Владимир Успенский - Тайный советник вождя

• Название: Тайный советник вождя
• Автор: Владимир Успенский
• Жанр: История

«Тайный советник вождя» — книга-сенсация. Это роман-исповедь человека (реального, а не выдуманного), который многие годы работал бок о бок с И. Сталиным, много видел, много знал и долго молчал. И, наконец, с помощью В. Успенского, заговорил — о своем начальнике, его окружении, о стране. Честно рассказывает — без прикрас, но и без очернительства. В книге масса интереснейшей информации, имеющей огромную познавательную ценность.

---

Павлу Алексеевичу пришлось в тот день поступиться галантностью, препоручив милую гостью Галину Санько заботам своего расторопного ординарца, земляка Дмитрия Бобылева. А сам с начальником штаба полковником Грецовым и его заместителем майором Батуриным, с Александром Кононенко обсуждал сложившуюся ситуацию. И размышлял. Анализировать, советоваться — забота общая, а принимать решение и нести ответственность должен командир.

Для лучшего уяснения обстановки хочу сказать следующее. Бывали и до этого разрывы в боевых порядках противника, разных размеров, в разных местах. Хотя бы возле той же Тулы. Но ни один из наших военных руководителей, вплоть до Ставки, не решился глубоко ввести в эти разрывы войска. Не лезть же самим в окружение, на верную гибель?! Запугали нас немцы летом и осенью, сложился стереотип, боязнь дерзких бросков, отрыва от своих главных сил. А ведь без таких смелых действий вообще невозможно крупное наступление, невозможен большой выигрыш. И вот теперь перед Беловым встала задача с несколькими неизвестными. Что предпринять? Ожидать, пока подтянемся 10-я армия, отставшая на два суточных перехода, — значит дать немцам уйти из-под удара, закрепиться на новых рубежах. Терять время нельзя — это Белов отверг сразу. Самое простое и легкое — повернуть на север, к Туле, Но зачем? Оттуда нет угрозы. Разъезды, посланные Кононенко, уже встретились возле Ясной Поляны с передовыми частями 50-й армии Болдина; осада Тулы фактически снята. Тогда что же, повернуть свои силы на юг, на Мценск и Орел, на эти важные опорные пункты? Успех вполне возможен, но опять же какой смысл? Через двое-трое суток к Мценску должна выйти пехота 10-й армии, а южнее, к Орлу, дивизии 61-й армии. Это их полосы. Они прикроют группу Белова с юга. А что же он?

И тут Павел Алексеевич на свой страх и риск принял, как я считаю, смелое и мудрое решение, изменившее вскоре весь ход боевых действий на Западном фронте. Выставив заслоны на шоссе в сторону Орла, где концентрировались танки Гудериана, Белов бросил главные силы — две гвардейские и три легкие кавдивизии вперед, и разрыв, на отходящего, деморализованного противника. Первый рывок — на тридцать километров до райцентра Крапивна. Второй рывок — опять на такое же расстояние по правому и левому берегу реки Упы до Одоева, важного опорного пункта противника. Стоящий на высоком холме, Одоев словно бы самой природой создан для обороны (его-то — помните? — и приказано было Жуковым взять в честь дня рождения товарища Сталина как подарок). Белов торопиться и штурмовать не стал. Обошел город с юга и севера, а когда немцы попятились, боясь окружения, состоялась-таки редкая по тем временам атака в конном строю с шашками наголо по ровному, обдутому ветрами полю в сторону Стрелецкой слободы. События этой атакой были ускорены, город от разрушения гвардейцы спасли, а вот Галине Санько опять не повезло. На рассвете это случилось, а она приехала в Одоев только днем. Не запечатлела…

Между тем Белов, и без того далеко оторвавшийся от пехоты, сделал еще один стремительный бросок километров на сорок. 23–24 декабря его 1-я и 2-я гвардейские кавдивизии на широком фронте вышли к реке Оке между Лихвином и Белевом и сразу же форсировали по льду эту водную преграду, преодолев тем самым рубеж, который был намечен Гудерианом для длительной обороны. Наметил, да занять не успел! И пошла, понеслась конница по зимним дорогам еще дальше, в стратегический тыл противника, на Козельск, на Сухиничи и Юхнов, срывая все планы и замыслы противника. Свершилось, немецкий фронт лопнул!

Результаты этого события станут понятны позже, и интересно то, как оценили их тогда, по горячим следам воюющие стороны. Ни маршал Шапошников, ни я — увы! — дальновидности не проявили. Внимание наше было приковано к большим городам. Вот 50-я армия движется от Тулы на Калугу — это важно. 10-я и 61-я армии теснят противника на орловском направлении — это существенно. А то, что Белов ушел далеко вперед, оставив позади эти города, ушел по бездорожью, по лесам, это хорошо, хотя и рискованно, однако это всего лишь наскок, кавалерийский рейд. Так нам казалось вначале, так мы докладывали товарищу Сталину. И Жуков, придерживался такого же мнения. Довольный успехом Белова, он среагировал быстро, но размаха не ощутил и своей директивой поставил узкую конкретную цель. Цитирую: «Командующему конно-механизированной группой генерал-майору т. Белову, Вам поручает Военный совет фронта особо ответственную задачу: быстро выйти в район Юхнова и разгромить тылы и штаб 4-й армии немцев. Для обеспечения флангов и тыла группы нужно захватить и прочно удержать Сухиничи, Мещовск, Мосальск…»

Поспешным и непродуманным было это распоряжение. С одной стороны — совершить лихой набег на тылы врага (более ста километров!), а с другой — теми же незначительными силами захватить три города на большом расстоянии один от другого и удерживать их. (Для взятия Сухиничей пришлось потом заново создавать там 16-ю армию во главе все с тем же Рокоссовским.) А самым предусмотрительным и расчетливым в тех условиях оказался Павел Алексеевич Белов. Получая распоряжения свыше, он, однако, выполнял только то, что способен был сделать его корпус, не растаяв, не исчезнув там, в глубоких вражеских тылах.

