Игорь Князький - Тиберий: третий Цезарь, второй Август…

• Название: Тиберий: третий Цезарь, второй Август…
• Автор: Игорь Князький
• Издательство: Алетейя
• Жанр: История
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-91419-699-5

Монография доктора исторических наук профессора И.О.Князького посвящена жизни и деяниям римского императора Тиберия. Тиберий стал третьим по счету цезарем, получившим высшую власть, он — второй Август во главе Принципата и первый легитимный правитель Римской империи, законно унаследовавший императорскую власть.

Выдающийся полководец, успешный правитель империи и безжалостный тиран (в последние годы своего правления). Неудивительно, что в исторической науке уже не одно столетие ученые спорят как о личности самого императора, так и о значении его правления.

Опираясь на широкий круг источников и исследований, автор анализирует события долгой жизни Тиберия в контексте панорамы бурных исторических процессов того времени, охватывая период от гражданской войны в Римском государстве после гибели Гая Юлия Цезаря (42 г. до Р. X.) до смерти Тиберия в 37 г.

---

Оценив столь замечательно выгодную для римского войска ситуацию, Германик разделил свои силы на четыре отряда, выстроив их клиньями, дабы охватить как можно большую площадь германских поселений. В результате он огнем и мечом опустошил местность в пятьдесят миль в окружности (римская миля равна полутора километрам). Римляне истребляли всех без учета пола и возраста, сравнивая с землей и сжигая все на своем пути. Венцом разорения земли марсов стало унижение главной святыни племени — святилища богини Танфаны.

Истребление безоружных, полусонных людей никак нельзя признать воинской доблестью. Римляне считали германцев варварами, но истинно варварским образом действовал как раз Германик. Потому доблести в такой победе не было, и гордиться Германику было нечем. Его покойный отец Друз Старший и Тиберий завоевывали воинскую славу в этих же местах в честных боях.

Бесчеловечная резня марсов не могла не возмутить соседние с ними германские племена, и те решили отомстить за собратьев. Когда римские войска возвращались через лесистые ущелья к Рейну, они угодили в засаду и поначалу даже пришли в замешательство. Но сил у нападавших было недостаточно и римлянам удалось вырваться на открытое место, оттеснив туда же неприятеля. А здесь уже превосходство было на их стороне.

Поход завершился успешно, и войска расположились в зимних лагерях. Мятежная эпопея, к счастью для Германика, завершилась, а удачный поход на марсов знаменовал окончательное возвращение легионов к должному воинскому порядку.

А что происходило в эти дни в Риме? Как там реагировали на известия о мятежах, как вел себя Тиберий и как его поведение воспринимали римляне?

Тацит дал подробнейшую картину этих событий:

«А в Риме, где еще не знали о том, каков был исход событий в Иллирике, но прослышали о мятеже, поднятом германскими легионами, горожане, охваченные тревогой, обвиняли Тиберия, ибо, пока он обманывал сенат и народ, бессильных и безоружных, своею притворной нерешительностью, возмутившихся воинов не могли усмирить два молодых человека, еще не располагавших нужным для этого авторитетом. Он должен был самолично во всем блеске императорского величия отправиться к возмутившимся; они отступили бы, столкнувшись с многолетнею опытностью и с высшей властью казнить или миловать. Почему Август в преклонном возрасте мог столько раз посетить Германию, а Тиберий в цвете лет упорно сидит в сенате, перетолковывая слова сенаторов? Для порабощения Рима им сделано все, что требовалось; а вот солдатские умы нуждаются в успокоительных средствах, дабы воины и в мирное время вели себя подобающим образом.

Тиберий, однако, к этим речам оставался глух и был непримирим в решении не покидать столицу государства и не подвергать случайностям себя и свою державу. Ибо его тревожило множество различных опасений: в Германии — более сильное войско, но находящееся в Паннонии — ближе; одно опирается на силы Галлии, второе угрожает Италии. Какое же из них посетить первым? И не восстановит ли он против себя тех, к которым прибудет позднее, и которые сочтут себя оскорбленными этим? Но если в обоих войсках будут находиться его сыновья, его величие не потерпит никакого ущерба, ибо, чем он дальше и недоступнее, тем больше внушает почтение. К тому же молодым людям простительно оставить некоторые вопросы на усмотрение отца, и он сможет либо умиротворить, либо подавить силою сопротивляющихся Германику или Друзу. А если легионы откажут в повиновении самому императору, где тогда искать помощи?»{285}

Жизнь полностью подтвердила правоту Тиберия. Его действия оказались единственно верными в сложившейся ситуации. Правитель государства, нервно реагирующий на тревожные вести с дальнего пограничья и готовый немедленно при этом покинуть столицу то ли для успокоения волнений, то ли просто празднуя труса, не может внушить должного почтения народу. «Народ не должен привыкать к царскому лицу, как обыкновенному явлению».{286}

На пустую болтовню горожан и несправедливые упреки он правильно не желал реагировать. Кода же мятежи благополучно были усмирены, вот тут-то Тиберий и выступил со специальным обращением к сенату, где восхвалил обоих сыновей — как родного, Друза, так и приемного, Германика. При этом сыну приемному досталось много больше похвал, что крайне изумило сенаторов, иные из которых даже усомнились в искренности слов принцепса. А вот хвалу Друзу, каковую Тиберий высказал четкими словами без всяких витиеватостей и неуместного многословия, все восприняли с доверием.

