Эден Лернер - Город на холме

• Название: Город на холме
• Автор: Эден Лернер
• Жанр: Русское современное
• Год: 2013
• ISBN: 978-965-7288-20-7

Город на холме, по которому назван роман Эден Лернер и в котором происходят его основные события – Хеврон.

Один из древнейших городов на земле. Город, в котором находятся могилы праотцев еврейского народа. И святыни народа, числящего свое происхождение от первенца Авраама, Ишмаэля.

Город, ставшего символом противостояния, городом крови и ненависти.

Но и городом вечной красоты, в котором сотни лет живут и соседствуют евреи и арабы, иудеи и мусульмане. Мирно, до тех пор, пока по чей то злой воле, подкрепленной политическими, экономическими и иными мотивами опять не льется кровь…

Но и среди соплеменников возникают непримиримые конфликты. Религиозные и светские, хасиды и реформисты, правые и левые… Как говорят, два еврея – это три партии. Но эти «партии» разделяют семьи, врагами становятся самые близкие люди…

В этом городе герои книги, наши современники, живут, любят, сражаются.

Роман написан ярко, его сюжетные ходы завораживают. Его герои узнаваемы.

---

Не помню, кто кому что сказал, но до меня дошло, что горят башни-близнецы и там нужна каждая пара рук. У меня заняло десять минут добежать до Либерти-стрит. Там было нечем дышать. Удушливый запах авиационного бензина, горящего металла, химикатов и сожженной человеческой плоти проникал в меня при каждом вдохе, валил с ног. Я оказалась в облаке густой пыли, разъедающей глаза, я не видела дальше собственной протянутой руки, но продолжала бежать в самую гущу этого ужаса, на запах, на крики. Где-то слева и внизу раздался осипший голос, просящий о помощи, непонятно, мужской или женский. Я присела на корточки около засыпанного белой пылью существа, закинула его (или ее) руку на свое плечо и выпрямилась. Где-то шагом, где-то волоком, я дотащила это гражданское лицо до безопасного места и вернулась за следующим. И так несколько раз. В какой-то момент я поймала собственное отражение в каким-то чудом не лопнувшей витрине и удивилась – неужели я за последние сорок минут успела поседеть? Нет, это была пыль. Ядовитая пыль, которая сейчас, четыре года спустя, меня убивала.

Я бежала к северной башне в очередной раз. Внезапно резко потемнело, словно над всей улицей нависла гигантская тень. Стало очень жарко. Я споткнулась обо что-то, упала лицом в груду обломков, пыталась подняться, но не могла. Пот вперемешку с копотью и пылью заливал глаза, я уже ничего не видела, только поняла, что кто-то профессиональным жестом взвалил меня себе на плечо и понес.

Я очнулась в больнице. У моей постели сидел капитан Бьянкавилла.

− Вам что, больше негде быть и нечего делать? – прохрипела я.

− Представь себе. Пожарное и полицейское начальство перегрызлось и нас отстранили.

− Как там?

− Кошмар. Северная башня тоже упала. Но я не об этом пришел с тобой говорить. Это шанс, Розмари. Шанс тебе исчезнуть. Мы можем вставить твое имя в список погибших, а ты начнешь новую жизнь с документами на новое имя. Никто не станет доискиваться, где тело, сама понимаешь.

Я откашлялась и сказала:

− Дайте мне время подумать.

− Я завтра приду.

Я лежала на больничной койке в больничной пижаме и плакала. Башни-близнецы, о которых с гордостью рассказывал мне Дэвид, прекрасный символ прекрасной Америки, который я каждый день много лет подряд видела из своего окна, то сверкающие на солнце острыми гранями, то невесомые за дождевой пеленой, теперь превратились в кучу обгорелых руин. У меня было такое чувство, что моя американская жизнь обрушилась вместе с ними. Бьянкавилла стремится избавиться от меня, он не хочет, чтобы меня убили, пока я хожу у него под началом. Но жить под чужим именем и всю оставшуюся жизнь притворяться я не хотела, ибо знала, что не смогу. Я с трудом выдержала даже те несколько месяцев, что провела под прикрытием. Значит, пора начинать жизнь сначала. Я даже знаю, где. Та самая страна, где я имею право на гражданство по факту рождения от Дэвида Коэна. Да и мафия меня там не достанет.

Я встала. Дышалось легко, как будто я не наглоталась дыма и асбестовой пыли. Без особого труда добилась, чтобы меня выписали. Жертвы поступали десятками, в больнице царил хаос, никто не уговаривал меня остаться. Мне выдали мои вещи, бумажник и документы. Я переночевала в своей квартире, уложила в чемодан на колесиках любимые книги, альбом с фотографиями, медали, флаг, подсвечники и прочую сентиментальную ерунду. Самолеты не летали, поезда тоже ходили абы как, но мне удалось купить билет до Торонто. За окном проплывали холмы Новой Англии в золотистой и алой листве, невесомые мосты над бурными горными речками, аккуратные полустанки, увешанные американскими флагами. Вдали от моего личного и общенародного кошмара в Манхэттене, я спокойно и умиротворенно прощалась со своей страной. В Торонто я переночевала в кресле в аэропорту, а утром села на самолет в Тель-Авив.

