Василий Смирнов - Зина Портнова

• Название: Зина Портнова
• Автор: Василий Смирнов
• Жанр: Прочая детская литература

---

- Какие мне игрушки брать? - спрашивает Галя, разложив на диване все свое богатство: куклы, кубики, книжки с картинками.

- Сама соображай, ты же не маленькая, - откликается старшая сестра, занятая своими делами.

Горка разных игрушек растет на диване.

- Это что! Ты все собираешься взять? - ужасается Зина. - Пожалуй, ты всю квартиру заберешь! - И она решительно отодвигает Галькины игрушки в сторону. - С ума сойти! - ворчит она сердито. - Ничего лишнего нельзя брать, понимаешь? Мы не на вечность же едем в деревню, а только на лето... - И Зина снова погружается в сборы, однако одним глазом все же следит теперь за Галькой.

- Возьму Ольгу, - решает Галька, отобрав из кучи игрушек самую большую куклу с льняными кудряшками, в ярко-зеленом платье, и обращается к оставшимся плюшевым и резиновым зверюшкам: - Скучать не будете? Я ведь ненадолго, на лето. Скоро вернусь...

- Ты что, и Ольгу забираешь? - снова восклицает Зина.

- Она не сможет без меня. Она же не выживет, - начинает хныкать Галька.

- Выживет, прекрасно выживет... Она хоть отдохнет без тебя, откликается Зина.

- Она же здесь зачахнет, - повторяет запомнившиеся слова матери Галька. - Ольге необходим деревенский воздух. Она же малокровная.

Все же Зина настояла на своем: большую куклу отложили в сторону.

А вечером Зинины одноклассницы собрались снова. Веселой гурьбой втиснулись в переполненный трамвай и поехали на набережную к Зимнему. Здесь было многолюдно. Казалось, что все школьники и студенты высыпали сюда в этот теплый и светлый июньский вечер - толпились возле массивных гранитных парапетов, любовались широкой полноводной Невой. Слышались песни, звуки гитары.

Как-то получилось, что Зина и Сережа Есин, ее одноклассник, отделились от ребят: оживленно разговаривая, ушли вперед и затерялись в людской массе.

Сережу Есина Зина считала интересным человеком. Ей нравилось его сходство с поэтом Есениным созвучием имен и внешностью, но главное - Сережка любил поэзию и, по тайным сведениям девчонок, сам сочинял стихи. Он мог совершенно неожиданно прервать разговор, остановиться и, запрокинув голову, начать декламировать. Так поступил он и теперь. Внезапно взметнув руку, с увлечением произнес:

Гуляет ветер, порхает снег.

Идут двенадцать человек.

Винтовок черные ремни,

Кругом - огни, огни... огни.

- Знаешь откуда?

- Ну еще бы... - ответила Зина. - Блок! А почему тебе сейчас вспомнились эти строки?

- А ты знаешь... Мне кажется, "Двенадцать" шли тогда, в ноябрьский вечер, по этой же самой набережной.

- Ты так думаешь?

- Уверен.

- Сереженька, а ты теперь не можешь прочесть что-нибудь свое? Пожалуйста.

- Хорошо, прочту. Только ты никому не говори и не смейся. Ладно? - И, пристально посмотрев на Зину, он решился прочесть:

У тебя глаза что зори.

И сама ты - цвет.

Расскажи, в каком же поле

Родилась на свет...

А когда закончил чтение, смущенно прошептал:

- Это я посвящаю тебе...

И тут случилось то, чего Зина и сама от себя не ожидала. В порыве нежной благодарности она обхватила Сережину голову и поцеловала его в губы. Первый раз в жизни поцеловала мальчишку, сама поцеловала. И, покраснев как кумач, потупившись, спросила:

- Ты не сердишься?

- Не сержусь, - ответил Сережа и умолк, однако глаза его сияли.

Прервать это неловкое молчание Сережка решил своеобразно: он кинулся к цветочной клумбе и спросил:

- Хочешь, я тебе сорву?

- Что ты... - испугалась Зина. - Разве можно...

- А какой твой самый любимый цветок?

- Ромашка, - отозвалась Зина.

- Но ромашек здесь нет, это же не садовый цветок, а полевой...

- Поэтому и любимый, что полевой.

- А почему?

- Почему да почему... Ну... у ромашки такие белоснежные лепестки, а посредине - солнышко. Ромашка даже ночью светится, не веришь?

- Ты фантазерка... А хочешь, я тебя тоже буду звать Ромашкой?

- Сегодня?

- Нет, всегда. - И, осмелившись, Сережка осторожно взял ее за руку.

Зина своей руки не отняла.

... Особенно ярко в память врезался какой-то тревожный, суматошный отъезд.

Обычная сутолока на Витебском вокзале, где семью Портновых уже поджидала родная сестра Анны Исаковны - Ирина со своими сыновьями Ленькой и Нестеркой.

