Эдуард Тополь - Лобное место. Роман с будущим

• Название: Лобное место. Роман с будущим
• Автор: Эдуард Тополь
• Жанр: Политический детектив
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-17-087953-3

Детективный роман «Лобное место» – это неожиданное продолжение «Красной площади» и «Журналиста для Брежнева», бестселлеров восьмидесятых годов. Действие романа происходит в прошлом веке, в наши дни и в 2034-м, когда люди начнут путешествовать во времени, а на киностудиях страны будут экранизировать «И возвращается ветер» В. Буковского, «Полдень» Н. Горбаневской, биографии генерала Петра Григоренко, Александра Солженицына и академика Андрея Сахарова.

---

Конечно, прежде чем приступить к осмотру «Волги», я подошел к стене и окну, сквозь которые эта «Волга» якобы выезжала и въехала. Но никаких трещин, пятен или других примет разрушений не было ни на стене, ни в окне. И даже пыли не было под окном.

– Кто-нибудь тут уже убирал? – спросил я у Шиловой и Стороженко.

– Нет, что вы! – сказали оба хором. – Мы же понимаем…

– Ясно. А машину кто осматривал?

– Н-ну… Я осматривал… – осторожно признался Стороженко.

– И вы садились в салон, трогали руль?

– Но это… – Он стал защищаться. – Я ведь должен был доложить…

– Да. Я понимаю, – и я повернулся к Шиловой. – Клавдия Романовна, у вас не найдется лупы?

– Лупы? – переспросила она и зачем-то потрогала свои очки. – О, да! Конечно! Сейчас принесу…

Я медленно обошел светло-голубую «Волгу», ощупывая взглядом ее корпус, колеса и бамперы. Но на этом раритете, за рулем которого сидели великие Смоктуновский и Ефремов, нигде не было ни царапины. И только черные покрышки были, как сказано в рапорте Стороженко, в дорожной пыли. Но как ни странно, никаких следов этой пыли или оттисков покрышек не было на полу между машиной и музейной стеной. То ли эта «Волга», поездив по городу, действительно по воздуху проникла в музей, то ли тут недавно вымыли пол.

– Пол тут мыли сегодня? – спросил я у Шиловой, спешившей ко мне с двумя разновеликими лупами в руках.

– Нет-нет! Что вы! – ответила она, передавая мне обе лупы. – Мы тут ничего не трогали!

«Кроме Стороженко, который уже залезал в машину», – подумал я и через лупу осмотрел никелированную дверную ручку машины со стороны водителя. На ней были четкие отпечатки пальцев, но даже ребенок сказал бы, что это отпечатки не женской руки. Я посмотрел на руки Стороженко – о, да! такими пальцами можно без гаечного ключа отворачивать даже ржавые гайки! Ну, и чтобы не томить вас попусту, скажу, что точно такие же отпечатки пальцев-лопат были на руле, на внутреннем дверном крючке, на ручке стеклоподъемника и на приборной доске машины, которую этот Стороженко, видимо, всю облапил, прежде чем писать свою докладную Назарову и Пряхину. Если до него тут и были какие-то другие отпечатки, то он их стер своими лапищами.

И я уже огорченно собрался выйти из машины, как вдруг меня осенило – коврики на полу! Повернувшись назад, я убедился, что там, на полу у задних сидений лежали чистые черные резиновые коврики, а здесь, под передними сиденьями не было ничего!

Распахнув дверцу машины, я жестом позвал к себе Шилову и Стороженко и спросил:

– А где коврики с пола?

– Коврики? – изумился Стороженко. – Тут не было ковриков.

– Как это не было? – возмутилась Шилова. – Тут всегда четыре коврика лежало.

– Но сегодня их не было, ей-богу! – забожился Стороженко. – Я еще сам подумал, когда садился в машину…

Впрочем, я, склонившись к полу с лупой, уже и без его клятв увидел на полу под рулем оттиски его дешевых сандалий сорок второго размера. То есть когда утром этот Стороженко сел за руль машины, ковриков тут действительно не было. Хотя вчера, до ночного мистического выезда этой «Волги» с «Мосфильма», коврики в ней, безусловно, были, это можно было и не проверять по инвентарным книгам – Шилова все музейное имущество держит в идеальном порядке, не зря же таким хозяйственным гением оказался ее ученик Вилен Назаров.

Но куда они делись, эти коврики?

Удрученный полным отсутствием хоть каких-то версий для дальнейшего расследования, я вышел из Музея. Шилова, которой я отдал две ее лупы, меня даже не проводила, а Стороженко, пряча глаза от такого бездарного следователя, снисходительно пожал руку и ушел в главный корпус. Я стоял на месте и не знал, куда мне идти. К Назарову? Но что я ему скажу? Что ночные похитители музейной «Волги» спёрли из нее два половых коврика? Зачем? Неужели для того, чтобы украсть эти коврики, нужно было угонять машину, а потом мистическим образом вернуть ее на место?

