Чарльз Диккенс - Колокола (пер.Врангель)

• Название: Колокола (пер.Врангель)
• Автор: Чарльз Диккенс
• Жанр: Классическая проза

(англ. Charles Dickens) — выдающийся английский романист.

---

— Папа, — сказала Мэгъ, — мнѣ кажется ты совсѣмъ потерялъ разсудокъ сегодня вечеромъ; я право не знаю, что бы сказали колокола, глядя на тебя. Бѣдныя, маленькія ножонки! Какія онѣ холодныя!

— О, теперь онѣ уже согрѣлись, — воскликнулъ ребенокъ, — совсѣмъ согрѣлись!

— Нѣтъ, нѣтъ, нѣтъ, — возразила Мэгъ, — мы еще и на половину не растерли ихъ. Ихъ еще надо долго, долго растирать. А, когда онѣ будутъ совсѣмъ теплыя, мы расчешемъ эти локоны, чтобы просушить ихъ; потомъ съ помощью холодной воды зарумянимъ эти блѣдныя щечки и послѣ этого мы будемъ такія веселыя, довольныя, счастливыя!

Ребенокъ разрыдался и обнявъ одною рукою ее за шею, другою ласкалъ ея красивое лицо, говоря: «О, Мэгъ! о, милая моя Мэгъ!»

Благословеніе Тоби не могло сдѣлать большаго. Кто могъ сдѣлать больше!

— Гдѣ-же ты, отецъ? — послѣ минутнаго молчанія воскликнула Мэгъ.

— Иду, иду, я здѣсь, милая, — сказалъ Тоби.

— Боже мой! — воскликнула Мэгъ. — Онъ окончательно потерялъ голову. Онъ покрылъ чайникъ шляпой этой славной дѣвочки и повѣсилъ крышку на ручку двери!

— Я не нарочно сдѣлалъ это, дорогая моя Мэгъ, — торопился Тоби поправить свою ошибку.

Мэгъ подняла глаза и увидѣла что Тоби, съ большимъ трудомъ протиснувшись за стулъ своего гостя, показывалъ ей съ таинственными жестами, надъ головою Ферна, заработанные имъ шесть пенсовъ.

— Я видѣлъ, входя домой, моя крошка, полъ-унціи чаю, гдѣ-то на лѣстницѣ, и я почти увѣренъ, что тамъ также былъ ломтикъ сала. Такъ какъ я не могу припомнить, гдѣ это именно было, то я пойду поищу.

Благодаря этой невѣроятной хитрости, Тоби удалось выйти, чтобы пойти купить у м-ссъ Чпкенстжеръ за наличныя деньги чай и сало. Послѣ чего онъ возвратился въ комнату, стараясь увѣрить Мэгъ, что ему стоило не малаго труда найти все это на темной лѣстницѣ.

— Но слава Богу, теперь все необходимое для чая есть, — говорилъ онъ. — Я былъ вполнѣ увѣренъ, что есть и чай и сало и, какъ видишь, я не ошибся. Мэгъ, моя козочка, если ты займешься чаемъ, пока твой недостойный отецъ поджаритъ сало, то у насъ въ одну минуту все будетъ готово. Удивительное у меня свойство, — продолжалъ. Тоби, приступая къ своимъ поварскимъ обязанностямъ съ помощью вилки для жаренія, — удивительная особенность, хорошо извѣстная всѣмъ моимъ друзьямъ:- я никогда не любилъ ни чай, ни сало. Я съ удовольствіемъ вижу, какъ другіе угощаются и тѣмъ и другимъ, — прибавилъ онъ громко, чтобы сильнѣе воздѣйствовать на своего гостя, — но что касается до меня, то какъ питательныя вещества и чай и сало — мнѣ одинаково непріятны.

