Галина Петреченко - Князь Олег

• Название: Князь Олег
• Автор: Галина Петреченко
• Издательство: Армада
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1996
• ISBN: 5-7632-0088-8

Олег (Вещий Олег, др. рус. Ольгъ, ум. 912) — варяг, князь новгородский (с 879) и киевский (с 882). Нередко рассматривается как основатель Древнерусского государства. В летописи приводится его прозвище Вещий, то есть знающий будущее, провидящий будущее. Назван так сразу по возвращении из похода 907 года на Византию.

---

Олег невольно склонил голову перед мудрым раввином и в глубокой задумчивости наблюдал, как габаи хазарских иудейских общин, слегка согнув спины, покидали его шатер и бормотали все те же слова киевского габая: «О! Борух Ато А-дой-ной Э-лай-хейну Мелех Хоойлом Шеэхейону Вкиймону Вхигиону Лизман Хазе»[45].

— Ну, что решим, друже? — тихо спросил Олег своих «Лучеперых», когда шатер наполовину опустел и возле его серебряного котелка не было уже иудейской охранной мезузы.

— Я думаю, Саркел надо уважить нашим присутствием, — басовитым голосом проговорил Любомир и слегка толкнул локтем Фарлафа.

— Да, — пробасил Фарлаф и подмигнул сидящему рядом с ним Ленку.

Ленк, недавно допущенный в близкое княжеское окружение, чувствовал себя неуверенно среди именитых полководцев и боялся еще подавать голос первым, но, увидев, что взоры советников устремлены на него, потакая Фарлафу, вдруг тоже пробасил:

— Да будет тако, князь Олег-Олаф!

— А как? — передразнил его быстро Олег, и в шатре грянул дружный смех.

— А как все хотят! Ведь иудеи никогда не разжигают войн! Они хотят крепкого мира с нами! Вот и закрепим его прямо в Саркеле! — так же быстро нашелся Ленк, на что Олег, немного подумав, проговорил:

— Но от заградительного сооружения, охраняющего нашу Русьскую землю от хазар, все равно не откажусь и возводить его начну, как только пир в Саркеле завершу. Да будет тако? — голосом, в котором звенела булатная сталь, спросил он своих советников и оглядел всех требовательным взором.

— Да будет тако, великий князь Олег! — трижды ответили дружным хором воеводы великого киевского князя и вдруг почувствовали, что духи воинства и созидания протянули свои руки навстречу им.

Весь Саркел был озабочен одной заботой: где взять столы, ковры или плетеные подстилки, на которых бы уместилась несметная рать русичей, что прибыла для войны, но передумала и заключила добрый мир с их правителями. Со всех концов этого маленького уютного городка с одним большим дворцом, в котором жили и царь, и хакан, и главный визирь, и большая стража, охранявшая жилище повелителей хазар, одним или двумя десятками невысоких каменных домов, в которых жили самые богатые сановники или родственники хазарских правителей, остальные дома в большинстве своем были глинобитными мазанками и кибитками, — со всех концов этого пестрого, говорливого селения хазар слышались добродушные ворчливые восклицания и бормотания, но слово «мир» и благословение «шеэхейону» произносились везде почти беспрерывно.

Олег чувствовал, как Саркел пропитался особым духом благожелательства и доброты, и не мог не быть благодарным иудейским священнослужителям за создание этого особенного духа.

Слова звенели чистотой помыслов, предложения складывались сами собой, и никто не чувствовал никакого принуждения. Все здесь было насыщено золотым, благодатным солнцем и ароматнейшим воздухом, в котором распространялось благоухание спелых, чудесных фруктов и великолепных цветов.

— Далековато ты находишься от земель моих русьских, Саркел, но жить в тебе от этого не хуже! Столько солнца, тепла и благодатных земель вокруг! Здесь могут жить и скотоводы, и пахари! — восхищенно заметил Олег, поднимаясь по широким мраморным ступеням дворца хазарских правителей в окружении своих верных «Лучеперых» друзей.

Стражники хазарского царя и хакана почтительно расступались перед русскими витязями, одетыми в прекрасные легкие, но крепкие кольчуги и блестящие шеломы и вооруженными мечами, копьями и остроконечными стрелами, находящимися в красивых кожаных колчанах, отороченных серебряной каймой, изображающей гордую птицу, парящую в небе.

— О сыны гордого племени русичей, пустившие свои корни в земле восточных словен! — горячо проговорил первый сановник хазарского хакана и визирь Ипион, как только гости и хозяева расселись вокруг просторного стола, заставленного всякого рода яствами, сладостями и кубками с вином. — Их высочайшие милости, наш любимый царь и мудрейший правитель хазарских иудеев хакан, устроили пир в честь вашего прихода в землю тюркского народа, хазар, и заключения с ним справедливого мира!

Русичи во главе с Олегом встали и склонили головы перед хаканом и царем в знак благодарности за гостеприимство.

