Юрий Скоп - Избранное

• Название: Избранное
• Автор: Юрий Скоп
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 1989
• ISBN: 5-280-00526-6

В книгу «Избранное» лауреата Государственной премии РСФСР Юрия Скопа включены лучшие повести писателя — «Имя… Отчество… Бич», «Волчья дробь. Гаденыш», «Роман со стрельбой» и «Со стороны». Книга раздумий «Открытки с тропы» представлена несколькими новеллами. Это размышления о человеческих судьбах, о сложностях творческой личности, собственной жизни и работе. Четыре новеллы этого раздела предваряют роман «Факты минувшего дня», поднимающий нравственные проблемы нашего общества.

---

После распева вступил и Егор, негромко пристроив к материному голосу свой, с хрипинкой… Получился лад — печальный, щемящий. Пели мать с сыном:

Ой да надорвется сердечко, ой да слезно плачучи,
           слезно плачучи…
Ой да во слезах-то дружка, дружка да поминаючи,
           поминаючи…
Ой да во слезах-то дружка да и помяну всегда,
           помяну всегда.
Ой да помяну-то его да во каждый час,
           да во каждый час…
Ой да и во каждый час, да час с минуточкой,
           в час с минуточкой…

Мать опустила веки и заметно качнулась вперед.

— Спать хочешь, мама? — спросил Егор.

Она кивнула, не открывая глаз.

— Я тебя сейчас отнесу, ладно?

Она улыбнулась:

— Отнеси.

Егор подошел к ней и осторожно взял на руки, невесомую совсем. Перенес, прижимая к себе, на широкий диван, заранее приготовленный к ночи женой. Уложил мать, накрыл одеялом и встал рядом с ней на колени.

Она посмотрела на сына ласково, не мигая, и сказала едва различимым шепотом:

— Я уж больше, однако, никуды не поеду, Егорушка, ладно?

— Конечно, мам… — радостно закивал Егор. — Конечно… Я ведь тебя сколько звал? Живи у нас. О-о!.. — Он прильнул к ней лицом.

А мать продолжала шептать:

— Ты токо вот что, Егорий… Как помру если… крест мне поставить не забудь… Настоящий, православный… Чтобы он долго-долго стоял…

— Ну что ты про это, мам? — остановил ее Егор. — До креста еще мы с тобой поживем! Вот увидишь!

— Да-а… — со вздохом шепнула она. — Ступай себе… с богом… — Она привстала на локте и осенила Егора крестом.

Он улыбнулся, еще раз поцеловал мать, подбил одеяло и счастливый-счастливый пошел к себе в спальню, где посапывала жена. Было уже половина пятого…

А через час ровно Егора разбудил телефон. Он снял трубку, буркнул в нее и услышал встревоженный голос диспетчера Верхнего:

— Егор Павлович, извините… Сейчас только звонили со второй фабрики. У них там одна за другой полетели дробилки…

— Куда полетели? — спокойно спросил Егор.

— К черту! — сказал диспетчер. — Наша руда к ним пришла с металлом…

— Интересно… — сказал Егор. — В чем дело?

— Авария была, Егор Павлович… Шестой экскаватор при погрузке зацепился кормой с противовесами за борт забоя. Вывалились из противовеса шары. А у нас тут метель началась как раз. Зачистили забой от шаров плохо. Сменный экипаж пришел и стал грузить самосвалы. С шарами, естественно. Вот они и приплыли на фабрику. Три дробилки тю-тю…

— Та-ак… — протянул Егор. — Хорошо излагаешь. Машину мне отправили?

— Да.

— Ну тогда, значит, ждите. Аварийный экипаж чтобы был на руднике. Буду разговаривать. Они, поди, в кашу себе, когда кушают, дроби не насыпают. Берегут челюсти… Все.

Он стал одеваться, мыться. Жена сонно спросила:

— Ты куда?

Ответил коротко:

— Погулять.

— А завтрак?

— На Верхнем наемся. Ты тут за матерью гляди.

Уже готовый для улицы, в унтах, шапке и полушубке, Егор все-таки вернулся от двери, прошел в комнату, где спала мать, опустился с улыбкой перед ней на колени, потянулся губами к ее лицу… Губы ожгло вдруг каким-то отстойным, тягучим холодом. Он отпрянул — еще не поняв ничего… Прислушался, сжавшись в комок, и услышал, как тонко стригут тишину часы на его руке… Егор медленно-медленно стал наклоняться к матери, напрягаясь глазами, и увидел ее остановившийся взгляд и дождинку слезы в морщинистой трещине возле белого-белого носа…

Егор обнял мать, задохнулся от невозможности вдоха и как-то совсем уж по-детски, беспомощно, закричал:

— Ма-ам-ка! Мма-а-ам!..

Тугим поршнем продавливался по рудничному стволу шахматный подъемник. Лязгал металлом… Изредка, когда проскакивал рабочие горизонты, освещался оттуда резко и неожиданно. На площадке подъемника стояли муж и жена Гавриловы, Анатолий Юсин, начальник отдела техники безопасности «Полярного», сигнальщица Агриппина Сыркина и Клыбин, предрудкома Нижнего. Все в горняцком снаряжении: в брезентухах, в каскетках с лампами…

Прозвонил вызов. Надежда Гаврилова отлепила от аппарата здоровенную трубку.

