Юрий Скоп - Избранное

• Название: Избранное
• Автор: Юрий Скоп
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 1989
• ISBN: 5-280-00526-6

В книгу «Избранное» лауреата Государственной премии РСФСР Юрия Скопа включены лучшие повести писателя — «Имя… Отчество… Бич», «Волчья дробь. Гаденыш», «Роман со стрельбой» и «Со стороны». Книга раздумий «Открытки с тропы» представлена несколькими новеллами. Это размышления о человеческих судьбах, о сложностях творческой личности, собственной жизни и работе. Четыре новеллы этого раздела предваряют роман «Факты минувшего дня», поднимающий нравственные проблемы нашего общества.

---

Гаврилов с секунду помолчал.

— Ну, ладно, Петя… Поговорили, и хватит. Но учти… Я тебе это в последний раз говорю…

— Не пугай, не пугай. Михеев скоро вернется. Мы еще поглядим!..

— Ты, слушай! — рявкнул, не выдержав, Гаврилов. — Так вот… — Клыбин смотрел на него с явным испугом, — Если ты при мне… Или без меня, понял?.. Еще хоть раз потянешь на кого-нибудь, как вот сейчас в клети на мою бабу… То я тебе лично рога отверну. Понял? И второе. Кончай носиться в партком и стучать по пустякам. Богом прошу, Петя. Я тебе Тучина обижать не позволю. Ты меня вроде давно уже знаешь. А теперь дуй по холодку.

Клыбин вытер лицо ладонью.

— Хорошо, Иван Федорович. Мы и этот разговорчик запомним…

Гаврилов пошел на него грудью. Клыбин отшатнулся, а Иван Федорович, как бы и не замечая его, крупно зашагал по штреку.

В разнарядке, только они вошли в нее с Юсиным, сменный мастер протянул ему трубку.

— Гаврилова спрашивают.

— Гаврилов слушает…

— Это ты, Гриша? — уточнила трубка.

— Нет. Это другой Гаврилов… — сказал Иван Федорович. — А что?

— Скажите, Григорий Гаврилов сегодня в которой смене? — спросила трубка.

— А простите, кого это интересует?

— Это звонят из ресторана «Пурга». Руководитель оркестра.

— Ясно… — Гаврилов аж засипел носом. — От восемнадцати до ноля. Еще что?

— Все, спасибо, другой товарищ Гаврилов, — съехидничала трубка.

Гаврилов швырнул ее на рычаг, зло сказал мастеру, заполняющему на краешке стола какие-то бумаги:

— Не рудник, понимаешь, а народный театр! Композиторы… Певцы! Гамлеты всякие! А третий сортиры расписывает. Тоже поэт… С кем только руду брать?!

— Ну ты что это, Иван Федорович, икру мечешь? — улыбнулся мастер.

Гаврилов дернул щекой.

— Ты вот что, милый… Не рассиживайся. А валяй-ка за меня в партком. Учись и учись. Не мешай нам вот с этим начальником разбираться…

Мастер собрал бумажки и, пожимая плечами, удалился.

— Ну? — спросил Гаврилов у Юсина. — Зажгутся вечером огни, и снова будем мы одни? Так чего тебе еще от меня надо?

Юсин, выслушав это, рассмеялся:

— Предлагаю на планчик взглянуть.

— Давай, давай. Поглядим…

Юсин развернул на столе чертеж участка. Показал пальцем:

— Вот здесь, Иван Федорович, именно здесь, у вас магистраль и буксует…

— Скажи, какой умный…

— Пойду до грузина… — сказал, потянувшись, с зевком во весь рот, Сыркин. — Про Гамлета с им погутарю. Как он там с этой… Афелией… С вами меня тута скука загрызла.

— Катись, катись, — отозвался из полутьмы забоя Григорий.

Он заряжал пробуренные Сыркиным веерные скважины. С потолка блока уже зависли бесконечные хвосты огнепроводных шнуров.

Григорий работал споро, без остановок, изредка поглядывая на Нелю, что вела в стороне маркшейдерские замеры. Рвал на аммонитовых пачках маслянистую упаковку, всовывал в шпуры взрывчатку и далеко и сильно уталкивал ее специальным «шомполом» — длинной палкой.

Неля еще разок взглянула в окуляр прибора и затем стала снимать его с треноги.

— Все вроде в норме, Гаврилов… Как там у тебя роман с газированной водой?

— А как у тебя… с техникой безопасности?

— Абсолютно безопасно, — съязвила Неля.

— Динаму крутишь, что ли?

— Рассказать, да? — отпарировала она.

— Не надо… Это мне без разницы.

— А может, придешь ко мне, Гриша? — неожиданно ласково, с тем, прежним, всегда волновавшим Григория придыханием, спросила Неля. Она скинула с головы каскетку и игриво подправила волосы.

— Отгул, чо ли, взяла у Юсина? — насторожился Григорий.

— Приходи, а?

— Ты серьезно? — обрадовался он.

— Серьезно…

Григорий, гремя сапогами о породу, подошел к ней. Вгляделся в ее немигающие глаза, взял за плечи и потянул к себе… Неля почти допустила его к губам, а потом зло фыркнула прямо в лицо:

— Пробьешься в судорогах, бугай!.. Вот так вот вас дураков и покупают! Пей газированную воду. Она бесплатная!

Григорий опешил, а Неля выскользнула из его рук и добавила:

— И только попробуй еще раз ко мне прикоснуться…

В забой всунулась голова Сыркина. Осклабилась довольно и тут же исчезла.

