Вадим Бабенко - Черный Пеликан

• Название: Черный Пеликан
• Автор: Вадим Бабенко
• Жанр: Социально-психологическая фантастика
• Год: 2014
• ISBN: 978-99957-42-24-9, 978-99957-42-25-6, 978-99957-42-26-3

Это миф, который вовсе не миф. Это вызов, от которого не уклониться. Это – Черный Пеликан. Когда Витус замышляет реванш против всего мира, он даже не представляет, чем это обернется. Он отправляется в странное место, овеянный слухами город М, чтобы расправиться с главным своим врагом, Юлианом. Однако, найти Юлиана в М. оказывается не так просто. Окончательно запутавшись, Витус решает присоединиться к группе незнакомцев. Они направляются в океанские дюны – пристанище самой грозной из легенд… К его удивлению, «легенда» оказывается реальностью. Мир наконец замечает Витуса и дает ему шанс показать, на что он способен. Пройдя через страх, боль, отчаяние, Витус открывает в себе новый источник внутренней силы. Он терпит поражение – но и одерживает победу, настояв на своем, несмотря на унижения и насмешки. Теперь он знает: чужую мудрость всегда можно оспорить. Как? У каждого свой рецепт.

---

Он вдруг замолчал, замер и принялся рассматривать что-то у себя под ногами, а потом свистнул и помахал рукой Гиббсу. Тот подошел, и они, присев на корточки, стали вертеть в руках какие-то камни, лежавшие рядом с тропой. Так прошло несколько минут; наконец, Гиббс отрицательно покачал головой и снова повел нас вперед, а Кристофер постоял, присматриваясь, и запустил камнем в дальние заросли, спугнув большую серую птицу.

«Ну и что начальничек? – спросила Сильвия, когда он догнал нас и зашагал рядом. – Жил себе поживал, и вас малолеток до поры не трогал?»

«Начальник-то? Да больно мы ему были нужны, – откликнулся Кристофер благодушно. – Тогда-то какой с нас толк, он таких и не замечал вовсе, шустрил себе и шустрил. Все бы ничего, но был у него сынок-оболтус, известная личность: со шпаной якшался, травку покуривал, покуражиться был большой любитель, пока не взялся за ум и не заделался, натурально, гордостью города – первым нашим курсантом гвардейской академии, куда по слухам сам начальник полиции попасть в свое время так и не смог, хоть старался изрядно. Не знаю уж, какими правдами его туда запихнули, но возгордиться им успели основательно: в местной газете пропечатали – с фотографией, как положено – медаль преподнесли с позолотой, а папаша на радостях подарил новый автомобиль – открытый верх, никель везде блестит, таких тогда еще и не видали почти, роскошная считалась вещь, не для юнца-курсанта. Ну да папашины деньги считать охотников не было, длинные были у того руки, обжился он уже в наших местах, так что разъезжал его сынок по городу, гудком собак гонял, и все было бы ничего, но больно он, видать, о себе понимать стал – на приключения его потянуло, захотелось, значит, хлопот на свою задницу. Ну а с этим, все знают, нужды никакой: уж коль ищешь, то непременно найдешь, дай только срок».

Кристофер-первый остановился, чтобы глотнуть воды из фляжки, и тут же второй Кристофер поспешил вступить за него. «Машина-то была ‘Морган’, – говорил он со знающим видом, – дорогая, понятно, но он ее не жалел, газовал вовсю, прохожих пугал по молодой дури, ну и дружки его вместе с ним – орут все, гогочут, никого не стыдясь. Но по улицам носиться – это всякий может, куражу тут немного, да и приедается оно быстро, так что стало им скучновато, и собрались они как-то раз в дюны всем обществом – слушать, как океанские совы кричат. Очень это было принято тогда у дурных голов – в дюны забраться на ночь и слушать. Кричат-то они страшно, мороз по коже, и привыкнуть нельзя, всякий раз оторопь пробирает – ну и те, как вроде герои, тоже отправились. Девок взяли, выпивки, в ‘Морган’ новенький набились всей компанией и поехали себе, как стемнело. Им бы пешком – так нет, упрямство пересилило, а упрямство, сами знаете, до добра не доводит, так что, в общем, как заехали они в самую глушь, так и сломался их ‘Морган’ подчистую – ось пополам или что-то вроде. Побрели они назад – ноги сбили, ужасов натерпелись, девка одна, профессорская дочка из приезжих, сутки потом в истерике билась – но выбрались наутро, все живые. Им бы забыть про это, да помалкивать, но нет, сынок тот же час к папаше, жаловаться, а у папаши тут же и мозги набекрень. ‘Моргана’ подаренного жалко ему стало или еще что, только стал он весь красный, ногами затопал и закрылся у себя до самого вечера, а на другой день в газете выступил с пространной статьей, что весь город переполошила. Хватит, написал, натерпелись – объявим мол теперь всем этим домыслам войну, да и наведем в дюнах порядок, чтобы каждый ездил туда безбоязненно, хоть на ‘Моргане’, хоть на подводе, и глупостей чтобы никаких ни с кем не случалось».