— Ну? Чего тебе? Щас… Кого везу? Да начальников. Ага… Главного инженера, к примеру… — Она прикусила губу, с усмешкой поглядев на Ивана Федоровича. — Еще технику безопасности с профсоюзами… — Это уже относилось впрямую к Клыбину, хмуро ссутулившемуся у самой решетки подъемника. — Ладно, ладно… Агриппина тебя заменит. Здесь она, здесь… — Надежда пристроила трубку к аппарату и пояснила: — Девки мои интересуются. Сигнальщицы… Зачем это вас в гору несет?

— Это не вашего ума дело, Надежда Ивановна, — оборвал ее Клыбин. — Работайте и не отвлекайтесь.

— Слушаюсь, — с ехидцей сказала Надежда и подшагнула к мужу. — А ты чего злой?

— Да ну его! — Гаврилов сплюнул, кивнув на Юсина. — Всю мою душу вымотал со своей техникой безопасности! Я тебе, Анатолий, сколько раз буду говорить?.. Не лезь ты не в свое дело!.. Нет… Как об слона валенком! Взял, понимаешь, и остановил третий скреперный… «Тяги нет…» — изобразил в сердцах Гаврилов. — Да я что, где тебе воздуху возьму, а? Ты же мне план срываешь!..

— Приведите все в норму, Иван Федорович, и работайте на здоровье, — спокойно сказал Юсин.

— В но-орму… Вырастил на свою шею казуиста. Ты вот лучше скажи, когда сосунком у меня по участку мастером прыгал, я тебе в книжки твои смотреть мешал?

— Нет, Иван Федорович. Спасибо, — улыбнулся Юсин.

— Чего же ты теперь в каждую дырку со своими горлохватами лезешь? Что это, понимаешь, за недоверие? Что я, может, хуже тебя эту горку знаю?..

— Работа у нас та-кая… — пропел, подмигнув, Анатолий.

— Пошел бы ты знаешь куда?

— Знаю…

Спуск закончился. Надежда врубила пневматику, и она, сработав со свистом, раскрыла гремучие двери. Все вышли. Агриппина обратилась к Ивану Федоровичу:

— Вы моего Сыркина там случайно не увидите?

— Прямо мечтаю увидеть… А что?

— Тогда передайте ему вот это, а? Поесть тут кое-чего… — Она вытащила из-за пазухи сверток. — Мы нынче проспали с им. Он не поевши и убег. Жалко ведь… — В грубоватом голосе Агриппины прозвучала нежность.

— Жалко… — буркнул Гаврилов. — Спать надо поменьше.

— Да мы с им на картину ходили… — смутилась массивная, грудастая, выше Гаврилова ростом, Агриппина.

— Передам, передам — не волнуйся, — сказал уже потеплее Иван Федорович и взял у нее сверток.

— Домой-то когда? — окликнула его Надежда. — Опять, поди, заторчишь тут?

— Видно будет.

Надежда оттянула его за рукав в сторону, заговорила шепотом:

— Гришку увидь. Погляди на него. Что-то он мне последнее время не нравится… Шебутится, нервный весь.

— Сама с ним и говори. Ты — мать.

— А ты — отец, понял? — строго сказала Надежда.

— Ну ладно, — отмахнулся Иван Федорович. — Нашла время… Поговорю, поговорю.

Он побежал догонять Юсина и Клыбина. Догнал на повороте. Навстречу погромыхивал состав с рудой. Они прижались к стенке штрека, пропуская вагонетки. Потом, закурив, Иван Федорович сказал:

— Толя, ты отойди-ка от нас подальше. Я с Петром Николаевичем секунду хочу по секрету…

Юсин пошел не спеша вперед.

— Петя, — заговорил Иван Федорович, глядя на Клыбина, вернее на его огромное родимое пятно на щеке, — ты почему людей не уважаешь?

— Каких это еще людей? — сощурился Клыбин.

— Рабочих, — уточнил Иван Федорович.

— С чего это ты так решил?

— Вижу.

— А я тоже кое-чего вижу, Иван Федорович, дорогой… — окрысился Клыбин. — Вижу, как вы с этим Тучиным шуры-муры разводите! Семенова спихнули. А он ведь дельный специалист. И потом, сейчас, когда вся страна, понимаете, охвачена трудовым подъемом и повсеместно разворачивает социалистическое соревнование, вы с Тучиным…

— Что мы с Тучиным?

— О Тучине будет кое-где особый разговор еще… — зашипел Клыбин и задохнулся. — Вы занимаетесь на руднике всякими переустройствами, а не заботой о перевыполнении плана. Как это делал Альберт Анатольевич Студеникин.

— А ты знаешь, за счет чего он перевыполнял?

— Да уж знаю, знаю!..

— Вот и хорошо, — посуровел Гаврилов. — Ты ведь вместе с ним грабил рудник, понял?

— Руководить, Ваня… — затрясся в нервном смешке Клыбин, — нужно талант иметь и образование. Куда ты лезешь со своим техникумом? А?..

Гаврилов с секунду помолчал.

— Ну, ладно, Петя… Поговорили, и хватит. Но учти… Я тебе это в последний раз говорю…

— Не пугай, не пугай. Михеев скоро вернется. Мы еще поглядим!..

— Ты, слушай! — рявкнул, не выдержав, Гаврилов. — Так вот… — Клыбин смотрел на него с явным испугом, — Если ты при мне… Или без меня, понял?.. Еще хоть раз потянешь на кого-нибудь, как вот сейчас в клети на мою бабу… То я тебе лично рога отверну. Понял? И второе. Кончай носиться в партком и стучать по пустякам. Богом прошу, Петя. Я тебе Тучина обижать не позволю. Ты меня вроде давно уже знаешь. А теперь дуй по холодку.