После ульпана я пришла устраиваться на работу в израильскую полицию. Те немногие, кто знал о моих планах, смотрели на меня как на безумную. Израильская полиция − это кормушка для своих: там все друг друга знают по совместной службе в армии и в МАГАВе[58], туда никогда не пустят женщину, новую репатриантку, да еще с таким лицом, как у меня. Но если я всю жизнь служила в полиции, если это единственное, что я умею делать и, черт возьми, умею делать хорошо, то почему, собственно, я должна заниматься чем-то еще? Мазл обн наруным[59], как говорила миссис Подольски. В то время израильское правительство только-только озаботилось трафиком женщин из других стран, и полиция создала свой первый оперативный отдел на эту тему. Опыта такой работы ни у кого не было. Опять же, как говорила миссис Подольски, когда вор нужен – его из петли вытаскивают.

Сага моя, конечно, интересная, но если верить врачам, то конец не за горами. Я думаю об этом без страха, только надеюсь, что будет не очень больно, что мне дадут морфияй А так, я довольна своей жизнью, хоть она и не напоминает картинку с выставки. А пока я еще соображаю, пока у меня есть силы делать свою любимую работу, я буду ее делать.

Ребята из отдела IT порылись в компьютере Малки Бен-Галь и на блюдечке преподнесли мне все ее контакты. Как ни странно, молодой человек там не значился, но это могло означать, что у него просто руки не дошли завести электронный адрес, да и зачем ему, раз в доме его родителей нельзя держать компьютер? Главное, что там был адрес той самой подруги, у которой Малка собиралась провести последние два дня в Узбекистане. При помощи русскоязычной стажерки я написала ей вежливое письмо и стала ждать. Ответа не было. Хаим тоже затих.

Прошло некоторое время, а мы никуда не продвинулись, если не считать справки из телефонной компании. В ней значилось, что последний сигнал с малкиного мобильника был зафиксирован в радиусе двадцати километров от таких-то координат. Я сверилась с картой. Безлюдная горная местность, ближайший населенный пункт далеко. Что там искать? Казалось, о чем мне волноваться, я сама через полгода умру от рака, но именно поэтому я и хотела оставить мир в лучшем виде, чем он был до меня. Я надеялась дать отцу Малки хоть какой-то ответ, чтобы он мог окончательно похоронить дочь и как-то жить дальше. Ему надо детей поднимать. А так – ни тела, ни информации. Пропал человек, как будто его не было.

Я в очередной раз тупо открыла свой рабочий ящик с электронной почтой и увидела там то, на что уже перестала надеяться. Письмо с адреса Тамары Огай. Письмо, конечно, было по-русски, но вот с этим языком в нашем управлении проблем нет. Пока письмо переводили, я ходила по коридору, как тигр в клетке, не в силах усидеть на месте. Наконец мне выдали перевод и чем дальше я читала, тем больше понимала, что инстинкты Хаима его не обманули.

Уважаемая Розмари Коэн,

Пишет вам Ирина, дочь Тамары. Мне четырнадцать лет. Я знала, что кто-то будет искать Регину (стоп, кто это Регина? ах да, это же Малку так называл ее отец в беседах со мной). Он должен быть наказан за то зло, которое он совершил. (кто это “он”?). Я читала, что вы даже Эйхмана достали из Аргентины (надо же какая осведомленность у такого юного существа) и надеюсь, что он предстанет перед вашим судом за то, что сделал с Региной и с моей мамой. Мне много нужно вам сказать, а времени мало, меня в любой момент могут накрыть, и тогда я последую за Региной. В общем, когда Регина не приехала к нам в гости, как собиралась, мама плакала и волновалась. Он сказал ей, что водитель не справился с управлением, машина упала в горах с обрыва и они оба погибли. Мама очень горевала, но ей было скоро рожать, и она сосредоточилась на этом. Она родила сына, последовали песни и пляски, и все вроде бы устаканилось, ан нет. Каким-то образом мама узнала, что водитель жив, что муж обманул ее и воспользовался ею, чтобы убить ее подругу. Моя мама сошла с ума. Она смотрела в одну точку, не произносила ни слова и не хотела кормить младенца. Пока я спала, ее увезли. Прислуга говорит, что за границу, в психушку. Он хочет взять новую жену, как у них тут принято, а мне тут нечего делать, я гражданка России и не хочу жить в Узбекистане. Мне не нужны его деньги, на которых кровь невинных людей, в том числе вашей соотечественницы. Никто в российском посольстве не хочет мне помочь. Я просто хочу чтобы вы знали – Малка Бен-Галь убита по распоряжению Карима Ибрагимова, гендиректора концерна “Узбекистон Газ” и криминального авторитета. Я прошу вас помочь мне выбраться отсюда, и я повторю все, что я здесь написала, в любом суде. Пожалуйста поверьте мне.

Вот такое сумбурное послание. Я перечитывала его несколько раз, и чем дальше читала, тем больше вопросов у меня возникало. Можно ли верить этому юному созданию? Девочки в этом возрасте любят разводить драму вокруг собственной персоны. В моей практике не раз и не два случалось, что девочка могла оговорить кого-то из родителей – просто чтобы отомстить, чтобы ее наконец выслушали и стали воспринимать всерьез. Похоже, в головке этой Айрин куча романтических штампов, что Израиль не оставляет своих ни в какой беде, что для нас не существует государственных границ и международного права, и что каждого, кто обидит обладателя израильского паспорта, покарает страшная и невидимая рука Мосада. Шикарно было бы иметь такие полномочия, но увы. Допустим, что Айрин верит в то, что написала. Напрашивается вопрос: зачем? Чем гендиректору газового концерна, пусть даже с криминальными связями, могла помешать скромная социальная работница, приехавшая по сугубо личным делам? Зачем делать инсценировку с упавшей в горах машиной? И чем мы можем Айрин помочь? Везти ее в Россию?