Григорий аж сплюнул.

Неля расхохоталась…

Серега Гуридзе в это время подтянул скреперный ковш до самого люка и вырубил лебедку. Грохот стих. Серега залез за ограждение в орт и заглянул в подающий палец. Посоображал, в чем дело, схватил шуровку и потыкал, отскакивая каждый раз, когда начинала «капать» порода… Но большого поступления не выходило, и Серега отбросил шуровку. Сказал сам себе вслух:

— Зажим. Рват надо. Григория зват надо.

— Один вот так-от тожа сам с собой толковал — повернулся. В дурдом загрохотал… — хихикнул неожиданно появившийся Сыркин.

— Ишак! — ругнулся Серега. — Гдэ Григорий?

— У меня в забое. Заряжает… Нельку Чижову. Маркшейдершу. У-ух и баба!..

— Снова ишак. Молчи! Зачэм за всэми подглядываешь, а? Мнэ взрывник нужен, а нэ твои дурацкие сплетни.

— Прикажете позвать, гражданин начальник? — изогнулся в поклоне Сыркин.

— Ага… Будь, Сыркин, человеком — позови…

— Не-е… Гамлет… — зевая, сказал тот. — У нас теперь самообслуживание, понял? Холуев нема. Мне покурить хотца…

Серега сплюнул и пошел за Григорием. А Сыркин высморкался, зажимая ноздри пальцем, и привалился спиной к нагретому кожуху лебедки. С наслаждением затянулся сигаретой.

Пришли. Покрутились у пальца. Посветили в него фонариком. Действительно, верх заклинил огромный негабарит.

— Фугас надо ставить, — сказал Григорий. — Обожди, Серега, малость…

Серега присел рядом с Сыркиным. Тоже закурил.

— А теперь поговорим, дарагой…

— Про баб? — включился Сыркин.

— Тэбе за баб морду бить надо.

— Эт-то еще почему?

— Скотына ты.

— И-ин-те-ресно…

— Что ты в женщинах понымать можешь?

— А вот я тебе щас расскажу… — заелозил Сыркин. — Ты послушай… Сижу это я вчерась с бабой своей у камина. Электрического. И, понимаешь, нежность во мне возникла… Чуйство… Либида, по-научному. Я про его в одной книжке читал. Там про пол и гигиену разную написали. В общем, когда и с кем спать можно. Интересная книжка. Но не в этом дело… Значит, возникла во мне либида…

— Лыбидо, дурак, — поправил его Серега.

— Не важно… — оттопырил губы Сыркин. — Главное, что возникла она в мине. Вот в чем вопрос, Гамлет. Не встревай. Да-а… И берусь я тогда с этой самой либидой за Агриппинину коленку, чтобы чуйство в себе проявить до конца. А там, под чулком у ее — хрусь! — бумага… Я задаю вопрос, как Гамлет, — что это? И ставлю этот вопрос ребром напротив… Что же вы думаете? Она молчит. Я задаю второй вопрос — что там?.. А она вдруг на цырлы и убегать. Натуральным, физкультурным бегом, как наш начальник рудника Тучин.

— Это твоя Агриппина? — уточнил Серега.

— Но!

— Бэгом?

— Ну да! А чего? Бегом… Я за ей. Она от меня. Я опять же вперед… Ну, квартира наша, сам понимаешь, не стадион. Шибко-то не разбежисся. Двадцать четыре квадратных метра всегошеньки… Короче, ускакивает она за стол, выдергивает из чулка ту бумагу и в пасть к себе. Съела.

— Что съела?

— Бумажку. Кесь — любовное письмо. А каво же еще? Каво ей там прятать? Квитанцию за свет, что ли?..

Серега поглядел на Сыркина, как на ненормального: уж он-то представлял себе жену Сыркина, громадную женщину, сигнальщицу рудничного спуска Агриппину…

— Вай…

— Ага… Вот так-от, браток!.. Все бабы одинаковы, — с воодушевлением философствовал Сыркин дальше. — У всех у их одно на уме… Возьми хоть Афелию твою…

— Э-э… Молчи. Офелию ты совсэм нэ знаешь. Дальше-то что?

— Ну а что же, по-вашему, должон делать тут дальше всякий порядочный мужчина?.. Ясно — действовать…

— Отвалите отсюда! — резко скомандовал им Григорий. — Пошел ставить фугас.

Серега и Сыркин затрусили из орта в укрытие. Спрятались в нише. Сыркин перевел дыхание и продолжил:

— Но… я, конечно, не сразу… Посомневался малость, для приличия, а после — врезал Агриппине. Ага… Поучил малость. Мол, не ешь на ночь бумагу. Пищеварение испортишь… Врезал будь здоров. У меня, брат, рука тяжелая… — Сыркин показал грязный кулачишко.

— Скотына. Тьфу!

— Это почему же? — удивился Сыркин.

— Разве женщин можно бит?

— Законных можно, Гамлет. Можно. Я здесь, понимаешь, вкалываю, план даю, а она там… по своей разнарядке выступает? Мне бы токо узнать с кем… — зашелся Сыркин. Его так и распирало от собственной мужественности. — А вдруг да с тобой? Али с Григорием? Он же до баб-то липучий, прет на их, как на буфет с пивом… Ха!

Серега наотмашь залепил ему рот ладонью. Со звуком это получилось.