— Мы не обладаем даром сладкоречия, высокочтимые правители хазарских народов, царь, и хакан, и мудрые советники, но хотим сказать одно: наши сердца почувствовали всю доброту и благожелательность ваших помыслов, идущих от просвещеннейшего разума и силы духа вашего бога Йогве, и глубоко признательны вам за это, — несколько волнуясь, но проникновенно и тепло проговорил Олег и, приложив правую руку к сердцу, поклонился сначала хазарскому царю, затем хакану, а потом и всем девяти верховным сановникам. — Мы высоко чтим ваши законы, которые избрали вы, великий царь и высокочтимый хакан, установив порядок среди хазарских народов. Я вижу за этим добрым столом и мусульманских, и языческих, и христианских, и иудейских первосвященников и поражаюсь широте взглядов и истинному великодушию правительствующих особ Хазарского каганата. Русичи впредь никогда не будут нарушать обещанного вам и вашим народам мира. Думаю, клятвы верности миру и любви нашим народам, которые мы принесли нынче с огнем и кровью, мы должны сохранить и, не обижая друг друга, должны ежегодно держать ответ за верность данной клятве, — завершил Олег свою речь твердым голосом и услышал облегченный вздох своих «Лучеперых» сподвижников. Он выпрямился, затем снова сердечно поклонился правителям хазарской страны и сел на почетное, центральное место, расположенное в восточной части огромного стола.

— Если народы ссорятся, то и солнце хмурится, гласит наша мудрость, — вставая, проговорил хазарский царь на славянском языке, с особой размеренной певучестью, которая сразу заставляет вслушиваться в каждое слово оратора.

Хазарское окружение царя закивало в такт каждому слову своего правителя и горделиво посмотрело на гостей.

Гости поняли хвастливый намек хозяев: краткая речь всегда самая запоминающаяся.

Но что скажет хакан?

Хакан уважал традиции своего народа, любящего своих невластвующих царей, которыми управляли либо жрецы, либо хаканы. Духовная власть всегда была выше царской и потому требовала к себе особого внимания.

— Я нынче просил у Бога великой милости для проведения доброй встречи наших народов, — тихо сказал хакан, но все почувствовали, сколько повеления и силы духа звучало в каждом его слове. — Смирение перед силой мужества русичей должны испытать все хазарские народы, заключив с ними справедливый и долголетний мир, — медленно и важно оповестил хакан всех присутствующих в правительственном дворце и слегка поклонился Олегу.

Олег ответил таким же поклоном хакану и выдержал его проницательный взгляд.

— Мне по нраву открытый взор великого киевского князя Олега-Олафа, который привел свою несметную дружину в нашу страну, дабы прекратить разбойничьи набеги племен-отрубов. Вождь их наказан, и больше ни у кого из соседей орельских словен не будет желания испытывать остроту стрел и тяжесть булатных мечей русьских воинов! Да будет вечным мир между нашими народами, и хранит Господь Бог крепость клятвы, данной нынче в синагоге Саркела великим правителем русичей князем Олегом, нашим царем и мною, хаканом хазарским, в лето девятисотого года, — торжественно провозгласил хакан и вдруг спросил: — Скажи, великий киевский князь Олег, какими словами ты завершаешь свои военные советы?

— Да будет тако! — недоуменно ответил Олег.

— А знаешь ли ты, что это клич наших предков, древнего народа, первых иудеев? — гордо спросил хакан.

— Да, ведаю об этом от своего верховного жреца, — спокойно ответил Олег. — Ну и что из того? — настороженно спросил он.

— Из того следует, что все народы родственны друг другу и должны подчиняться единым справедливым законам, данным нам небом! — строго изрек хакан и испытующе посмотрел Олегу в глаза.

— Я согласен с тобою, мудрейший хакан, — выдержав взгляд первосвященника хазарских иудеев, твердо проговорил Олег и доброжелательно продолжил: — Для того я и пошел на мир с вами.

— Я хотел это услышать еще раз, и я услышал! А теперь, следуя законам нашего гостеприимства, мы должны вручить дары великому киевскому князю Олегу-Олафу и всем его полководцам, а затем начать пир во всем городе Саркеле! — завершил хакан свою речь и зазывно провозгласил: — Да будет тако!

И в ответ грянуло троекратное на славянском и арамейском языках:

— Да будет тако!

Полгода прошло с тех пор, как Олег на пиру в славной хазарской столице, именуемой городом Саркел, поверх финской серебряной кольчуги надел огромный черно-бурый лисий душегрей, изготовленный искусными скорняками из земли Бертас, и лихо отплясывал иудейский танец с наложницами хазарского царя и хакана. Ах, как приятно было вспоминать об этом на берегу Дона, где возводил он лобовое укрепление, защищающее землю не столько от коварных языческих хазар, сколько от назойливых кочевников-половцев и печенегов, которые участили свои набеги на эти земли. Ах, как лестно было сознавать, что на пиру в Саркеле одна из самых красивых наложниц не отрывала от него своих чарующих глаз и льнула к нему не только по велению хакана, но и по зову сердца своего. «Ах, Аранда, Аранда, сколько изящества и любовного мастерства хранят твои руки и живот! Сколько прелести скрывается в каждом движении твоих бедер и плеч! И не надо никаких слов! Обо всем говорят твои жаркие поцелуи и огонь в прекрасных черных очах, когда неожиданно видишь ты меня и даже не замечаешь, сколько пота и пыли смешалось на лице моем от тяжелого труда!.. Как хорошо, что Экийя далеко и не желает меня видеть!.. Пусть все идет, как идет, — с веселой грустью вдруг подумал Олег и улыбнулся своим думам. — Время гнать грех, но так хочется увидеть эту сладострастную иудейку, что не терпится поскорее закончить вон ту часть работ, на которую и глаза уже не смотрят!.. Не заметили бы мои мудрецы, Любомир и Руальд, что я остываю душой к тому делу, ради которого остался здесь», — неожиданно спохватился Олег и тяжело поднялся с одного из чурбанов, предусмотрительно расставленных строителями-ратниками на поляне.