Перед отъездом договорились, что Зина с Галькой и тетя Ира с мальчиками не сразу поедут к бабушке на Витебщину, а вначале в город Волковыск, где муж тети Иры работал начальником вокзала. Побыв с неделю в Волковыске, Зина с Галей должны будут уже одни отправиться к бабушке в деревню.

- Воли ты девчонкам не давай, - напутствовала Анна Исаковна свою сестру, а Зине наказывала: - За Галькой поглядывай...

- Слушайся Зину, - в свою очередь напоминал Гале отец.

Подошло время отправления поезда. На перроне возле окна вагона остались только Мартын Нестерович с женой. Не выдержав, Зина сорвалась с места и выскочила на перрон.

- Мамочка!.. Приезжай скорее... - попросила она, крепко обнимая мать.

- Меня вот так не просит, - шутил отец, тихонько посмеиваясь в свои черные усы.

- Иди, Зиночка, иди, а то поезд тронется! - волновалась мать.

Зина все медлила. Со слезами на глазах она переводила взор с отца на мать.

Тронулся поезд. Зина, в последний раз крепко обняв и поцеловав отца и мать, на глазах у которой тоже навернулись слезы, уже на ходу вскочила на подножку вагона и, обернувшись, замахала рукой...

В Волковыск приехали в полдень двадцать первого июня. Вечером гуляли по улицам города, долго не ложились спать. А утром на рассвете все проснулись от воя самолетов, грохота взрывавшихся бомб. Началась война!..

Когда Зина выбежала из дому на улицу, там творилось что-то невообразимое. Все стремились поскорее уехать из объятого пламенем, в клубах черного дыма города. Только в сумерках, когда подали состав, мужу тети Иры удалось с трудом втиснуть в вагон своих гостей. Поезд уже был битком набит, а народ все пробивался, лезли не только в двери, но и в окна.

В Минск поезд пришел утром и попал под налет вражеских самолетов. Кругом рвались бомбы, горели строения, оглушительно стреляли зенитки... Крики, плач, вой... Вагон, в котором ехала со своими Зина, не пострадал, но несколько других из их состава сгорели... После отбоя воздушной тревоги уцелевшие вагоны прицепили к другому составу, и поезд, часто останавливаясь, пошел дальше на восток.

Сменялись за окном полустанки. По проселочным дорогам, над которыми висели облака густой пыли, двигались тракторы, комбайны, грузовики, подводы, шли люди... Лишь на третьи сутки их поезд дотащился до Орши и там окончательно застрял. До Витебска пришлось добираться на разных железнодорожных составах, то и дело попадавших под бомбежку вражеских самолетов.

В Витебске движения по железнодорожным магистралям уже не было. Они попали в город как раз во время налета. С оглушающим ревом пикировали вражеские "юнкерсы" с черными крестами на крыльях, на вокзальные строения падали бомбы... Рушились здания... Поспешно разбегались люди... Слышались крики, стоны... Когда налет кончился, Зина с ребятами долго сидела в привокзальном сквере на своих вещах, с тревогой поглядывая на солнечное, безоблачное небо. А тетя Ира, в измятом, полуразорванном платье, с небрежно скрученными в валик на затылке волосами, в стоптанных порыжелых ботинках, без чулок, все еще сновала по станционным путям, забитым эшелонами с военным грузом и беженцами, пытаясь найти возможность пристроиться с детьми к одному из них.

Вернувшись, она изнеможенно, вытирая рукавом катившийся по лицу пот, сказала:

- Будем пешком пробираться в деревню к бабушке. Иного выхода у нас нет...

И, взвалив на себя вещи, смешавшись с толпой таких же беженцев, они поплелись по шоссе, в сторону Оболи, которая находилась километрах в восьмидесяти от Витебска.

На третьи сутки все вздохнули с облегчением: показались знакомые места. Вот и Оболь - станционный поселок с широкими, но короткими улицами. Небольшое здание вокзала из красного кирпича. Неподалеку - водокачка... И совсем рядышком, за мостом, над рекой, на пригорке, деревня Зуя, где живет бабушка Ефросинья Ивановна... На углу проулка небольшая, срубленная еще в прошлом веке, почерневшая избушка с одним подслеповатым окошком, другое, боковое, глядит на усадьбу. Ветхий частокол из ивовых прутьев, на котором торчат крынки, а на дощатом крылечке... стоит седая худощавая старушка в длинной темной юбке и, прищурив глаза, вглядывается в приближающихся пешеходов, навьюченных узлами.

- Бабушка!.. - первая с криком бросается к старушке Галька и повисаст у ней на шее.

Зина, не дойдя до крыльца, сваливается на завалинку - уже нет сил стоять на ногах.

К удивлению Зины, на крыльце показалась долговязая фигура старшего брата Анны Исаковны и тети Иры - дяди Вани. За ним выбежала черненькая, как цыганочка, маленькая девочка в коротком голубом платьице с куклой в руках.

Незадолго до начала войны дядя Ваня с младшей дочкой - четырехлетней Любочкой - тоже приехал из Ленинграда провести отпуск в Зуе.