Светлана Бондаренко - Стругацкие. Материалы к исследованию: письма, рабочие дневники, 1967-1971

• Название: Стругацкие. Материалы к исследованию: письма, рабочие дневники, 1967-1971
• Автор: Светлана Бондаренко
• Издательство: ПринТерра-Дизайн
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-98424-162-5

Эта книга продолжает серию «Неизвестные Стругацкие» и является третьей во втором цикле «Письма. Рабочие дневники». Предыдущий цикл, «Черновики. Рукописи. Варианты», состоял из четырех книг, в которых были представлены черновики и ранние варианты известных произведений Аркадия и Бориса Стругацких, а также некоторые ранее не публиковавшиеся рассказы и пьесы.

---

Ну вот пока и всё. Крепко жму ногу, твой [подпись]

P. S. Леночке привет!

P. P. S. Слушай, а не написать ли нам что-нибудь антимаоистское? Бедная разрушенная страна, дикие обычаи, заплывы великого фараона и т. д. Есть где развернуться и, по-моему, есть шансы сейчас это пробить. Вот подумай-ка. Имей в виду: Ромму разрешили ставить антикитайский фильм. Ефремова тоже приветствуют, надо думать, из-за этого. Кстати, позвонил бы ты ему. Он, по словам Дмитревского, считает, что вы в ссоре. Но ведь вы не в ссоре? «Об-б-бижается н-н-на меня з-за что-то А. Н.! Н-не понимаю, з-з-з-за что?»

Письмо Аркадия брату, 4 мая 1969, М. — Л.

Дорогой Борик!

С праздниками этими, да еще с переводами по катализаторам графитизации… сам понимаешь, зашился малость. Но — отшился, отвечаю.

1. ДоУ у меня так и не успели перепечатать. Сильно надеюсь, что на неделе все уже будет, тогда отнесу Ревичу, а тот — в «Дружбу народов», а первый экземпляр — в «Мол. Гв.», хоть нас и вынули там из плана.

2. Паспортные данные: <…> Сберкнижка: <…>

3. Приходил Борецкий, заявка на ОО ему понравилась, понес ее своим в Комитет. Позавчера звонил, сказал, что двум заявка тоже очень понравилась (Котову, о котором я тебе говорил, и еще Тарасову, это редактор объединения так. наз. совместных фильмов в Госкомитете). Оба нас ценят.

4. Ходил на свидание с Журавлевым, а свидание состоялось у его друга, главного редактора Мосфильма (курьеры, курьеры[141], чай в кабинет и пр.). Зовут Соловьев Василий Иванович, это наш мосфильмовский Головань, так я понял. Он там ненадолго, всего на годик, но хочет за этот год выпустить Стругацких, просит сценарий на что угодно фантастическое. Я что подумал? Дам-ка я им ТББ, а? Пусть пока читают, а ты тем временем подкинь идейку мне, а я напишу заявку на самостоятельный сценарий. У меня есть одна идейка, но на полнометражный фильм не тянет.

5. Имело место совещание в составе зам. пред. Комиссии пропаганды космических исследований, Володьки Григорьева — его зама по худ. части, Севера, Мишки Емцева и меня. Говоря коротко, решили вот что: 1. Пробный объединенный сценарий с авторством Гансовского, Григорьева, Емцева-Парнова и Стругацких, в котором будет играть Герман Титов — это в ближайшее время. 2. Семинар писателей и сценаристов где-нибудь в Репине, дней 20, с показом фильмов и инструктажем специалистов (все участники по допускам), а затем закрытый конкурс на лучший сценарий. Пока я начну с ними работать, а ты тоже подумай.

6. СБТ вышла, деньги, говорят, перевели. Посмотри.

7. Звонили из «Детской литературы» со слезницей: просят написать на пол-листа бодягу «Как мы пишем». Я дам согласие, как ты полагаешь? Неужто не напишем что-нибудь смешное?

8. СовПис и УнС — к дьяволу, не надо никаких скандальчиков. Толку никакого, а времени потеряем много.

9. Вчера с Ленкой гостили у Ариадны. Был там Марк Сергеев — отв. секр. «Ангары» (бывший). Рассказал, как это было. Формулировка: за опубликование политически вредной книги «Сказка о Тройке». Как ни странно, основные обвинения шли по монологу Клопа. Ты что-нибудь понимаешь?

10. Наверху был Шилейко, имел обширную беседу с неким Овчаренко, это один из заместителей Кириченко, и куратором Мол. Гв. из ЦК ВЛКСМ. Все читали, все знают. Восхищаются «Стажерами», ТББ хотели было объявить чуть ли не государственной классикой, но потом, оказывается, им указали на фразу «это нарушит чистоту эксперимента» (ума не приложу, откуда эта фраза?), и все рухнуло. Неодобрительно относятся к УнС и враждебно к СоТ. Договорились писать статью против Краснобрыжего, это уже после праздников. Вернее, про суть фантастики, а там лягнуть и этого подонка. Писать будет, видимо, Шилейко, а они пройдутся кистью мастера и, возможно, подпишут.

11. Звонил Ефремову, буду у него после праздников.

12. Насчет антимаоистского — надо подумать. Может быть. Ужо.

