Василий Смирнов - Зина Портнова

• Название: Зина Портнова
• Автор: Василий Смирнов
• Жанр: Прочая детская литература

---

Года своим детям почему-то немного убавила. Старшему Леньке, сказала, десять, а Нестерке - восемь.

- Смотри говори точно, - предупредил Чиж, подметив, что тетя Ира отвечает не совсем уверенно. Он сидел развалясь, все время курил, ежеминутно сплевывая на пол. Сапоги его воняли дегтем, а от самого разило потом.

Тетя Ира сделала возмущенное лицо, недовольно вздернула покатыми плечами.

"Все же тетя Ира хитрее своего брата", - подумала Зина.

Полицейский, оставив тетю Иру в покое, что-то записал в свою тетрадь. Зина еще более насторожилась. Усач полицейский, прищурив глаза, теперь глядел на нее.

- А тебе, дочка, сколько лет?

Зину так и передернуло от слова "дочка".

- Четырнадцать, - сквозь зубы неохотно ответила она, не зная, говорить ли ему правду.

- Тоже из Ленинграда?

- Да...

Полицейский, доброжелательно глядя на Зину, вкрадчиво спросил:

- Комсомолка?

- Нет.

- Служивый, а служивый, - вдруг вмешалась в разговор бабушка, - ты наш, местный, али приезжий?

- Приезжий, из Полоцка, - ответил усач, недоуменно глядя на бабушку.

- Кончай... Нечего тут рассусоливать! - сердито бросил Чиж и, шумно поднявшись, вышел из избы.

Усач, медля вставать из-за стола, предупредил:

- Никто из вас, зарегистрированных, под угрозой сурового наказания не имеет права покидать или менять свое местожительство. - И тут же "посоветовал" дяде Ване и тете Ире поскорее устраиваться на работу. - В противном случае, как не связанных с сельским хозяйством и нездешних, вас отправят в Германию, - предупредил он.

- Чувствительно благодарим, - вежливо отозвался дядя Ваня, приложив руки к груди.

Зину покоробили и его жест, и какие-то чужие, неискренние слова.

- Посторонних чтобы никого не пускать ночевать! За каждого случайного ночлежника голову потеряете. С партизанами тоже никаких связей не иметь!

- Сами понимаем, - покорно отозвался дядя Ваня, склонив свою длинноволосую голову набок и снова приложив руки к груди.

Подчеркнутая покорность дяди Вани, тон голоса, выражение его лица крайне удивили Зину. Таким он, кажется, раньше не был.

- Горюнович! - послышался за окном голос белобрысого.

- Сейчас иду, - отозвался усач, убирая свою тетрадь и вылезая из-за стола. - Ну, живите, не унывайте, - почему-то счел он своим долгом подбодрить присутствовавших.

Когда полицейский ушел, дядя Ваня, закуривая самокрутку, сердито бросил ему вслед:

- Разговорчивый фараон. Жизнь веселит. Впасть теперь получил. - И тут же пояснил: - Фараонами мы городовых в царское время звали.

- Может, не все они звери, - отозвалась тетя Ира. - С виду доброжелательный, разговорчивый...

- Пока в руки к ним не попадешь, - уточнил дядя Валя. - Вот его спутник сразу виден. Наплевал, нагадил. А этот... маскируется под добрячка. Скользкий какой-то. И нашим, и вашим. - Дядя Ваня тяжело, с надрывом, закашлялся. - С этим... Горюновичем и разговаривать-то не знаешь как. Ухо востро нужно держать...

Вскоре после визита полицейских в избу к Ефросинье Ивановне Яблоковой дядю Ваню вызвали в комендатуру гестапо.

- Ну, - тревожно спросила тетя Ира, когда, вернувшись домой, дядя Ваня тяжело опустился на лавку, - зачем вызывали?

- Допрашивали, не коммунист ли я, чем теперь занимаюсь.

- А ты что ответил?

- Сказал как есть - в партии не состою. Показал им свои руки. К счастью, поверили, что производственная травма. Но приказали взяться за посильную работу и назначили бригадиром похоронной бригады. Сказали мне, что много теперь убитых наших в окрестных лесах, дожидаются погребения... Очищайте, говорят, окрестные леса от красной заразы. Чтобы ни одного трупа на земле не лежало. - Дядя Ваня вынул из кармана список бригады, который ему дали в комендатуре: - Одну молодежь включили, начиная с четырнадцати лет. Тебя тоже, - кивнул он головой племяннице.

- Я не пойду, - затряслась Зина. - Я очень боюсь покойников.

Она только теперь сообразила, какую допустила ошибку, сказав полицейским, что ей четырнадцать лет.

- Глупая... - Дядя Ваня с сожалением глядел на племянницу. - Сама не пойдешь, так заставят или отправят и Германию, церемониться с тобой не станут.

- Не пойду, не пойду! - ожесточаясь, повторяла Зина и в конце концов расплакалась.

К ней подбежала Галька и испуганно прижалась.

Успокаивая рыдавшую Зину, тетя Ира стала упрекать брата, что не сумел отстоять племянницу.

