Роальд Недосекин - Большой Хинган

• Название: Большой Хинган
• Автор: Роальд Недосекин
• Издательство: Советская Россия
• Жанр: О войне
• Год: 1969

Повесть рассказывает о заключительном этапе второй мировой войны — разгроме японской Квантунской армии в Маньчжурии, Автор ярко показывает один из героическим эпизодов боевых действий советских войск — переход частей Забайкальского фронта через горные хребты Большого Хингана в условиях полного бездорожья, отсутствия воды, непрерывных боев с японцами. Герои повести — солдаты армейской роты ВНОС.

---

А главное: хорошо это — ездить, возить. Еще в детстве мечталось…

Он почувствовал, что кто-то за ним наблюдает. И сразу догадался кто. Хотя ротный пост тоже поехал в степь, двух радисток, Прохорину и Юршину, начальник связи старший лейтенант Расцелуй-ко оставил с маленькой радиостанцией в расположении роты.

Андрей, не поворачивая головы, покосился вправо, влево… Ага, вот откуда за ним ведут наблюдение. Неподалеку из старого окопчика торчал прутик антенны с венчиком из узких пластинок. Над бруствером маячила голова, повязанная светлым платочком. Долетал негромкий смех. Наверно, смеются, черти, над ним, арестантом!

На ротном посту было два отделения девушек-связисток.

От них Андрей старался держаться подальше. Разбитной, находчивый, веселый в мужском кругу, перед девушками он робел, как школьник. Порою ненавидел себя за эту робость, но справиться с нею не мог. Особенно, когда дело касалось ротных связисток. Все они были москвички, на каждом слове у них «ах Лемешев, ах Козловский» — попробуй с такими поговори.

— Кречетников!

Андрей вздрогнул. Возле открытой дверцы кабины выросла минуту назад выглядывавшая из окопчика Нина Юршина. Словно и не солдат: в платочке, в кофточке без рукавов. Сняла гимнастерку, пока нет начальства. Синяя юбка и аккуратные сапоги тоже как невоенные. Карие глаза смотрят приветливо, но в них затаились бесенята.

— Открой, — попросила девушка, протянув темную бутылку с золотистым колпачком на горлышке.

Андрей взял бутылку, взглянул на немецкую этикетку: апельсиновый сок. Насмешливо, чтобы скрыть смущение, сказал:

— Долго же берегли! Небось на свадьбу?

— Что ты понимаешь в наших делах? — улыбнулась радистка и неожиданно предложила: — Приходи играть в карты.

— Ну что же, это можно!

Когда радистка ушла, Андрей вылез из машины и отправился растапливать котлы. Пока не закипит вода, сыграет с девчатами в карты. Не съедят, в конце концов, привыкать надо. А то, что хорошего, если и на «гражданке» станешь шарахаться от них?

Часовой, сидевший на крыше штабной автомашины, вложил в рот пальцы, резко свистнул и полез вниз. И сразу выяснилось, что не так уж мало людей осталось в расположении роты. Откуда-то выскочили шоферы и потрусили к своим «шевроле» поднять капоты.

Отделение телефонистов, до этого невидимое, высыпало на площадку и стало деятельно разматывать бухту кабеля. В разных концах стана промелькнули фигуры кладовщика, зарядчика аккумуляторов, санинструктора, двух пожилых солдат, числившихся наблюдателями, но давно уже взятых старшиной в хозотделение… Андрей подумал, что теперь не придется сыграть с девчатами в карты, но особого сожаления не почувствовал.

Конец спокойствию. Едет командир роты. Утром он вместе с командиром взвода управления укатил в пункт разгрузки эшелона, где остался отдел ПВО штаба армии. Обернулись быстро — значит, везут приказ обживаться на этом месте.

Опередив «додж» командира роты, с другой стороны в расположение въехала хозяйственная автомашина. На ней старшина и военфельдшер Владько уезжали за водой на железнодорожный полустанок.

— КречетниковІ — крикнул старшина, выпрыгнув из кузова. — Быстро опорожнить бочки! Где Максюта?

Повар не спеша вылез из палатки.

Должно быть, старшина хотел еще раз съездить к колонке. Но из подлетевшего и остановившегося посреди лагеря «доджа» вылезли офицеры, и подполковник тотчас скомандовал:

— Старшина! Приготовиться к маршу!

Андрей обрадованно подпрыгнул на месте. Порядок, идем дальше, к границе! А вдруг уже через несколько дней будет объявлена война Японии? Забыв, что он арестованный, сделал несколько шагов по направлению к командиру роты.

— Товарищ подполковник, на восток?

Окинув его сердитым взглядом и ничего не ответив, командир роты громко распорядился:

— Собрать посты. Старшина, через два часа накормить людей.

— Есть! — в два голоса ответили командир взвода управления и старшина.

Часовой указал взводному, где сидят радистки, и тот побежал туда, придерживая планшетку.

