Юрий Жуков - Первое поражение Сталина

• Название: Первое поражение Сталина
• Автор: Юрий Жуков
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-905024-02-3

Книга «Первое поражение Сталина» рассказывает о начале политической карьеры будущего общепризнанного лидера Советского Союза. О том, как в годы революции и Гражданской войны он пытался сохранить единство России, не допустить ни её распада, ни раздела на национальные республики. И о том, кто ему в том противостоял, почему Сталин так и не смог одержать победу в жестокой и бескомпромиссной борьбе.

Книга создана на основе уникальных архивных документов, большинство из которых лишь недавно рассекречено и предлагает совершенно новый взгляд на события тех бурных лет.

Книга рекомендована к печати Учёным советом Института российской истории РАН.

---

Мир от имени целой России может быть заключён только тем правительством (правительством, притом, федеральным), которое будет признано всеми республиками всех областей России, а если такое правительство в ближайшее время не будет сконструировано, то только объединённым представительством этих республик и областей».97

Как и следовало ожидать, германская делегация поспешила высказать своё полное одобрение содержания документа. Кюльман заявил: «С большим интересом мы выслушали сделанное украинской делегацией заявление. Я предлагаю ноту украинской делегации, как важный исторический документ приобщить к делам конференции. Представители Центральных держав приветствуют, как это было сделано в телеграмме от 26(13) декабря 1917 года /вот когда и как Гофман узнал о предстоящем визите из Киева – Ю.Ж./, представителей украинской делегации».

Но сразу же сделал оговорку, чтобы сохранить в будущем за собой свободу манёвра. «Представители Центральных держав. – добавил Кюльман, – оставляют за собой право высказаться впоследствии по поводу оглашённых здесь заявлений украинского народа». И сразу же поспешил уточнить у участвовавшего первый день в переговорах Троцкого: «Намерен ли он и его делегация и впредь быть здесь единственными дипломатическими представителями всей России?».98

А далее… Далее последовало не поддающееся никакому объяснению. Уезжая из Петрограда, Троцкий великолепно знал мнение по украинскому вопросу Ленина. Размышлявшего, гадавшего ещё 17(30) декабря (до начала пленарных заседаний переговоров) – «Можно ли надеяться, что рознь с украинцами ослабнет или даже сменится дружным соглашением при известии об аннексионизме немцев, или же возможно ожидать, что украинцы воспользуются более трудным положением великороссов для усиления своей борьбы против великороссов?». А на следующий день, исходя из худших предположений, потребовал «усиления агитации против аннексионизма немцев», перенесения переговоров в Стокгольм, «пропаганду и агитацию за необходимость революционной войны».99

Не мог не знать Троцкий о постановлении Совнаркома, принятом 19 декабря (1 января), за которое он же и голосовал. Постановлении, предложившем «Раде переговоры о соглашении», но только в том случае, если бы она «признала контрреволюционность Каледина и не мешала войне против него». Постановлении, включившем поправку Сталина – «только Советы украинской бедноты, рабочих и солдат могут создать на Украине власть, при которой столкновение между братскими народами будет невозможным». Тексте постановления, которое предусматривало только после успешных переговоров с Радой признание независимости Украинской Республики.100

Как член ВЦИК, голосовал Троцкий 19 декабря (1 января) и за резолюцию этого высшего органа власти страны. Ту самую, в которой отмечалось:

«Свободное волеизъявление населения Польши, Литвы, Курляндии и всех прочих оккупированных областей невозможно при оставлении в этих областях чужеземных войск, до возвращения эвакуированной части населения. Ссылка германской делегации на то, что воля народов в указанных областях будто бы уже выражена, явно несостоятельна… Документы, на которые могло бы сослаться германское правительство, в лучшем случае могут свидетельствовать только о волеизъявлении отдельных привилегированных групп, а не народных масс данных территорий.

Мы заявляем:

Русская революция остаётся верной своей международной политике. Мы стоим за действительное самоопределение Польши, Литвы, Курляндии. Мы никогда не признаем справедливым навязывание чужой воли каким бы то ни было народам».101

Троцкий пренебрёг всеми этими программными руководящими указаниями. Счёл, что может не исполнять волю высших органов Советской власти, не прислушиваться к мнению ни Ленина, ни, тем более, Сталина, а поступать по-своему. И совершил роковую ошибку. Не только давшую преимущество германской делегации, но и приведшую вскоре к срыву самих переговоров.

«Заслушав, – сказал он в ответ на вопрос Кюльмана, – оглашенную украинской делегацией ноту Генерального секретариата Украинской Народной Республики, русская делегация в полном соответствии с признанием за каждой нацией права на самоопределение вплоть до полного отделения, заявляет, что со своей стороны не имеет никаких возражений против участия украинской делегации в мирных переговорах». Тем самым, используя лишь свою должность наркома по иностранным делам, единолично, ни с кем не согласуя своё решение, признал де-факто Украину.