- Благодари бога, что и тебя не записали, - урезонивал сестру дядя Ваня. - И потом, как я понял, наших хоронить будем. Понимать должна. Наших!

... Утром на окраине деревни, возле колодца, собрались завербованные, с лопатами, топорами. 30

Заметив среди собравшихся своего двоюродного брата Володю Езовитова, Зина бросилась к нему:

- Володя, меня забирают, заставляют зарывать мертвецов.

- Меня тоже, - мрачно пробурчал Володя. Высокий, стройный, серьезный, он, как и Илья, казался Зине почти взрослым парнем, хотя они были почти ровесники.

- Можете отправляться, - сказал дяде Ване дежуривший здесь полицейский, когда собралось человек двадцать. - Доложишь вечером, кто как работал.

В ближнем лесу уже стали попадаться трупы. Но дядя Ваня, не останавливаясь, вел свою бригаду вглубь, решив начать с дальнего леса.

С жутким любопытством Зина озиралась по сторонам.

Особенно много было трупов на обширной болотистой низине, заросшей кривым лиственным мелколесьем. Очевидно, на этом участке леса немцы, окружив советскую -воинскую часть, обстреливали ее из орудий, бомбили с воздуха: верхушки многих берез и осинника были начисто срезаны, чернели воронки.

- Смотрите себе под ноги! - предупредил дядя Ваня. - Как бы на мину не нарваться.

Чем дальше они углублялись в лес, тем сильнее преследовал Зину тошнотворный запах.

Пройдя еще немного, дядя Ваня остановился.

- Вот отсюда мы и начнем... - сказал он. Достал из своей брезентовой сумки ворох разных тряпок и стал раздавать, советуя: - Завяжите нос и рот... легче дышать будет.

В болотной трясине чернели завязшие легкие орудия, зарядные ящики со снарядами, на лесной дороге валялись разбитые повозки, автомашины. И тут же рядом с военным имуществом в траве, на болотных кочках, на дороге и на полянах лежали скрюченные мертвые люди.

- Ой-ой, сколько... и все наши, - раздался за спиной Зины сдавленный шепот.

Увиденные здесь страшные следы смерти потрясли Зину. Руки, державшие лопату, тряслись.

А вокруг зеленела густая трава, нежные полевые цветы прикасались к застывшим лицам убитых. Краснела крупными спелыми ягодами лесная земляника, словно трава и зеленый мох были забрызганы кровью.

После долгих часов тяжкой работы бригада возвращалась домой. Шли, растянувшись длинной цепочкой.

Некоторые ребята тайком прихватили найденные винтовки, пулеметные ленты... Зине показалось, что дядя Ваня только делает вид, что ничего не замечает. Сама она шла, пошатываясь от охватившей ее слабости, удрученная и опустошенная.

Через несколько дней, когда похоронная бригада закончила работу, дядя Ваня, отметившись в комендатуре, вернулся домой в хорошем настроении.

- Местные власти к нам теперь относятся благосклоннее, - сообщил он тете Ире.

- Выслуживаешься! - сквозь зубы процедила она.

На этот раз покладистый, спокойный дядя Ваня не стерпел.

- Приходится... А почему - сама соображай: нас занесли в список лиц, которых собирались отправить в лагеря, а теперь разрешили жить в деревне. Раз-ре-ши-ли... Думаешь, тебя, жену коммуниста, они помилуют?.. Ты почему-то не хочешь понять, что плетью обуха не перешибешь. Не понимаешь, в какой обстановке мы живем. Мне моя жизнь не дорога, мне осталось немного... Видишь, что творится вокруг? Находимся словно в мясорубке... убивают, расстреливают. Главное - детей уберечь. Ведь страну после войны им, молодежи, придется восстанавливать.

Вечером Зина тихо сказала тете Ире:

- Дядя Ваня опять кашляет с кровью.

Изменившись в лице, тетя Ира ничего не ответила.

Глава третья

Зина подошла к калитке и остановилась, опешив: мимо избы под конвоем гнали пятерых босых красноармейцев в расстегнутых, без ремней, гимнастерках. Очевидно, их захватили где-то поблизости, в лесу.

- Сестренка, попить бы, - прохрипел один из них, когда конвоиры на минуту остановились.

Зина метнулась за водой, но за спиной прогремел выстрел, и просивший пить, худощавый, изможденный парнишка, свалился на землю. Остальных немцы погнали дальше.

Испуганная Зина вбежала в избу.

- Опять изверги убивают. - Бабушка перекрестилась.

Тетя Ира поспешно спряталась на кухоньку.

Вскоре прибежали где-то пропадавшие Ленька и Нестерка "братья-разбойники", как их прозвали родные за многочисленные проказы, - и, всхлипывая, сообщили:

- Четверых наших пленных у кладбища расстреляли...

Смерть становилась обычным явлением в Зуе: почти каждый день гитлеровцы расстреливали советских людей. Жители старались как можно реже появляться на улице. Поэтому, когда через несколько дней под окнами избы Яблоковых послышались крик и шум, Зина и тетя Ира побоялись выйти на крыльцо. В раскрытое окошко они увидели полицейского Чижа, который, размахивая револьвером, допрашивал двух женщин и девочку-подростка: