Юрий Жуков - Первое поражение Сталина

• Название: Первое поражение Сталина
• Автор: Юрий Жуков
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-905024-02-3

Книга «Первое поражение Сталина» рассказывает о начале политической карьеры будущего общепризнанного лидера Советского Союза. О том, как в годы революции и Гражданской войны он пытался сохранить единство России, не допустить ни её распада, ни раздела на национальные республики. И о том, кто ему в том противостоял, почему Сталин так и не смог одержать победу в жестокой и бескомпромиссной борьбе.

Книга создана на основе уникальных архивных документов, большинство из которых лишь недавно рассекречено и предлагает совершенно новый взгляд на события тех бурных лет.

Книга рекомендована к печати Учёным советом Института российской истории РАН.

---

Правые 4(17) июня приняли свою, бескомпромиссную сепаратистскую резолюцию. «Сейм постановил: – гласила она. – 1. Вся этнографическая Литва должна стать независимым государством, навсегда нейтральным. 2. Её нейтралитет должен быть гарантирован на международной мирной конференции. 3. На этой конференции должны принять участие представители литовского населения. 4. Образ правления во вновь образованной Литве и внутреннее её устройство должно установить созванное на основе всеобщего, равного, прямого и тайного голосования Учредительное собрание Литвы».

Левая часть сейма в тот же день сформулировала собственные, более умеренные требования.

«Будущая международная конференция, – констатировала их резолюция, – должна будет санкционировать право подчинённых народов выделиться, буде они сами того пожелают, из государств, в состав которых они входят, а выделившимся народам обеспечить международные гарантии свободного самостоятельного бытия. Вместе с тем, сейм единодушно постановил: обратиться к Временному правительству России, а также ко всем союзным и нейтральным государствам с требованием признать право литовского народа на самоопределение, разрешение своей политической судьбы в Учредительном собрании Литвы».50

Легко заметить, что требования обеих групп Литовского сейма не очень-то разнились. И правая, и левая его фракции дружно настаивали на созыве собственного учредительного собрания, на непременном провозглашении независимости страны, которую должна гарантировать будущая мирная конференция. Только первые заявляли о необходимости признания суверенитета Литвы незамедлительно, а вторые готовы были дожидаться окончания войны.

Ничем не прикрытый сепаратизм сразу же стал сопровождаться взаимными территориальными претензиями. Так, поляки считали своими литовские Ковенскую и Виленскую губернии, а литовцы – Сувалкскую, входившую в Привисленский край, где преобладало польское население. Мало того, обозначилась и третья сторона неизбежного, судя по всему, конфликта. Созданный 27 марта (9 апреля) в Минске Белорусский национальный комитет поспешил заявить и о своих территориальных претензиях: «Ядром /только ядром! – Ю.Ж./ Белоруссии являются губернии Минская, Могилёвская, Витебская, Гродненская и Виленская».51

Однако заниматься явно бессмысленными до окончания войны распрями Временное правительство не спешило. Трезво осознавая – сначала следует освободить от неприятеля и Польшу, и Литву, и только потом выступать арбитром в спорах националистов. То же полное равнодушие проявила власть и к положению, складывающемуся в Курляндии. Там немецкая часть населения решила, как и все, воспользоваться «правом на самоопределение» и воссоединиться с фатерландом. Германское командование, давно вынашивавшее такие же планы, поддержало горячее стремление немцев оккупированной российской губернии. 30(17) мая разрешило созвать не только сейм несуществующего Литовского королевства, но и ландтаг исчезнувшего с политической карты Европы ещё в 1795 году Курляндского герцогства.

И хотя о замысленном отделении Курляндии сразу же стало известно в Риге, столица немецкие поползновения оставила без малейшего внимания. Точно так же, как и полгода назад – сообщение о создании Польского королевства. Серьёзно беспокоило Временное правительство иное, действительно могущее повлиять на положение в стране, помешать начать уже согласованное по срокам с союзниками наступление на Юго-Западном фронте. На том самом, который и намеревались взорвать, разложив и дезорганизовав, киевские сепаратисты.

Между тем, политический кризис, вот уже два месяца потрясавший Россию, перетряхнул, наконец, и Временное правительство. 5(18) мая прежде однородное, буржуазное, оно было преобразовано в Первое коалиционное – шесть министров от эсеров, меньшевиков, народных социалистов; пять – от кадетов; четверо – беспартийных. На следующий день оно выступило с официальной декларацией. С программой, которой подтверждало прежний курс власти.

