Владимир Успенский - Тайный советник вождя

• Название: Тайный советник вождя
• Автор: Владимир Успенский
• Жанр: История

«Тайный советник вождя» — книга-сенсация. Это роман-исповедь человека (реального, а не выдуманного), который многие годы работал бок о бок с И. Сталиным, много видел, много знал и долго молчал. И, наконец, с помощью В. Успенского, заговорил — о своем начальнике, его окружении, о стране. Честно рассказывает — без прикрас, но и без очернительства. В книге масса интереснейшей информации, имеющей огромную познавательную ценность.

---

А где вы, мои бывшие приятели, однокашники и сослуживцы, по разным причинам сбежавшие из нашей бурлившей страны в зарубежную благодать?! Нас в России осталось теперь немного, но мы сберегли и приумножили свою честь. А вы? Сберегли свои шкуры?

Где ты, лихой казачий сотник, застреливший в порту Новороссийска верного коня и уплывший на последнем пароходе сначала в Крым, а потом в Турцию? До сих пор пробавляешься тем, что развлекаешь заморскую публику пресловутыми тараканьими гонками?

Где ты, военный инженер, возводивший когда-то под руководством генерала Карбышева мощные фортификационные сооружения во Владивостоке, строивший Брестскую крепость? Генерал-лейтенант Красной Армии Дмитрий Михайлович Карбышев, будучи тяжело раненным, попал в плен, но не польстился на заманчивые предложения гитлеровцев, не сломался и был замучен ими, облит на морозе водой, превращен в ледяной столб. А ты, инженер, изготавливаешь в Америке решетки для защиты золота, нажитого тамошними банкирами-бизнесменами на слезах и крови военного лихолетья!

Мой бывший друг штабс-капитан, что заставило тебя податься в Народно-трудовой союз (НТС), сотрудничающий с фашистами против нас? Нет, слово «друг», даже «бывший», неприменимо к тебе. Ты враг!

А юный корнет, так кичившийся своим благородством, ты по-прежнему тапер, барабанишь в ресторане по клавишам пианино и под его бравурные звуки дрыгаются, обнажаясь в стриптизе, низкопробные девки?

Вы сами выбрали себе судьбу полегче и оказались либо на грязной обочине, либо на задворках истории. А мы оправдали свое пребывание на этом свете.

Утром 1 мая 1945 года солнце, поднявшееся с нашей, с восточной стороны, осветило наше Красное знамя, вознесшееся над рейхстагом!

13

Погордились, и хватит. О буднях. В первой половине мая (дату не помню) Сталин собрал в своем кабинете членов Государственного комитета обороны и ведущих генералов Генштаба во главе с Антоновым. Присутствовали также маршал Жуков, адмирал Кузнецов и начальник тыла Красной Армии генерал Хрулев. Рассматривались расчеты Генерального штаба по переброске войск, техники, материальных средств с запада на восток, против Японии. Требовались многие тысячи эшелонов. Обсуждалось, как сохранить в секрете столь широкомасштабную операцию. Уложиться требовалось, по договоренности с союзниками, в три месяца. Да ведь еще организовать там, на огромных просторах Дальнего Востока, от Байкала до Камчатки, новые фронты, определить их задачи, целесообразно распределить силы и средства.

Затем — впервые — речь пошла о проведении в Москве парада Победы: тут тоже возникло много проблем — о сроке, об участниках, о материальном обеспечении. Иосиф Виссарионович устал, а предстояло еще рассмотреть списки воинов, отличившихся в боях за Берлин и представленных к званию Героя Советского Союза. Докладывали Алексей Иннокентьевич Антонов и один из его помощников по Генштабу, ведавший наградными делами и оные списки готовивший. Я на том совещании не присутствовал, но подробности знаю. Практика показывает, что при массовых награждениях, да еще в спешке, всегда бывают ошибки: кто-то забыт, кого-то недооценили, а кого-то слишком перехвалили высокие покровители. В тот раз, к примеру, среди представленных к Герою не оказалось младшего сержанта Петра Пятницкого, который первым достиг рейхстага и был сражен на его ступенях. Справедливость будет восстановлена, но с большим опозданием, лет через десять.

Одним из самых длинных оказался список по 3-й ударной армии. Восемьдесят фамилий с кратким, в несколько фраз, обоснованием. Сталин аж поморщился, когда этот список лег перед ним на стол. Но делать нечего, надо читать, как читают копии списка все присутствующие. Да ведь и армия действительно отличилась. Штурмовать центр Берлина потруднее, чем списками заниматься… Однако некое недовольство Иосифа Виссарионовича заметили присутствовавшие, особенно Берия, чутко улавливавший настроение вождя. Сталин, читая, с удовлетворением произнес фамилии командарма Кузнецова, генерала Переверткина, командиров 150-й и 171-й стрелковых дивизий Шатилова и Негоды. И запнулся на Букштыновиче…

