Сергей Буянов - Стекло и дерево

• Название: Стекло и дерево
• Автор: Сергей Буянов
• Жанр: Русское современное

Многие задаются вопросом, как определить границы между болезненным воображением и гениальностью? С помощью математики! Сергей Буянов, профессиональный врач, обращается в своем дебютом романе «Стекло и дерево» к царице наук, чтобы вывести с помощью ее методов формулу раздвоения личности. Но даже царица наук не в силах бороться с человеческими пороками. С пороками в смешанном мире, в котором любовь сильнее смерти, но порою любовь побеждает саму жизнь… Специальные термины вроде депрессии, бреда, галлюцинации – легко вошли в нашу жизнь. Мы пользуемся этими словами, не задумываясь об их смысле. Но где блуждает душа человека с расщеплённым разумом? «Стекло и дерево» – роман о докторе, сумевшем проникнуть вглубь сознания людей с изменившимся рассудком и вернуть их в реальность. Бросая вызов доминирующим сегодня шоковым методам лечения, главный герой пытается доказать, что достаточно пройти путь изменения разума человека – и вывести заблудившегося из лабиринта сознания.

---

Ответы Рима казались простыми и понятными, Владимир схематично набросал их перед собой.

Они договорились о встрече, где Рим передаст помощнику и другу все свои материалы.

После разговора Рим в задумчивости прошёлся по отделению, кивнул бдительным охранникам, убедился во всеобщем спокойствии и направился в отдельную палату профессора.

… внезапно потеплело, вода, окружающая разломанные и исписанные со всех сторон льдины, бурно закипела, ледоход увеличил скорость, отломки льда наезжали друг на друга, составляя многоэтажное сооружение. Профессор раскрыл глаза – впереди маячила монолитная плотина. Всего-то метров двадцать отделяло от неё льдину, на которой стоял профессор! У плотины всё грохотало, крушилось и таяло, со льда исчезал безумный текст. Странно, но рядом не было никого! Даже колемучки куда-то исчезли. Вместо уже привычной пустоты, в голове появились мысли и ощущение реальности происходящего. Вот, сейчас он доедет до предела, лёд растает, и вынужденный пассажир ударится о гранитную стену, потеряет сознание, а затем провалится в кипящую реку. Он спокойно созерцал, как бы глядя на всё это со стороны, не хотелось ни звать на помощь, ни что-то предпринимать. Профессор чувствовал себя в безопасности. Уверенность его не покинула, даже когда со сдавленным скрежетом, льдина под ногами начала наезжать на другие, поднимаясь всё выше и выше. На посиневшем небосводе, бывшем до сих пор монотонно грязно-серым, появилось яркое солнце. Так вот почему тронулся лед, и закипела вода! Когда льдину почти прибило к плотине, она начала подниматься под углом передним краем, как лестница. Профессор, без особых усилий, пошёл кверху, перестал смотреть под ноги, распрямил плечи и поднял голову. На сухой поверхности мраморной плотины стоял человек в белом халате. Он протянул руку обречённому на гибель, дрейфующему человеку.

Профессор оглянулся назад и не увидел ни реки, ни льда, ни проглянувшего солнца. Вместо этого, белую с голубым отливом от дневного электрического освещения, стену палаты.

– Как вы себя чувствуете? – обыденно спросил молодой врач, тот самый, что вынул его из кошмара.

– Спасибо, неплохо, – поблагодарил профессор и сообразил: – Я нахожусь в психушке?

– В областной клинической больнице, в отделении психиатрии.

– Всё это из-за кошмара?

– Да.

– А сколько сейчас времени?

– Глубокая ночь, вам нужно выспаться, до свидания! – Рим, не оглядываясь, вышел из палаты.

Всё. Кошмар окончен. Исчезли льдины, растворились постмодернистские тексты, канули в небытие Колемучки, пропали бесследно внутренние голоса.

Риму оставалось приложить ещё немного усилий по реабилитации больного, а именно один-два сеанса обычной психотерапии. На душе чувствовалась опустошающая удовлетворённость, основное дело сделано, но завершение попросту необходимо. Рим не мог сказать точно, кому больше нужна выработка критического отношения к бреду – пациенту или врачу? Скорее всего – обоим.

Случай, конечно, трудный и победный, но, к сожалению, далеко не показательный. Как объяснил Владимир, влияние дополнительного фактора нарушает всю систему. А профессор поначалу лечился традиционными методами. Хотя, если для математики этот случай – не очень показателен, то для клиники совсем неплох. С такой утешительной мыслью Рим Николаевич заснул.

А Владимир, к своему стыду, обнаружил у себя пробелы в знаниях. Помимо медицины, которую он не обязан был изучать, сама родная математика приготовила несколько сюрпризов.

– Блицкриг не получился! – вслух сказал Владимир. Он испугался гулкости своего голоса – не разбудил ли кого?

Но обе Лины крепко спали и смотрели свои счастливые сны.

