверженной работы людей. Конечно, если это и Афганистан, то свой, «домашний», но от этого только горше.

Буржуазное перерождение, расслоение народа на бедных и даже очень бедных и богатых только окрепло на фоне национальной трагедии – землетрясения. Как контрастирует с этим интернациональная помощь всего советского народа! А если с тобой, Россия, случится беда, кто тебе поможет?!

* * *

Сидя в холодном Ереване, вспоминаю Саратов. Только что – в сентябре – октябре наша кафедра приняла самое активное участие в проведении в Саратове Учредительной конференции Всесоюзного общества пульмонологов. Это был наиболее крупный форум пульмонологов Союза. Зал на 800 мест был полон. Делегаты приехали отовсюду: от Благовещенска до Риги и от Ташкента до Мурманска. Встреча убеждала – наука интернациональна. Организатор конференции – академик А. Г. Чучалин – человек высокой концентрации культуры и ума, что встречается редко.

Погода великолепная: не осень, а август. Улицы полны солнца, на каждом углу горы помидоров, арбузов и дынь. Делегаты оккупировали в перерывах и вечерами нашу прекрасную набережную. Синее небо, синяя Волга. В беседах с А. Г. Чучалиным мы увлеченно говорим о громадных традициях отечественной пульмонологии, идущих еще от С. П. Боткина, описавшего крупозную пневмонию. Говорим о важности того, чтобы наша работа наполняла отечественную пульмонологическую Волгу, не давая ей заилиться.

1989 г

Январь. Возвратился из Еревана. Сумгаит, Баку, Нагорный Карабах – бессилие Горбачева, кризис государственной власти, использование армии против собственного народа. А что ЦК КПСС? Так ведь в нем давно уже нет людей из народа.

* * *

Февраль. Из Азербайджана возвратился и сын Сергей.

15 февраля. Через 10 лет после ввода войск в Афганистан, после бездарной гибели 15 тысяч солдат и офицеров, войска, наконец, вывели в Союз. Очень символичен, хотя и несколько театрален (поскольку ему ничто не угрожало) выход последним генерала Громова… В эти дни об одном из офицеров, 26 лет, рассказывали: пробыл в Афгане 3 срока. Плачет: «Что я буду делать в СССР?! Кого буду убивать?!»

* * *

Победа Ельцина на выборах в Верховный Совет (92 %!). Что за этим человеком?

* * *

Июль. Умерла наша мама – бабушка, немного не дожив до своего 80-летия. Известие об этом застало нас в Евпатории. Прилетели в Саратов. Вызвали родню. Когда-то мать приняла нас – троих мальчишек, оставшихся с отцом после смерти нашей родной мамы, и вместе со своими дочерьми вырастила нас. Со смертью старших мы, идущие за ними, заметно теряем в своем будущем, только что, казалось, защищенном уже только тем, что они жили.

* * *

Август. Люди меняются, страна меняется, причем, что и во имя чего меняется, не вполне ясно. Консерватором быть не модно. Сам процесс перестройки становится более важным, чем ее смысл. Копирование европейского, глумление над отечественным. Убеждаю себя – нужно быть только самим собой. Никчемность копирования, шутовского театра, маски рано или поздно обнаружится. И это будет обнаружением пустоты.

Посетили Новый Иерусалим под Москвой. Какая прелесть экскурсовод! Все о керамике и о керамике: и гроздья там и тут, и лепестки, и изразцы, и изгибы, и перлы (жемчужинки). Она, кажется, готова рассказывать о шедеврах керамического декора и его создателях часами. При этом иногда неожиданно смеется. Можно же в этой сырой каменоломне, получая 110 руб., оставаться счастливой и оттого, при всей обыденности, удивительно обаятельной. Зачем ее перестраивать? Она – сама собой.

А вот храм Воскресенья, или Новый Иерусалим, – не более чем театр христианства. Самое удивительное, что эдакую сложную и нестандартную (для храмов русской православной церкви) махину собрали на русской бескаменной Московии, с русскими изразцами и рисунками («павлинье око»), под русские дожди и кваканье лягушек.

Зачем было копировать то, что скопировать нельзя? С пустым гробом Господнем. Когда-то в Иерусалиме прозвучал предсмертный крик хорошего человека, задавленного властью, а на Руси храм этому крику спустя 17 веков понадобился. Два человека замыслили эту идею: царь Алексей Михайлович и Никон.

На картине Никон властен, умен и мужиковат. Евангелического в нем – ничего. Такому впору рыбными складами заведовать… Так неужели искренняя вера руководила им? Или необходимость в материальном обеспечении веры других? Ну, поставил бы светлую колокольню – белокаменную – среди берез. Красотой устремился бы вверх. А то построил невидаль: подземную церковь, террасы крыш и куполов – вроде это город Иерусалим, а вокруг подобие Палестины. Куда ни повернись – заморские святыни, точно по Библии. Крестясь, лоб расшибешь!

Никона инициатива имела деловое значение: самоутверждение русской православной ветви, возвращение к чистоте догматов, освобождение от наслоений и разноречий, перехват паломничества, а, следовательно, средств. Храм должен был давать доход. Возможно, что в конце 17-го века это имело и историческое значение для упрочения государства московского. А вот духовного значения строительство храма не имело. Нельзя канонизировать время, пересаживать его на непривычную почву. Голгофа может быть только одна, Храм над ней – только один. Театр церкви недопустим. Театр христианства, торжество формы веры без исторического и физического первородства – спорно, отталкивает.

Так и наши партийные обряды – не что иное, как форма принадлежности к идее, которая хоть и не исключает саму веру в нее, но утомляет и кое-кого отпугивает. Сколько лжи, фарисейства и предательства скрыто за формой преданности идее или вере!

Повторение истории – всегда фарс. Конечно, монастырь жил своей жизнью 300 лет. И эта его собственная жизнь интересна: трагедия Никона, малоизвестные страницы деятельности Софьи, жестокость «тишайшего» царя Алексея, стрелецкие бои у стен монастыря, искусство зодчих, гибель почти всего, что было, в 1941 г. от рук фашистов.

Кто теперь должен восстанавливать этот памятник христианской вере? Её фетиш? Только церковь. Но, а как быть с никонианской историей церкви? Не зря о Новом Иерусалиме к 1000-летию православия на Руси не упоминают. Демонстрация подробностей Догмы не убеждает и слишком разоблачительна. Прекрасно сшитая копия костюма лишь подчеркивает отсутствие Господа. Православные верят по-своему и чуждая им ноша отторгается. А была бы церковь сама по себе, без претензий – это и ценилось бы.

1990 г

Один из секретарей Саратовского обкома целый день принимает главных врачей, заведующих кафедрами. Задает вопросы, заслушивает соображения. Ему поручили сферу здравоохранения. Чохом – всех в один день. Обратная связь не предполагается. Очевидно, что далее собственного информационного обслуживания дело не пойдет…