«Что-то я вспоминаю, – сказала Сильвия, – звали его еще как-то не по-нашему – не то Сулливан, не то Салливан… Или может Факир или Факер…»

“Скажешь тоже, Факер, – Кристофер снисходительно ухмыльнулся, явно чувствуя себя на высоте. – Звали его, натурально, Салмон Фукс, и был он бывший капитан морской пехоты, если конечно не врут, хотя я думаю, что врут. Но, капитан, не капитан, а войну объявил, да сам же ее и возглавил. А где война, там и трофеи, так что первым делом потащились они на фургоне полицейском брошенный ‘Морган’ спасать, ну и как водится – сначала колесо прокололи, потом другое, а после рессору погнули и встали в песке. Дальше больше – начальник пешком пошел, а тут буря, не видно ничего, он и заблудился, нет его и нет. Стали было искать вертолетами – чуть людей не угробили: туман налетел, вихри песчаные – вернулись от греха подальше. Сидят значит, ждут, что делать никто не знает. Только через три дня начальник объявился – все в дюнах плутал, – оборванный, глаза навыкате, но не сдается, упертый. К тому же, пока он там болтался, жена ему сделала ручкой – с журналистом сбежала, да еще и письмо написала прощальное: не желаю мол больше быть рядом с солдафоном и сатрапом, хочу наконец счастья личной жизни и красивой физической любви. Записочку ту домработница первой нашла, ну и скоро весь город про красивую любовь языки чесал. Совсем главного полицейского затравили – каждый так и скалил зубы из-за угла – так что тому только и оставалось, что войне своей придуманной всем нутром отдаться…» – Кристофер II покачал головой, явно не завидуя незадачливому Салмону Фуксу.

«Ну да, – снова подхватил Кристофер-первый, – крепко дюны у него в печенках засели. Только и он не дурак: решил действовать по системе, без ненужной спешки, тем более, что спешить теперь было некуда – ни жены сбежавшей не вернешь, ни ‘Моргана’ новехонького. Выписал он картографов целый полк, те все дюны пешком излазили – сделали ему подробные планы местности: где выше, где ниже, где мокро, где сухо, куда легко можно пройти, а куда лучше и вовсе не соваться. Послали потом дорожников – размечать дюны на участки, чтобы каждый участок своим забором оградить для дальнейшего полезного устройства – да только те недалеко ушли: где была сушь помечена, там в болота угодили, где как бы равнина, там сплошь овраги, и понять ничего нельзя – дорожники на картографов грешат, картографы на дорожников, все без толку.

Переделали было карты – и вновь все сдвинулось, только теперь уже целые деревни в болота ушли, да в пески зыбучие, а иные овраги к городским домам подобрались, к тем, которые поближе. Тут уж все струхнули не на шутку, начальника полиции на пенсию отправили по состоянию здоровья, комиссию специальную назначили – для проверки, так сказать, настораживающих фактов. Сам губернатор за дело взялся, не просто так, два месяца факты проверяли, да в затылках чесали, а потом постановили: под страхом тюрьмы никаких больше карт не делать и на подвижных средствах в дюны не ездить. В связи с местными, как ты говоришь, турист, географическими особенностями. А кому не нравится, там дальше было прописано, тот пусть из города вон в двадцать четыре часа – не нужны мол нам такие горожане, одни от них вредительства и бедствия. Ну а народ уже и сам прочухал, что дело плохо – никто туда больше не совался, только самые отчаянные ходили, но и их не очень-то жаловали. А беглые и ссыльные из дюн в другую сторону потянулись, в степи – там, говорят, спокойнее, и болот нет, а нет болот – нет и мошкары, уж очень она летом донимает…»

«А что ж с начальничком стало?» – спросила Сильвия сострадательно.

«А и впрямь умом тронулся, – весело сказал Кристофер I. – Ушел, говорят, в дюны, да там и сгинул. Не видали его больше – ни в городе, ни где еще… А дороги только вокруг оставили, – добавил он, – для туристов, издали дюны показать. Только их издали не посмотришь – что там смотреть, глупость одна. Еще на юге остались деревни, и к ним дорога идет, но туда нам несподручно – и в стороне, и полиция докучает…» – и он опять ухмыльнулся, озорно глянув на нас и блеснув своим золотым зубом.

Гиббс скомандовал привал только после полудня. Позади остались подъемы и спуски по неровным тропам, колючие заросли и начавшиеся за ними болота, мы вышли на сухое, чуть холмистое место. Все изрядно устали, мое плечо разламывалось, шея и спина затекли и потеряли чувствительность. Другим тоже досталось – и женщины, и Кристоферы повалились в траву с короткими стонами, лишь Гиббс, осмотревшись, легко отбежал в сторону и исчез за холмами. «Это уже дюны?» – спросил я у ближайшего Кристофера, и тот равнодушно кивнул. «Можешь побродить, турист, тут пауков нет, ящерицы одни», – лениво сказал другой Кристофер, но я не удостоил его ни ответом, ни взглядом.

Песчаные холмы густо поросли жесткой темной травой и хвойным кустарником. Кое где виднелись проплешины, ящерицы действительно сновали во множестве, прочерчивая быстрые траектории на светлом песке. Некоторые грелись на солнце, застыв неподвижно, думая те же думы, что и миллион лет назад, запасаясь терпением на следующий миллион. Казалось, время замерло здесь, и всякая суета неуместна, как фальшивый повод отвлечься от сути. Изредка проносились птицы, названий которых я не знал, некоторые подлетали совсем близко, садились на землю рядом, не боясь нас, может быть вовсе не замечая или не желая замечать, как что-то ненужное, о котором стараешься не думать, втайне надеясь, что оно исчезнет само.