Тѣмъ не менѣе жадно вдыхалъ запахъ жарящагося въ каминѣ сала… совсѣмъ такъ, какъ если бы онъ любилъ его; а когда онъ наливалъ кипящую воду въ маленькій фарфоровый чайникъ, то съ такою любовью проникалъ взоромъ въ самую глубину его, стараясь, чтобъ благоухающій паръ вился вокругъ его носа и окутывалъ густымъ облакомъ его лицо и голову. Но, не смотря на все это, онъ не хотѣлъ ни ѣсть, ни пить и только изъ приличія, въ самомъ началѣ, сдѣлалъ одинъ глотокъ чаю и съѣлъ кусочекъ сала, съ видимымъ наслажденіемъ, смакуя и то и другое, хотя и продолжалъ утверждать, что дѣлаетъ это насильно.

Весь интересъ Тоби сосредоточивался на томъ, какъ ѣли и пили его новые два друга. Также точно относилась и Мэгъ къ вопросу о ѣдѣ. И никогда присутствовавшіе на оффиціальномъ обѣдѣ у Лондонскаго лордъ-мэра или на банкетѣ при дворѣ не испытывали при видѣ вельможныхъ гостей и частичку того удовольствія, съ которымъ Тоби и Мэгъ, эти добрые и простые люди, смотрѣли на своихъ новыхъ знакомыхъ. Мэгъ улыбалась отцу, Тоби тѣмъ же отвѣчалъ ей; Мэгъ качала головою и притворялась, что будетъ аплодировать Тоби; а онъ, съ своей стороны, пантомимой старался объяснить Мэгъ, когда и при какихъ условіяхъ встрѣтился съ своимъ гостемъ. И оба были чрезвычайно счастливы.

— А, все-таки, — съ грустью думалъ Тоби, внимательно присматриваясь къ Мэгъ, — все-таки, я вижу, что между ею и Ричардомъ все кончено.

— Вотъ что я скажу вамъ, — объявилъ Тоби послѣ чаю, — дѣвочка будетъ спать съ Мэгъ. Это рѣшено и подписано!

— Съ милой Мэгъ! — вскричалъ ребенокъ, страстно лаская молодую дѣвушку, — съ Мэгъ, съ Мэгъ!

— Отлично! — сказалъ Тоби. — И меня нисколько не удивитъ если она поцѣлуетъ отца Мэгъ, правда Лили? Вѣдь я отецъ Мэгъ!

Велика была радость Тоби, когда прелестная дѣвочка, конфузясь, подошла къ нему и, поцѣловавъ его, стремглавъ кинулась къ Мэгъ и повисла у нея на шеѣ.

— Она мудра, какъ Соломонъ, — сказалъ Тоби. — Мы пришли… нѣтъ… мы не… Я не знаю, что и говорю. Мэгъ, дорогая, что я хотѣлъ сказать?

Мэгъ не спускала глазъ съ Ферна, который склонился надъ ся стуломъ, отвернулъ въ сторону лицо и ласкалъ головку ребенка, на половину скрытую въ складкахъ ея одежды.

— Вѣрно! вѣрно! Я совершенно потерялъ голову сегодня вечеромъ и самъ не знаю, что говорю. Билль Фернъ, пойдемте со мною! Я вижу, что вы умираете отъ усталости и падаете отъ сна Пойдемте со мою!

Незнакомецъ, все еще склоненный надъ стуломъ Мэгъ, продолжалъ играть кудрями ребенка. Онъ не проронилъ ни слова; но въ его загрубѣлыхъ пальцахъ, сжимающихъ и выпускающихъ чудные волосы ребенка было столько нѣмого и выразительнаго краснорѣчія!

— Да, да! — продолжалъ Тоби, безсознательно отвѣчая на чувства дочери, такъ ясно выраженныя на ея лицѣ,- уведи ее, дочь моя, и уложи ее. Такъ. Ну, а теперь Билль, я покажу вамъ, гдѣ вы будете спать. Не могу сказать, что бы это было роскошное помѣщеніе; это ничто иное, какъ сѣновалъ! Но я всегда повторяю, что одно изъ преимуществъ жизни въ конюшнѣ, является обладаніе сѣноваломъ; и пока эта конюшня и сарай не будутъ сдаваться дороже, чѣмъ мы платимъ теперь, мы будемъ продолжатъ жить въ нихъ, благодаря дешевизнѣ. Тамъ наверху есть очень много хорошаго сѣна и кромѣ того сѣновалъ опрятенъ, какъ… Да, довольно сказать, что руки Мэгъ побывали тамъ: это вѣдь все! Побольше бодрости, мой другъ! Не падайте духомъ! Утро вечера мудренѣе, говоритъ пословица.