Наверно, была доля моей вины в том, что Михаил Фомич привлек повышенное внимание. Несколько раз я докладывал Сталину по телефону о том, что именно Букштыновичу принадлежит идея воспользоваться благоприятной обстановкой, повернуть 3-го ударную армию почти на 180 градусов и наступать на Берлин с запада, по немецким тылам. И не только идея: Михаил Фомич на свой страх и риск претворял замысел в действительность, приблизив тем самым на несколько суток завершение боевых действий в германской столице, сохранив жизнь десяткам тысяч людей. Ну и Жуков докладывал Сталину об успехах Кузнецова и Букштыновича, так что фамилия последнего крепко врезалась в память, а у Сталина всегда возникало некое внутреннее противостояние с оттенком подозрительности, если кого-то слишком хвалили и выделяли. Произнеся фамилию Букштыновича, он бросил беглый взгляд на Берию:

— Тот самый?

Неизвестно, что подразумевалось под этим вопросом. Может, что отличался Букштынович в прошлых боях, может, что его, бывшего комкора, вернули из лагеря в армию всего лишь на батальон в трудные дни сорок второго года, а может, то, что называлась его кандидатура среди тех, кого намеревались направить к немцам, дабы вошел в доверие к ним и возглавил бы там антисоветские военные-формирования из пленных. Во всяком случае, на вопрос Берия ответил утвердительно.

— Это он. — И добавил: — Героя дают не только за подвиг, но чтобы всей жизнью примером был.

Сталин вроде бы пропустил эти слова мимо ушей, продолжая читать дальше, но бериевский яд все же сработал. Еще с 1 мая знал, конечно, Иосиф Виссарионович, что флаг над куполом рейхстага водрузили сержант Михаил Егоров и младший сержант Мелитон Кантария. Эти фамилии, часто повторявшиеся в газетах, звучавшие по радио, стали уже привычны. Но их соседство в списке представленных к Герою вызвало вдруг внезапное раздражение. Не исключено, что уставшему Иосифу Виссарионовичу требовалась вспышка — разрядка, это с ним случалось.

— Почему такое сочетание? — ни к кому не обращаясь, произнес он. Кто выдумал? Сержант Егоров — это понятно, ни у кого не вызовет сомнений. У нас на фронте две трети русские. Ивановы, Петровы, Егоровы, Жуковы… А почему младший сержант Кантария? Потому что товарищ Сталин родом из Грузии и надо порадовать его земляком, чтобы приятно было? А это плохой подарок. Что подумают люди? Где справедливость? Почему вместе с Егоровым не белорус, не татарин, не украинец, не казах, не армянин? Люди все понимают, а некоторые наши сверхстарательные деятели не способны уразуметь, что такое медвежья услуга.

— Кантария абхазец. Из Очамчири, — осторожно произнес Берия.

— Кто будет разбираться, кто поймет, абхазец он или аджарец! Из Грузии — значит, грузин… Что вы хотите сказать, товарищ Антонов?

— Считаю, что это совпадение. Одна из военных случайностей. Из удачных случайностей, — подчеркнул Алексей Иннокентьевич.

— Вот как?! — усмехнулся Сталин. — Полез хозяин на чердак и случайно нашел там пулемет с двумя лентами… У тебя бывало такое, товарищ Буденный? — обратился он к Семену Михайловичу, сидевшему у дальнего конца стола. — Попадались тебе случайные пулеметы?

— Нет… Не везло.

— Случайно в сарае танк с полным боекомплектом, — проворчал Сталин. Тоже чья-то идея… Букштынович там очень сообразительный! — И, вероятно, машинально чиркнув карандашом, поставил галочку против фамилии Михаила Фомича. А она оказалась решающей. Осторожные чиновники посчитали ее знаком того, что Верховный главнокомандующий не одобряет присвоение Букштыновичу звания Героя. Обратиться за разъяснением не решились. Посчитали, что Букштыновичу довольно будет ордена Суворова 1-й степени. Не звезда Героя, разумеется, но ведь и вниманием не обошли. Узнав со временем об этой истории, я снял копию с наградного листа, надеясь в удобный момент поговорить с Иосифом Виссарионовичем о заслугах Михаила Фомича. Но не довелось, забылось. А копию обнаружил теперь среди старых бумаг.

К месту скажу еще несколько слов о двух наших талантливых генералах, о Букштыновиче и Переверткине. Как свела судьба Михаила Фомича и Семена Никифоровича в 3-й ударной армии, так и не разлучала их больше, давая хорошую возможность дополнять друг друга: один — источник творческой энергии, идей и замыслов, образец военной культуры, а другой — умелый организатор, инициативный исполнитель. После войны и до внезапной смерти в 1950 году от сердечного приступа возглавлял Михаил Фомич в Министерстве обороны работу по обучению сухопутных войск. Семен Никифорович был его надежным помощником. Дослужившись до звания генерал-полковника, Герой Советского Союза Переверткин в мае 1961 года трагически погиб при исполнении служебных обязанностей. Прошел невредимым сквозь огонь войны, а от случайности не уберегся.[92]