Олег Смирнов - Тяжёлый рассвет

• Название: Тяжёлый рассвет
• Автор: Олег Смирнов
• Жанр: История

---

- Дела не совсем веселые. - Калюжный поднялся и.з-за стола. - А ведь многие бывшие оуновцы, используя гарантию Президиума Верховного Совета республики и правительства, порвали связи с бандами, искупают вину честны.м трудом... Я многих знаю... Всех обманутых надо вырвать у врага, спасти их! - Он помолчал, задумавшись. - Я вам прямо скажу, товарищи... Та часть населения, которую держат под страхом бандиты, будет полностью с нами, если увидит нашу силу, нашу способность защитить буквально каждого...

Осадчий и Свиридов переглянулись.

- Могу проинформировать вас, - продолжал Калюжный, - в этом году выращен хороший урожай. Это вселяет радость и надежду... Область приступила к уборке... Вы понимаете, к чему я клоню? Мы не можем допускать, понимаете, товарищи, не имеем права, чтобы за порогом Победы опять теряли наших братьев, сестер, сыновей... ЦК Компартии Украины решительно требует покончить с остатками бандитизма. Это, если хотите, важнейшая государственная задача! - Он снова умолк и после паузы совсем тихо произнес: - Только что я узнал: в лесу убит мой племянник-студент... Почерк тот же - оуновский...

Сушенцов и Левада сидели за домашним столом вместе со Свиридовым. Обстановка в комнате напоминала о том, что здесь жила семья военного - все по-походному

- Вот ты. Павел, наверно, думаешь, - говорил Свиридов, - почему мы с Ильёй Петровичем до сих пор не поговорили по душам?

- Вы угадали: думаю.

- Понимаешь, его отряд недавно передали нам из другого округа. А так мы все по телефону да по телефону... Тут много не скажешь! Ну и обстановка, сам знаешь, не до свиданий... Продолжай, Илья Петрович!

- Как только перешел линию фронта, - сказал Сушенцов, - меня раз! - и командиром разведроты. Потом батальона. Закончил войну в Берлине... Там опять пристал к пограничникам.

- А как же сюда вернулся? - спросил Левада.

- Кто служил на границе, мне кажется, рано или поздно, все равно захочет вернуться...

- Я предлагаю вспомянуть... - сказал Свиридов, и спазма сдавила ему горло.

- Слушаем, товарищ генерал, - Сушенцов внимательно смотрел на начальника войск.

- Здесь ни к чему табель о рангах... Я вот что хочу сказать... Как мало нас осталось в живых с той границы сорок первого!.. Давайте вспомянем всех павших...

- Вспомянем, - сказал Сушенцов.

- Пухом земля им, - сказал Левада.

- Вот ты, Илья, так и не сказал мне, - начал опять разговор Свиридов. - По каким это личным делам ты остался на сутки?

- Понимаете, Юрий Николаевич, это очень личное, - вздохнул Сушенцов.

- Мы что тебе, чужие?

- Ну что вы, - замялся Сушенцов. - Хорошо, я скажу... Жену мою Иру... С неродившимся сыном... Ольгу Белову и Вовку расстреляли фашисты... Младший Беловых, Гришутка, уцелел чудом...

Было видно, что Сушенцову тяжело вести этот разговор, но он продолжал:

- Внучка Антося утащила его из-под носа карателей. Павло Зосю знает...

- Как не знать, - согласился Левада.

- Так вот. Они вместе с дедом оказались в партизанах... В сорок четвертом, во время блокады погиб Антось.. Зосю и Гришутку партизаны спасли. Недавно я их нашел...

- Дальше что? - спросил Свиридов.

- Я дал телеграмму Зосе, чтобы она привезла Гришутку. Хочу мальца усыновить. Вот такие мои личные дела...

- Ты молодец, Илья Петрович, - сказал растроганный Свиридов. Ей-богу, как говорится, голосую за это обеими руками! Кто любит детей, тот верный человек, надежный во всем...

Мчится по дороге "газик". Мелькают деревья, пыль столбом закрывает машину. Рядом с водителем Сушенцов, на заднем сиденьи - Зося и Гришутка. Притормозил встречный грузовик, в кузове - пограничники.

- Километрах в десяти отсюда, - доложил лейтенант Захарин, - бандиты напали на обоз крестьян.

- В отряд! - приказал Сушенцов водителю. - Зосенька, вот ключи от квартиры, располагайся как дома. Я скоро вернусь. Будь, Гришутка! - он помахал рукой и сел в кабину грузовика.

Машина остановилась возле разбитых повозок. Кругом валялись вспоротые мешки зерна. Трупы крестьян... Возле них записка: "Они перевыполнили план хлебозаготовок". Возле убитых плачущий навзрыд крестьянин.

- Куда ушли? - спросил Сушенцов.

- Ось туды, - показал крестьянин.

На "газике" подъехала "скорая помощь".

Пограничники возле леса спешились, разбились на группы.

- Кузьмич, ждите нас здесь, - сказал Сушенцов. - Остальные за мной!

Пограничники ушли в лес.

В кузове машины старшина Дзюба и солдат Садыков.