Не довольствуясь кратким ответом, Троцкий на следующий день разразился речью, более подходящей для конгресса европейских социал-демократов, нежели переговорам с противником, с которым его страна находилась в состоянии войны. Пустился в глубокомысленные рассуждения о том, «когда именно на международной арене появляются новые государственные единицы», пространно остановился на теоретическом смысле понятия «Самоопределение», и только потом вернулся к сути обсуждаемого.

«Что касается Украины, – ещё раз пояснил Троцкий, – то там такого рода/он имел в виду Финляндию – Ю.Ж./ демократическое самоопределение ещё не закончилось. Но на Украине нет иностранных войск, а русские войска удалятся с украинской территории /ещё никем не определённой! – Ю.Ж./ и не будут и не могут чинить никаких препятствий к самоопределению Украины. Так как это чисто технический, а не политический вопрос, то мы не видим решительно никаких препятствий к тому, чтобы самоопределение украинского народа происходило на почве признания независимости Украинской Республики».102

Говоря так, нарком не придал ни малейшего значения тому на какие же именно губернии распространяется власть Рады. Зато о рубежах несуществующего государства поспешил поинтересоваться Кюльман. «Украинская делегация, – попросил уточнить он, – говорит от имени областей, границы которых нам приблизительно /выделено мной – Ю.Ж./указала… В эти области входит, между прочим, и область, прилегающая к Чёрному морю». Однако ответ он получил не от Голубовича, а от Троцкого. Такой, какой ни в коем случае нельзя было ожидать от главы внешнеполитического ведомства России: «Что касается границы той области, от имени которой говорит украинская делегация, то по самому существу положения этот вопрос не может считаться решенным, так как Украинская Республика находится сейчас именно в процессе самоопределения».103

Много лет спустя, в мемуарах «Моя жизнь», Троцкий не вспомнил об этом обмене любезностями. Оценку делегации Рады отнёс к последнему этапу переговоров, январскому. Только там дал нелицеприятную оценку ей. «Главным козырем в руках Кюльмана и Чернина, – писал ярый противник Сталина, – явилось самостоятельное и враждебное Москве выступление Киевской Рады. Её вожди представляли собой украинскую разновидность керенщины. Они мало чем отличались от своего великорусского образца. Разве лишь были ещё более провинциальны. Брестские делегаты Рады были самой природой созданы для того, чтобы любой капиталистический дипломат водил их за нос.104

Троцкий не вспомнил главное. И не объяснил, что если бы он тогда, 28 декабря (10 января), отказался признать правомочность, законность делегации Украины (с неопределённой, к тому же, территорией), потребовал бы её удаления с переговоров, то многого бы удалось избежать. Перед Совнаркомом не возникла бы в начале марта неразрешимая проблема, заставившая капитулировать его в конце концов. А партию большевиков не постиг бы первый, после победы революции, достаточно серьёзный раскол. И, вполне возможно, удалось бы избежать и гражданской войны. Во всяком случае, в том её размахе, который она приобрела летом 1918 года.

Пока же, 28 декабря (10 января) в Петрограде поспешили исправить положение. Попытались воспользоваться перерывом, наступившим в работе конференции с 29 декабря (11 января) по 5(18 января).

5. За Советскую Украину!

Ни ВЦИК, ни Совнарком не считали боевые действия в Харьковской и Екатеринославской губерниях вооружённым конфликтом с Радой по двум причинам. Прежде всего, в Петрограде всё ещё так и не признали официально, декретом, ни автономии, ни, тем более, независимости Украинской Народной Республики. Поддерживали контакты только с ВуЦИКом и его исполнительным органом – Народным секретариатом. Вместе с тем, обе советизированные губернии до проведения в них на демократических основах референдума, о чём постоянно говорил и писал Сталин, никак нельзя было рассматривать украинской территорией.

Наконец, начиная с 16(29) декабря (с признания Совнаркомом Советского правительства Украины, к концу года распространившего свою власть как на Харьковскую, так и на Екатериновскую губернии), Троцкий просто был обязан рассматривать происшедшее на Левобережье продолжением революции. А заодно учитывая и то, что стало известно ему накануне отъезда в Брест-Литовск. Содержание ответа Киева на предложение Совнаркома начать переговоры на основе, практически, одного-единственного условия – признания режима Каледина контрреволюционным. Того самого ответа, которым Генеральный секретариат выдвинул встречные собственные условия. Во-первых, немедленный вывод советских войск с так и не согласованной с Петроградом территории Украинской Народной Республики. И, во-вторых, собственную оценку мятежа на Дону. «Определение контрреволюционности, – вызывающе излагал Киев своё мнение, – не должно быть навязано одной какой-либо стороной. Признание буржуазности и контрреволюционности за всяким, кто не принадлежит к большевистскому течению и не разделяет политики народных комиссаров, Генеральный секретариат решительно отвергает».105