Рука, снятая съ головы ребенка, дрожа, встрѣтила руку Тоби, который, не переставая болтать, повелъ его съ такою нѣжностью и заботливостью, будто онъ тоже былъ ребенокъ.

Вернувшись ранѣе Мэгъ, онъ нѣсколько мгновеній простоялъ у двери ея комнаты, внимательно прислушиваясь. Маленькая дѣвочка, прежде чѣмъ заснуть, шептала слова молитвы, такой же простой и наивной, какъ она сама. А когда она помянула имя своей милой, милой Мэгъ — такъ она говорила — то Тоби услыхалъ, какъ она остановилась и спросила имя отца Тоби, чтобы помолиться и за него.

Прошло нѣсколько мгновеній, пока добрый старичокъ настолько овладѣлъ собою, что былъ въ состояніи растопить хорошенько каминъ и придвинуть къ нему стулъ. Но когда онъ это сдѣлалъ, когда поправилъ лампу, то вытащилъ изъ кармана газету и началъ читать. Сначала, онъ никакъ не могъ сосредоточить на ней своего вниманія, перескакивалъ съ одного столбца на другой, но наконецъ углубился въ нее, и лицо его приняло грустное и серіозное выраженіе, такъ какъ эта несчастная газета, вновь натолкнула Тоби на безнадежныя размышленія, не дававшія ему покою въ продолженіе всего дня и особенно больно и остро ощущаемыя имъ, вслѣдствіе всѣхъ тѣхъ событій, свидѣтелемъ которыхъ ему пришлось быть. Внезапно охватившая его симпатія къ его новымъ друзьямъ и забота о нихъ, на время, будто, разсѣяли его; по какъ только онъ остался одинъ, да еще подъ впечатлѣніемъ только что прочитанной газеты, переполненной лишь сообщеніями о безконечныхъ насиліяхъ и преступленіяхъ, гнетущія мысли опять охватили его. Находясь въ подобномъ тяжеломъ настроеніи, онъ, какъ разъ, напалъ на описаніе (и оно далеко не было единственное) возмутительнаго поступка одной женщины, которая подъ вліяніемъ отчаянія, посягнула не только на свою жизнь, но и на жизнь своего ребенка. Подобное нечеловѣческое преступленіе до такой степени возмутило душу Тоби, переполненную любовью къ своей Мэгъ, что онъ выронилъ газету и въ ужасѣ откинулся на спинку стула.

— Безчеловѣчная и жестокая мать! — воскликнулъ онъ. — Безчеловѣчная и жестокая мать! Лишь люди, рожденные порочными, лишенные сердца, не имѣющіе никакой достойной цѣли, могутъ совершать подобнаго рода преступленія. Все, что я слышалъ сегодня, лишь подтверждаетъ мою справедливую мысль, слишкомъ хорошо доказанную! Да, мы уже родимся порочными!

Куранты отвѣтили на его слова такъ внезапно, громко и звонко, что ихъ оглушающіе голоса, казалось, пригвоздили его къ стулу.

Но что говорили они?

— Тоби Вэкъ, Тоби Вэкъ, мы ждемъ тебя Тоби! Тоби Вэкъ, Тоби Вэкъ, мы ждемъ тебя Тоби! Приди взглянуть на насъ, приди взглянуть на насъ! Приведите его къ намъ, приведите его къ намъ! Поймайте его, поймайте его! Разбудите его, разбудите его! Тоби Вэкъ, Тоби Вэкъ, дверь растворена настежь, Тоби! Тоби Вэкъ, Тоби Вэкъ, дверь растворена настежь, Тоби! — Потомъ, какъ бы въ бѣшеномъ порывѣ, они начинали звонить еще громче, еще сильнѣе и ихъ гармоничные аккорды отдавались эхомъ въ полуразрушенныхъ известковыхъ и кирпичныхъ стѣнахъ.