Группа шумных подростков-экскурсантов шла мимо меня от старенького «МиГа», стоявшего посреди мосфильмовского двора, к проходной. Я бы не обратил на них внимания, если бы тройка замыкающих хлыщей не курила и – самое главное! – одна из них, пигалица величиной с Елену Воробей, щелчком не швырнула свой окурок в железную урну в десяти метрах от проходной.

Что-то, какой-то внутренний импульс или еще неясная мысль толкнули меня к этой урне. Я подошел к ней, словно притянутый магнитом. Поколебался секунду, а потом – видя краем глаза, как смотрит на меня стоящий у шлагбаума охранник, все-таки поднял эту урну и опрокинул на асфальт.

– Эй! – крикнул охранник. – Ты чо делаешь?!

Но мне уже было начхать на него!

Потому что вместе с окурками и огрызками яблок из этой урны вывалились на асфальт два грязных резиновых коврика. На желтой засохшей грязи одного из них были ясные отпечатки подошв больших мужских кроссовок с косыми рубчатыми шипами.

7

Спустя двадцать минут в крохотном кабинете Стороженко в полуподвальном этаже главного корпуса мы с ним просматривали запись скрытой видеокамеры, установленной на мосфильмовской проходной. Телевизор у Стороженко был старенький, видеокамера тоже, да и установлена она была не очень удачно – в лицо видела входящих на студию, а уходящих – только в спину. Не знаю, знал ли про ее существование Серега Акимов, но думаю, что знал. Потому что вышел он со студии не сразу после возвращения «Волги» в Музей, то есть не в четыре и даже не в шесть утра, а только в 7.17 вместе с киногруппой «Волжские зори», закончившей ночные съемки в декорациях старой Москвы, построенной на задворках мосфильмовской территории.

Из чего я заключил, что, вернув (не знаю, каким образом) «Волгу» в Музей в 3.47 утра, Акимов просидел в ней (или проспал) до семи и, выходя со студии со съемочной группой «Волжских зорь», выбросил грязные коврики в мусорную урну перед проходной.

Конечно, оставались вопросы: где и в какой грязи он мог измазать свои кроссовки, если в Москве в эту ночь не было никакого дождя?

– Ну? – нетерпеливо спросил Стороженко, когда мы закончили смотреть видеозапись.

Я пожал плечами:

– Пока ничего не могу сказать…

Коврики с желтыми отпечатками грязных подошв кроссовок «Адидас» уже лежали в моем кабинете в нижнем ящике письменного стола, и хотя широкую спину Акимова я опознал на отметке «07.17» видеосъемки, я при этом ничем не выдал ни себя, ни Акимова – я не собирался никого посвящать в свое расследование до тех пор, пока не выясню у Сереги, что значит вся эта мистика.

Просто теперь, когда на видеосъемке я увидел высокую Серегину фигуру, пусть даже со спины, я уже не сомневался, что это он был за рулем нашей светло-голубой музейной «Волги» во время ее мистического исчезновения и возвращения.

Оставалось найти его и допросить, прижав неопровержимыми уликами.

Но ни его мобильный, ни домашний телефоны не отвечали. Точнее, мобильный отвечал стандартной фразой: «Телефон абонента выключен или находится вне зоны действия Сети». Я зашел в «Софит» – Дима, бармен, Акимова сегодня не видел. То же самое мне сказали буфетчицы в кафе «Зимний сад» и «Чистое небо». На всякий случай я обошел яблоневый сад, но Акимова не было и тут. Тогда я позвонил Тимуру Закоеву – он, как опытный второй режиссер, держал под контролем всю съемочную группу.

– Акимов?! – закричал по телефону Тимур. – Если бы я знал, где он, я бы его зарезал! Лично! Панимаешь, лично!

– А в чем дело? Что случилось? – испугался я.

– А ничего не случилось! – снова крикнула мне в ухо телефонная трубка. – Разве ты не знаешь, что у нас сегодня асваение?

Тут я вспомнил, что сегодня у съемочной группы «Мастер и Маргарита» освоение сложнейшего объекта – ресторана «Дома Грибоедова», куда ночью, завернувшись в простыню, с криками «Лови консультанта!» заваливается поэт Иван Бездомный, обезумевший после встречи с Воландом и гибели Берлиоза на трамвайных путях у Патриарших прудов. Поскольку хозяева здания на Тверском бульваре, 25, которое было прообразом «Дома Грибоедова», не разрешили проводить там съемки, несчастный Борис Теслабут, директор (а по-новому продюсер) нашего фильма, был вынужден за огромные, как он говорил, деньги закрыть на двое суток для этих съемок весь ЦДЛ. Причем в первые сутки тут происходило так называемое «освоение», то есть установка светового оборудования, разметка актерских передвижений, выбор основных точек съемки и прочие приготовления операторов, художников, реквизиторов и костюмеров с тем, чтобы на следующий день успеть за одну-полторы смены снять всё, что описано в этом эпизоде у Михаила Афанасьевича: и полный литераторов ресторанный зал с выходом на прохладную веранду, и знаменитый «грибоедовский» джаз-банд, и быстрые проходы официантов с криками «Виноват, гражданин!», «Фляки господарские!», «Карский раз!», и сенсационное явление буйного Ивана Бездомного.