13. Смотрел я «Рублева»[142]. Шел с предубеждением, даже с неохотой. А посмотрел — по сей день дитя окровавленное в глазах[143]. Это, понимаешь, даже уже и не кинематограф. Что-то совсем новое или забытое древнее, и ужасной мощи. Постарайся добиться посмотреть.

14. Вчера весь день до вечера сидел и вычитывал верстку «Саргассов». Быстро обернулись, а?

Вот, кажется, всё. Много, не так ли? Поворачиваться не успеваю.

Обнимаю, жму… твой Арк.

Привет Адке и пацану.

«Был там Марк Сергеев — отв. секр. „Ангары“ (бывший). Рассказал, как это было», — пишет АН. Много позже, уже в перестроечный период, об этом же рассказывал бывший главный редактор альманаха «Ангара».

Из: Самсонов Ю. Как перекрыли «Ангару»

Журн.: Публикация этих вещей, безусловно, привлекла бы внимание читателей к альманаху. Однако они так и не появились, но зато увидела свет «Сказка о тройке». Как это произошло?

Ю. С.: «Сказку о тройке» братьев Стругацких и груду других фантастических рассказов разных авторов по моей просьбе выслала Ариадна Громова из Москвы. На заседании редколлегии я сообщил о содержимом редакционного портфеля. Вскоре последовал звонок инструктора обкома Дмитрия Милюкова:

— Ты сказал, что собираешься печатать Булгакова и Аксёнова?

Я сказал, что имею их в портфеле.

— Ясно.

Мне тоже стало ясно, что остается печатать фантастический номер. А фантастики, привозной и местной, хватало на два. Стало быть, напечатаем два. Рассказы были относительно безобидны. Зато «Сказка»!.. «Сказка о Тройке» — продолжение повести «Понедельник начинается в субботу». На тринадцатый этаж всё того же здания научно-исследовательского института чародейства и волшебства (НИИЧАВО) направилась комиссия во главе с товарищем Вунюковым, узурпировала там власть и, пользуясь Круглой Печатью, творит расправу над разного рода необъяснимыми явлениями. <…>

Я позвонил Ариадне Громовой:

— Слушай, может, убрать откровенное хулиганство — хоть этот эпизод с пионерами, которые пришли приветствовать Вунюкова?

— Не смей ничего убирать. Лучше уж не печатай.

Поразмыслив, я решил, что она права: что могли изменить поправки?

В это время в Иркутск прилетел заместитель редактора журнала «Байкал», мой друг Владимир Бараев, и рассказал, что в Улан-Удэ работает комиссия из двадцати трех человек, разбирается с опубликованием повести «Улитка на склоне» всё тех же Стругацких — путь их пролегал по редакторским трупам.

— А я ставлю в номер «Сказку о Тройке».

— Поздравляю: к тебе тоже приедет комиссия. Держи мою объяснительную — авось пригодится.

Не пригодилась.

Журн.: Тем не менее, история с «Байкалом» служила лишним подтверждением, что со «Сказкой» придется немало повозиться, не так ли? Какие на сей раз вы предприняли шаги, чтобы облегчить ее публикацию, что удалось придумать?

Ю. С.: Ровным счетом ничего. Я ограничился тем, что отправил в отпуск редактора Л. А. Васильеву, отчасти потому, что она действительно изрядно со мной подустала, а в основном потому, что не хотел ее подставлять под удар. Номер я подписал сам, но никаких военных действий не вел: ни с кем не консультировался, не запасался рецензиями, не оказывал никакого давления. По-видимому, это усыпило бдительность руководства издательства и обллита, в общем-то привыкших к тому, что в критических ситуациях главный редактор альманаха, наоборот, проявляет активность. А может быть, те, кто стоял на страже, просто ничего не поняли.

Повесть прошла без сучка и задоринки. В один альманах она не уместилась, и окончание пришлось перенести на следующий номер. Между двумя выпусками был перерыв примерно в два месяца, и я с опасением ждал, что начало повести дойдет до более высокого начальства, последует запрет, и окончание повести не увидит свет. Но этого не произошло. А время шло, я работал над составлением последующих номеров альманаха, всё было спокойно и тихо, но ощущение занесенного топора не проходило, хотя и запряталось в самую глубину.

И только в феврале ночью раздался звонок из Москвы:

— Ваш Антипин получил за тебя в ЦК взбучку, едет в ярости, готовься.

Взбучка, говорят, была получена от секретаря ЦК Демичева. Вопрос предложили рассмотреть на бюро обкома.

Скоро Антипин нас вызвал. Особенно долго почему-то выяснял, откуда известно, что повесть относится к жанру фантастики. Никак его не устраивало, что я и сам фантаст, могу, поди, судить. Нет, это должно быть обозначено в подзаголовке — тогда будет фантастика. А без обозначения — ни в коем случае.

У кого-то в разговоре мелькнуло слово «позиция». Антипин налился кровушкой и почти пропел своим хорошо поставленным баритоном:

— У нас может быть только одна позиция — классовая!

«Интересно, какого класса?» — подумал я, разглядывая выхоленного аппаратного работника.

По моему мнению, умный был человек, но до того заботился, чтобы окружение простило ему немодную там интеллигентность, что сам про нее забывал. А окружение помнило и не прощало, не позволяло прыгнуть выше кресла третьего секретаря, хотя ни в какое сравнение с ним не шло.