Андрей, подойдя к старшине, постучал согнутым пальцем, как в дверь, в его широкую спину.

— Старшина, — проговорил он заговорщицким тоном, — нам дрова для кухни нужны?

— Ну? — старшина подозрительным взглядом смерил худощавого, стройного в сравнении с ним, зеленоглазого ефрейтора.

— Можно запастись по крайности на неделю, — сказал Андрей.

— Ну, ну? — нетерпеливо расправил складки гимнастерки под ремнем старшина. Коричневое лицо его с короткими серыми усами напряглось — проблема топлива его очень заботила.

— Вот, — кивнул Андрей в сторону землянок. — Порох!

Заинтересованные огоньки в глазах старшины потухли: было приказано ни одной доски в землянках не трогать. За сохранность этих «казарм» он отвечал головой.

— Выдели ребят, сделаем все в ажуре, — произнес ефрейтор. — Выбьем кое-какие балки и стойки, а видимость сохраним. Кому они нужны с подлой нечистью?

Старшина грозно сдвинул брови:

— Отставить!

— Что ж, насидимся на сухом пайке, — пожал плечами Андрей и, повернувшись по уставу, зашагал к кухне.

Радиосигнал сбора все посты приняли и минут через сорок были уже в расположении роты. Андрею вспомнился 1943 год. Тогда на постах были не машины, а лошади. Мороки с ними хватало. Случалось, что свой табак и сухари солдаты обменивали в соседних частях на овес и сено.

Из подъехавших машин вылезали солдаты. Стало многолюдно, шумно. Андрей видел, как начальник его поста сержант Ниязов построил солдат и несколько минут что-то говорил, сам держа руки по швам и только время от времени встряхивая черным чубом, выпущенным из-под пилотки.

Когда на кухню пришел проведать друга Легоньков, ефрейтор спросил у него:

— Что вам втолковывало начальство?

— Объясняло, какие могут быть последствия слабого знания авиации противника. Что же еще?

— В степи-то что видели?

— Сусликов да мышей. Ох, мышей тут — вся степь ими изрыта!

— Слышал, Ваня, дальше едем! — со сдержанным волнением сообщил Кречетников.

— Знаю. Штаб армии в Тамцаг-Булаке будет стоять. Так городишко называется. Там уже граница недалеко. Наверное, и посты развернут.

— Хорошо бы!

Андрей попросил передать Ниязову, чтобы тот прислал человека с канистрами за водой. Запастись в дорогу, пока не разобрали. Легоньков кивнул и, спросив, когда поспеет каша, пошел в сторонку умыться из котелка.

А минуту спустя, после того, как пост Ниязова запасся водой, старшина прислал сказать, чтобы никому воду не давали: придет отпускать сам. В первую очередь следовало залить радиаторы автомашин. Андрей чувствовал себя на седьмом небе: он опередил старшину и испытывал от этого чисто спортивное удовлетворение.

2

 В кузове автомашины — сколоченной из фанеры будке — они разместились впятером: Легоньков и второй радист Елпанов, наблюдатели Колобов, Кокорин и Кречетников. Сержант Ниязов сидел в кабине шофера.

Перед тем, как колонна тронулась в путь, начальникам постов вручили карты — почти чистые листы бумаги с редкими волнистыми линиями, обозначавшими неровности рельефа, двумя-тремя голубыми пятнышками соленых озер да заштрихованными участками солончаков. Тамцаг-Булак был показан загадочным кружком.

Ниязов, в прошлом учитель географии, по памяти нарисовал карту побольше. Впереди, начиная сразу от государственной границы МНР с Маньчжоу-Го, — хребты Большого Хингана. Андрей подумал, что, пожалуй, степь им еще вспомнится, как рай земной.

В машине он занял место у одного из двух окон, защищенных металлическими прутьями. Стекла были вынуты, и будку продувало ветерком. Дверь открыли и привязали веревкой. В нее заносило пыль, но с этим приходилось мириться.

Пожилые солдаты Елпанов и Кокорин дремали, подложив под локоть шинельные скатки и свернутые одеяла.

Кречетников, Легоньков и Федор Колобов, коренастый парень, всегда дисциплинированно стригшийся наголо, хотя под конец войны за этим строго не следили, переговаривались, вспоминали события годовой давности.

Тогда они безостановочно двигались на запад, сначала по Белоруссии, а потом по Литве. Вот это был марш! От усталости и нервного напряжения глаза у всех были воспаленные, лица темные. В час передавали по несколько «взд», да еще сообщали о работе своих штурмовиков и бомбардировщиков и наводили «ястребков», если воздушный бой завязывался в их квадрате. В Литве под Расейняем, когда немцы неожиданно перешли в контратаку, их чуть не раздавил бешено промчавшийся мимо фашистский танк…

— Как нас «тигр» тогда на долбанул? — покачав головой, спросил Колобов.

— Не заметил. Хорошо, что мы с места не двинулись, — ответил Легоньков.