«Временное правительство, – указывала, она, – твёрдо верит что революционная армия России не допустит, чтобы германские войска разгромили наших союзников на западе и обрушились всей силой своего оружия на нас. Укрепление начал демократической армии, организация и укрепление боевой силы её как в оборонительных, так и в наступательных действиях будут являться главнейшей задачей Временного правительства».52

Сочтя одну только декларацию недостаточной, наследующий день Г.Е. Львов, сохранивший пост премьера, счёл очень важным лично для себя ещё раз заверить Париж и Лондон в верности Петрограда принятым перед Антантой обязательствам. «Установившееся на фронте фактическое перемирие, – заявил он журналистам, – давшее основание германскому канцлеру высказать позорное для России предположение о возможности сепаратного мира, должно быть прекращено. Страна должна сказать своё властное слово и послать свою армию в бой». Львову вторил и новый министр иностранных дел М.И. Терещенко: «Свободная Россия должна доказать, что она верно выполнит взятое на себя обязательство объединённой борьбы и взаимной помощи».53

Слова эти, более похожие на заклинание, не были лишь обещанием на будущее. В большей мере они являлись извинением за то, что уже произошло. За так и не начатое наступление русской армии весной одновременно с союзниками, которые, тем не менее, попытались прорвать «Линию Зигфрида» и вытеснить немцев с французской территории, выйдя к бельгийской границе. Франко-английские силы, надеясь на согласованную загодя поддержку на Восточном фронте, начали 9 апреля операцию, через месяц завершившуюся для них тяжким поражением. Потерей 340 тысяч человек, в том числе и 5 тысяч из состава Русского экспедиционного корпуса. Настоящим разгромом, в котором не без серьёзных оснований винили Петроград, его неспособность добиваться наиважнейшего в дни войны.

И вот теперь, уже в июне, предстояло вновь попытаться совместными усилиями всё-таки нанести решающий, окончательный удар. Принудить Германию капитулировать. Потому-то Керенский, сменивший А.И. Гучкова на посту военного и морского министра, патетически пообещал: «Я уезжаю на фронт и – я уверен – буду иметь полное основание рассеять тот пессимизм, который сейчас очень распространён даже среди некоторых начальственных лиц.54

Керенский действительно выехал на фронт – уже 9(22) мая. Объехал его от севера до юга. Побывал в Гельсингфорсе, Риге, Двинске, Минске, Каменец-Подольске, Одессе, Севастополе. Посылал отовсюду в адрес правительства телеграммы, полные экзальтированного восторга и эйфорической уверенности. Заодно обратился к армии с воззванием, призвав её готовиться к наступлению. «Вы понесёте, – писал он выспренне, – на концах штыков ваших мир, правду и справедливость. Вы пойдёте вперёд, скованные дисциплиной долга и беззаветной любви к революции и родине».55

На обратном пути в столицу Керенский 18(31) мая остановился в Киеве, чтобы встретиться с членами Центральной Рады. Потребовать от них в столь трудную для страны минуту отказаться от своих намерений и поддержать правительство. Не препятствовать подготовке наступления, о котором громогласно трубили все газеты.

Однако киевские националисты, чтобы укрепить своё положение в глазах общественности, схитрили. Постарались сообщить о беседе министра с Грушевским так, чтобы она выглядела как чуть ли не полная поддержка Керенского предложений Центральной Рады:

«Керенский заявил, что во Временном правительстве существует стремление сделать в вопросе об автономии всё, что возможно «по долгу и совести». Положение правительства осложняется тем, что ему приходится считаться с интересами и взглядами всей России. «Вы говорите о санкционировании Учредительным собранием готового факта, а мы хотели бы, чтобы Учредительное собрание положило бы начало этому факту».

Грушевский – Украинцы хотят лишь национально-территориальную автономию в федеративной Российской республике. Мы не добиваемся независимости, мы имели свою государственность. Документ о ней вырван у нас Романовыми. Мы хотим, чтобы Временное правительство провозгласило, что оно возвращает наше право на национально-территориальную автономию, а Учредительное собрание это санкционирует.

Шульгин /А. Шульгин – член Центральной Рады от украинской партии социалистов-федералистов – Ю.Ж./ считает, что только децентрализация России может её спасти, иначе она погибнет.

Грушевский – Украинское движение не угроза для России, а твёрдая опора. На него должно опереться Временное правительство, если оно желает спасения России.

Керенский – Я вижу угрозу не в движении, а в нетерпеливости, с которой мне приходится бороться и в рядах русской демократии. Во всяком случае, я остаюсь вашим другом и сделаю всё, что будет возможно.