Успех Белова равноценен успеху Гудериана, когда тот в первых числах октября сломал наш фронт, стремительным броском захватил Орел, создав катастрофическую для нас ситуацию, которую мы выправили с огромным напряжением. Это был талантливый ход немецкого полководца. А теперь сам Гудериан оказался жертвой не менее талантливых действий советского генерала. Подвиг Белова полностью так и не осознан у нас. А вот немцы поняли, оценили сразу, отреагировали на прорыв 1-го гвардейского кавкорпуса не только бурно, но, я сказал бы, даже панически.

Начальник генерального штаба германских сухопутных войск генерал-полковник Ф. Гальдер, с немецкой педантичностью делавший ежедневные записи, в течение месяца почти каждый день упоминает конницу Белова. Мы только что убедились, сколько советских армий было в составе одного лишь Западного фронта, но многие армии этого и других фронтов даже не названы, а о прорыве на Оке Гальдер не может забыть хотя бы на сутки.

Из дневника Ф. Гальдера:

«25 декабря 1941 года. 187-й день войны.

Очень тяжелый день…

На фронте группы армий «Центр» этот день был одним из самых критических. Прорыв противника вынудил части 2-й армии отойти. Гудериан, не считая нужным посоветоваться с командованием группы армий, также отходит на рубеж Оки и Зуши. В связи с этим командование группы армий потребовало сейчас же сменить Гудериана, что фюрер немедленно выполнил…

Группа армий пытается задержать противника, прорвавшегося на ряде участков за Оку, для этого в первую линию выведены 24-й моторизованный корпус и штаб 216-й пехотной дивизии…»

Итак, «танковый бог» немцев, непобедимый генерал, любимец фюрера потерпел полное поражение, был отозван с фронта и отправлен в резерв, в почетную отставку. Павел Алексеевич Белов одержал победу не только военную, но и моральную. Это ведь он первым проучил заносчивого танкиста под Штеповкой, это он задержал под Каширой танковые колонны Гудериана, опрокинул их и погнал назад, заставив бросить почти всю технику, и вот теперь добил вражеского кумира, врезавшись в тыл его армии, расколов ее на части. Фактически самая знаменитая немецкая танковая группировка — армия Гудериана — перестала существовать. И это в тот важный период, когда наши контрудары под Москвой начали затухать, когда фронт почти стабилизировался на октябрьских рубежах. А Белов, как и под Каширой, опять повернул ход событий в новое русло.

Из дневника Ф. Гальдера:

«26 декабря 1941 года. 188-й день войны.

Противник пока еще не сумел расширить свой прорыв на Оке, несмотря на то, что через реку переправился целый кавалерийский корпус русских».

Ну, как мы знаем, «целый кавалерийский корпус» по личному составу не больше немецкой пехотной дивизии, а по вооружению даже слабее. Вот бойцы и командиры в корпусе были выше всяких похвал — это действительно так. Второе: Белов не очень старался расширить прорыв, он углублял его, все дальше вбивая клин в немецкие боевые порядки, что совершенно новым было для противника, да и для нас в тот период войны. Ну и мешали, разумеется, расширить полосу прорыва отчаянные попытки немцев задержать корпус. Наибольшие потери причиняла вражеская авиация. Дни стояли морозные и солнечные. С рассвета и до сумерек немецкие бомбардировщики небольшими группами, а то и в одиночку, не опасаясь наших истребителей, висели над дорогами, над населенными пунктами, не жалея бомб; уходили на недальние аэродромы и вновь возвращались с грузом.

Днем дороги в районе прорыва пустели, но не замаскируешь, не укроешь же все войска и обозы. Медлительным санным обозам, подвозившим издалека, от Тулы, боеприпасы, доставалось особенно. И вот чего не мог понять Павел Алексеевич. Войска его по ночам стремительно шли вперед. У немцев хаос, неразбериха, порвана связь. Но вот утром, к примеру, заняли Одоев, а днем его уже бомбят немцы, бьют по самому острию наступления. И с другими населенными пунктами такая же история. Уж не шпион ли завелся в кавкорпусе, наводит вражескую авиацию? А нашей все нет и нет… Но вот слушал как-то Павел Алексеевич по радиоприемнику очередное сообщение Совинформбюро, чтобы узнать общее положение на фронтах, услышать о населенных пунктах, только что освобожденных его группой, и сообразил — а ведь немцы тоже слушают! Он сам, его штаб, пользуясь любой возможностью, передают сводки в штаб Западного фронта, составители сообщений для радио и газет торопятся порадовать советских людей новыми успехами. Немцам остается только записывать да принимать меры.