Сложно сказать, почему Тиберий так похвалил обоих усмирителей мятежей. Может, чрезмерно восхваляя Германика, он тем самым особо благодарил его за мужественный и честный отказ воспользоваться мятежным предложением и попытаться захватить высшую власть? Прямо об этом говорить не стоило, но особой похвалы Германик за свою непоколебимую верность заслуживал.

Важнейшим же решением было следующее. Тиберий подтвердил все сделанные Германиком легионерам обещания. Уступки теперь приобрели законную силу. Они также были распространены и на паннонские легионы, дабы там никто не мог упрекнуть Друза в несоблюдении обещаний. Но главное здесь очевидно то, что Тиберий, человек до мозга костей военный и лучший без сомнения полководец империи, знаменитый заботой о боевых соратниках, прекрасно понимал справедливость этих уступок.

Мятежи окончились, но на Рейне уже вновь шла война.

Глава V. ВОЕННОЕ ПРОДОЛЖЕНИЕ

Успокоение мятежных легионов не означало спокойствия на берегах Рейна. Лихой набег Германика на марсов не мог не иметь продолжения. И продолжением этим неизбежно становилась война уже не с одним, но с группой германских племен. Ведь уже при отступлении войск Германика из земли марсов к римским владениям их преследовали и нанесли им потери соединенные силы германцев — бруктеров, тубангов и узипетов. Было очевидно, что в новом году военные действия возобновятся, и характер их будет серьезным. Понимая это, Германик решил действовать с опережением. Большое наступление на земли к востоку от Рейна он планировал на лето 15 г. Но уже в феврале он решился нанести первый удар за Рейн против племени хаттов. Хатты обитали по верхнему течению реки Визургий (совр. Везер). Двинув войска против хаттов, Германик учитывал взаимоотношения между германскими вождями — Арминием и Сегестом. Арминий, напрасно обласканный Августом, был теперь самым лютым врагом Рима. Врагом победоносным, как никто унизившим римскую воинскую доблесть в лесных ущельях Тевтобурга. Но вот другой вождь Сегест, в свое время справедливо предупреждавший римлян о коварных замыслах Арминия, сохранил верность Риму. На это и делал ставку Германик.

Для успешного проведения весенней кампании Германик разделил свое большое войско на две армии. Четыре легиона вместе с вспомогательными войсками быстро и скрытно должны были двинуться в землю хаттов, другие же четыре легиона во главе с испытанным военачальником Авлом Цециной, действуя на среднем течении Визургия, должны были прикрыть войско Германика от возможного нападения союзных хаттам херусков и марсов. Авл Цецина, надо отдать ему должное, с задачей своей блестяще справился.

Главным успехом похода стал ожидаемый открытый переход Сегеста на сторону римлян. Соплеменники его, римлян ненавидевшие, действий своего вождя не одобрили, и он оказался осажденным собственным народом в своей же крепости. Ловкость сына Сегеста Сигимунда, сумевшего через все преграды известить римлян о бедственном положении их союзника, спасла ситуацию. Германик сам принял участие в освобождении Сегеста от осады и торжественно принял его в своем лагере, куда германский вождь прибыл в сопровождении большой свиты. В свите этой оказалась драгоценная для римлян добыча — дочь Сегеста Туснельда, она же супруга ненавистного римлянам Арминия, носящая в чреве его дитя. Сегест преподнес Германику и самый ценный дар — недавние трофеи германцев из Тевтобургского леса, доспехи воинов несчастного Квинтилия Вара.

Разорив и предав огню главный город хаттов Маттию, Германик победоносно вернулся на западный берег Рейна. Тиберий наидостойнейшим образом вознаградил приемного сына за его походы. Получив право на триумф, дарованный ему по предложению принцепса еще за поход на марсов, теперь он по предложению Тиберия удостоился еще и звания императора. А если вспомнить, что вместе с Тиберием, его сыном Друзом и своим братом Клавдием Германик вошел во вновь учрежденную жреческую коллегию августалов - служителей культа божественного Августа, то статус его в империи стал замечательно высок. По сути, он становился вторым человеком после самого Тиберия, опережая родного сына принцепса Друза. Тот не удостаивался триумфа, не получал звания императора.