- Кузьмич, - обращается Садыков, - вот вы прошель война. У нас Таджикистан ее не быль.

- Хорошо, что не было, Абдусалом... Я отпахал почти четыре года.

- Вы все с нами... Отбой, подъем, тревога! А где ваш семей, Кузьмич?

- Была семья... - задумался Дзюба. - Жена, родители, дочка... На Полтавщине... Фашист под корень уничтожил. Вот какие дела, Абдусалом.

Послышалась ружейно-пулеметная стрельба.

- Наблюдай в сторону дороги, - мгновенно меняясь, сказал Дзюба. - А я за лесом, все может быть...

- Слушаюсь! - ответил Садыков.

К машине подошла группа пограничников.

- Один убит, остальные ушли, Кузьмич, - сказал подошедший Сушенцов. У них сто дорог, а у нас одна.

- Доиграются, сволочи, - рассудил Дзюба.

На лесной поляне расположилась группа оуновцев: около двадцати человек. В стороне ото всех двое:

Клим Рогозный, руководитель краевого провода, высокий, бородатый, спортивного вида мужчина сорока лет, и Гук, лет тридцати пяти, - глава "службы безпеки" краевого провода.

Клим Рогозный и Гук нисколько не изменилась с тех пор, как учинили нападение на избирательный участок.

Они развалились на траве, заслоняя глаза от слепящего солнца. Рогозный выдернул из земли травинку и в раздумье принялся жевать.

- Где их черти носят? - посмотрел на часы Рогозный. - Давно пора.

- Может, засада? - высказал предположение Гук.

- Болтаешь чепуху.

- Я бы новичка не посылал. В учреждениях большевиков от него больше пользы.

- Э-э, милок, мозговыми извилинами шевелить надо. - Рогозный закурил, смачно затянулся, пустил дым и почесал свою роскошную бороду; она почти не скрывала красивого, хотя и хищноватого лица. - Все наши люди должны стать убийцами. Тогда они с нами до гробовой доски.

- А тебе не кажется, Клим, что ты стал слишком доверчив?.. Кое-кто улизнул и воюет против нас.

- Значит, ты не всех ненадежных ликвидировал.

- Разве не ты их брал под защиту?

- Не преувеличивай. Я не люблю, когда рассказывают сказки. Ты знаешь: за незалежну неньку Украину я, милок, отдам жизнь. Но ты должен понять, условия борьбы у нас стали другие... Людей отпугивает наша откровенно фашистская идеология. Надо кое-что выкинуть. Фашизм проиграл войну, он не в моде. Новым хозяевам на Западе мы нужны перекрашенные.

- Они не брезгуют и такими, какие мы есть!

- Они - люди респектабельные, - усмехнулся сочно очерченными губами Рогозный. - Ты знаешь, Гук, с чем это едят - респектабельность?

- Не такой уж я дремучий, - проворчал Гук. - Но я помню завет Степана Бандеры: наша власть должна быть страшной!

- И Степан Бандера, и Андрей Мельник - это вожди вчерашнего дня. Жизнь выдвигает новых. Не так ли, Гук?

- Так, - сказал Гук. - Новым хозяевам подавай новых вождей ОУН?

- Вполне вероятно, - сказал Рогозный и сменил тему разговора. Интересно, с чем явятся наши люди? А вообще, Гук эхо каждой нашей диверсии должно доходить до Запада.

- Дойдет, - угрюмо отозвался Гук. - Если за нашу работу нам будут платить твердой валютой... Так было, считай, аж с двадцать девятого года, когда в Берлине была создана организация украинских националистов, наша, кровная...

- То так, - сказал Рогозный, - но по-настоящему мы зажили, когда к власти пришел фашизм и ОУН влилась в гестапо на правах особого отдела. Вот был порядок! И перед войной, и в войну мы знали, что делать. И что получим за это... Эх, жизнь была!

- Слава героям! - сказал подошедший оуновец Дубовой.

- Героям слава! - ответил Гук.

Показалась разношерстная группа оуновцев.

- Ну что? - спросил Рогозный.

- Ниче, накормили хлебом коммунистов, - сказал Дубовой.

- Потери есть?

- Убит Буйвол.

- Чекисты?

- А кто же еще? Прикордонники...

- Опять, будь они прокляты! - выругался Рогозный. - Одно утешение: убитые - наши знамена!

- Надо проучить прикордонников, - сурово бросил Гук.

- Проучим! - злобно сказал Рогозный. - Я так не оставлю!.. Надо жарить их живьем...

Гук одобрительно кивнул.

Квартира Сушенцова.

- Я согласен, дядя Илья, - говорит Гришутка, - буду жить с вами... Но мне мамку жалко,

- Ты уже большой, - говорит Зося. - Скоро в школу.

- А ты будешь с нами?. - Гришутка заглядывает в глаза Зоей. - Да, будешь?

- Ладно, ладно. Она побудет с тобой. - Сушенцов погладил по голове малыша.

Клим Рогозный со своей группой крадется к хутору. Предусмотрительно расставил караулы. Открыл двери дома,

- Слава героям! - сказал он, окидывая взглядом растерявшихся родителей и Галину.