15

«ПРИВЕТСТВУЕМ И ГОРДИМСЯ, ЗАРОДИВШИМСЯ СРЕДНИМ КЛАССОМ В РОССИИ»! – кричал яркий плакат, установленный на площади возле аэропорта. Карина Львовна ухмыльнулась, ну какой средний класс? И кто в него входит? Себя она никак не причисляла к этой социальной группе. Привыкшая мыслить конкретно, Карина Львовна затруднялась избрать критерий среднего класса. Если брать в расчёт уровень интеллекта, то она, безусловно, уже не средний класс, а уровень материального благополучия – то ещё далеко не упомянутый класс. Вспомнилось определение класса, где упоминалось, вроде бы, об общности интересов. Какие могут быть интересы у среднего, неприметного, ничем не выдающегося, серенького общества? Она стояла в задумчивости, ожидая супруга Зельмы Яковлевны. Скорее всего, его объявление о встрече Карины Львовны, прозвучит по селектору. На улице лучше слышно, в гуле и сутолоке аэропорта приходится постоянно напрягать уши, лихорадочно вращать головой и, вообще, вести себя крайне несолидно, ниже среднего класса!

– И как вы думаете, – слегка задел кто-то Карину Львовну за локоток. – Кто же есть средний класс?

Она вздрогнула от неожиданности, инстинктивно прижала к себе дипломат и оглянулась. Перед ней стоял мужчина средних лет, примерно ровесник, скромно одетый в эрзац кожаную курточку китайского производства и такую же кепчонку, отороченную искусственным мехом, через распахнутую пазуху проявлялся серый галстук. Массивный породистый нос с лёгкостью пушинки удерживал очки в крупной металлической оправе. Его глаза, чуточку грустные, с явно уловимым остроумием, не внушали подозрений и указывали на отсутствие принадлежности субъекта к упомянутому среднему классу.

– Извините, я помню только два класса, – доверчиво поведала Карина Львовна, – может, я старомодна, но почему-то всегда относила себя к прослойке.

– Как стремительны перемены! Какой-то десяток лет назад было всего три класса реально, теоретически два, сколько же их теперь?

– Вы сказали три?

– Конечно, дорогая Карина Львовна! – и, не дав опомниться женщине, продолжил: – Имущие, пьющие и кулаки!

– Как это? До какого это года?

– Да до самого начала независимости! Имущие – понятно, пьющие тоже ясно, с кулаками ещё проще! Получил зарплату, сжал её в кулак и держи, не выпускай! Как разожмёшь пальцы, так и распрощаешься с деньгами!

– М-да, никогда бы не догадалась, – Карина Львовна сжала ладонь в лайковой перчатке, затем разжала. Что-то её развеселило! Может быть, она вспомнила, к какому классу принадлежала раньше и осталась сейчас на том же уровне, даже не подозревая об этом!

– Кстати, может вас интересует, откуда я знаю ваше имя?

– Может быть, – как бы нехотя согласилась она.

– А может, и нет? О! Прекрасно вас понимаю! Конференции, симпозиумы, семинары.

Карина Львовна нетерпеливо глянула на часы на руке, затем на стене аэровокзала.

– А меня зовут Евгений Львович.

– Очень приятно, – автоматически ответила Липутина, изобретая предлог отвязаться от навязчивого собеседника.

– Вы ожидаете Зиммельбуша?

– Да!

– Я хочу вам сразу сказать, что его не будет.

– Как? – чуть не присела от страха Липутина.

– Понимаете, Карина Львовна, он оказался занятым, очень занятым и поэтому не может встретить вас лично. Только не надо волноваться! Я уже знаком с вами. Ах! Фамилия? – спохватился он. – Полянский. Полянский Евгений Львович.

Новоявленный знакомый вынул из-за пазухи мобильник и заученными движениями пальцев пропикал многозначный номер. Когда в трубке кто-то заговорил, Полянский подал аппарат Карине Львовне.

– Карина, дорогая, – прозвучал знакомый голос Зельмы Яковлевны, – прошу извинить нас, но супруг освободится только через несколько суток, ты не смогла бы подождать?

– В смысле? Как это, освободится? Откуда? – насмерть перепугалась Карина Львовна.

– От своих дел, – сухо пояснила начальница. – Командировочка немного затянется, о твоей дочери я позабочусь. И ещё. Евгений Львович любезно согласился нам помочь. Можешь ему довериться, отдохни немного, развейся! Передай, пожалуйста, трубку Полянскому.

– Да. М-да. О! Конечно! Да, да! Всего доброго! – только и отвечал Евгений Львович. Затем он убрал аппарат и элегантно предложил Карине Львовне пройти на стоянку машин.

Они уселись в обычную «пятёрку» и умчались домой к Полянскому.

Карину Львовну неотступно преследовала мысль о дочери, она хотела позвонить домой, но боялась скандала с Эвелиной.

Чуточку позже появилась супруга Евгения Львовича. Хозяйка радушно приняла гостью. С первых же слов после знакомства выяснилось, что у них очень много общих знакомых и интересов. На удивление Карины Львовны, она перестала чувствовать себя одинокой и заброшенной в этом суровом мире. Оказалось, что её хорошо знают, многие из людей, достаточно влиятельных, в курсе всех её проблем. Липутиной стоило только ознакомиться с известным сайтом в Интернете. Там были даны самые приятные отзывы о её работе. Самых известных учёных мира! Разговоры с ней велись самые задушевные, самые доверительные, так что Карина Львовна ясно осознала себя причастной к великим событиям.