Дитрих Айгнер - Франклин Рузвельт. Уинстон Черчилль

• Название: Франклин Рузвельт. Уинстон Черчилль
• Автор: Дитрих Айгнер
• Издательство: Ростов-на-Дону: «Феникс», 1998. — 352 с.
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1998
• ISBN: 5-222-00566-6

Жизнь, богатую успехами и неудачами, победами и провалами, прожил 32-й президент США Ф. Рузвельт, избиравшийся на этот пост четыре раза подряд. Благодаря реформаторскому «Новому курсу» он сумел удержать страну от экономического развала в годы мирового кризиса. У. Черчилль вошел в историю как «вождь нации» и «спаситель отечества», осуществивший свою мечту о полном и безоговорочном служении своему народу. Будучи главой правительства в трудные военные годы, он посвятил себя делу сплочения английского народа на борьбу за полное уничтожение фашизма.

Ф. Рузвельт и У. Черчилль стояли у истоков антигитлеровской коалиции, внесли весомый вклад в послевоенное устройство в мире и образование Организации Объединенных Наций.

---

Однозначны и неограниченны были его мирные планы во время войны. Ни Объединенные Нации, ни их властно-политическая основа, ни сотрудничество «четырех мировых жандармов» не стали определяющими факторами послевоенной критики. Не прошло и двух лет после смерти Рузвельта, как его последователь Гарри Трумэн дал согласие свободным народам мира на американскую поддержку против советской угрозы. Не позднее 1950 года «холодная война» привела к полному повороту американской «демонологии»: из злых немцев, добрых русских, злых японцев и добрых китайцев второй мировой войны появились хорошие западные немцы, злые русские, хорошие японцы и злые китайцы «холодной войны». Для оглядывающегося назад наблюдателя иллюзорность рузвельтов-ского построения мира налицо. На какой основе могла бы развиваться мирная кооперация с Советским Союзом в связи с выпадением единственной скрепки Большой коалиции, а именно общего врага, ввиду возникшего в центре Европы вакуума власти в результате краха Германии, ввиду двух великих держав с антагонистическими ценностными, общественными и государственными системами, политики которых имели иную картину прошлого и будущего, наконец, ввиду совершенно различных исходных экономических позиций обоих государств еще не существующего равновесия страха?

Однозначно негативная оценка, даваемая с позиций нынешнего времени, может оказаться односторонней. Ибо, рассуждая о прошлом, нужно представить себе и вероятное будущее тех, кого уже нет в живых. Нужно учесть давление, под которым они находились, реконструировать их возможности для принятия решений и попытаться понять их надежды, стремления и страсти.

Если посмотреть с точки зрения современных перспектив, го надежды и иллюзии Рузвельта следовали безальтернативному принуждению к кооперации с Советским Союзом. «Иллюзия и необходимость» (Джон Л. Снелл) диктовали его мысли и поступки. С его точки зрения, США без объединения с Советским Союзом не могли бы победить войну ни в Европе, ни в Азии. Америке нужны были союзники, чтобы защитить свой статус мировой державы против агрессоров. Отсюда снова с неизбежной последовательностью вытекает, что мощь и влияние Советского Союза после общей победы станут несравненно больше, чем в 1939 году. Никто не мог воспрепятствовать тому, что победа во второй мировой войне сделает из Советского Союза евроазиатскую державу, в результате чего мир во всем мире после самой смертоносной войны в истории будет зависеть от сотрудничества с Советским Союзом. Эта логика силы была неизбежна, что и было признано Рузвельтом и Черчиллем со всей ясностью. Но в начале этой причинной цепочки стоял Гитлер. Не Рузвельт и Черчилль, а Гитлер привел Красную Армию к Эльбе.

Так обширны насилие и необходимость. Иллюзия Рузвельта состояла в том, что он верил в сотрудничество — при всем признании притязаний Советского Союза на гарантии, — учитывая условия Атлантической хартии. Рузвельт не понимал, что имперско-гегемонические планы Советского Союза на Востоке и юге Европы хотя и не зашли так далеко, чтобы затронуть международно-правовую независимость этих стран, присоединив их к СССР, но с самого начала были направлены на то, чтобы сломить внешнеполитическую волю этих государств путем трансформации в «антифашистскую демократию нового типа», в «народную демократию», которая в советском понимании являлась промежуточной ступенью на пути к диктатуре пролетариата. Американский президент недооценивал тот факт, что эта политика носила общественно-революционный характер и прежде всего должна была гарантировать решающее влияние коммунистов независимо от того, насколько сильны были компартии в этих странах и сколько голосов они могли бы получить при свободных выборах. Он не имел представления о том, что расширение этих структур в направлении Западной Европы принципиально не подлежало географическим ограничениям, а перенесение отношений в будущей советской оккупационной зоне на всю Германию не исключалось с самого начала.

Источники не дают ответа на вопрос, продолжал ли Рузвельт, уже более скептически настроенный в последние месяцы перед смертью, надеяться, вопреки всему, или, учитывая общественное мнение в своей стране, вел политику «как будто». Другими словами, был ли честен президент, когда утверждал после Ялты, что верит в цели коалиционных государств, или же он лукавил, чтобы не повредить вступлению США в Организацию Объединенных Наций?

Объективно, во всяком случае, распадалось то, что Рузвельт хотел совместить: политическое сотрудничество с Советским Союзом и американское видение лучшего мира. Великий политик не смог объединить реалии и идеалы американской внешней политики, власть и видение. Можно было бы говорить о трагедии, если бы эта категория не противоречила непоколебимому оптимизму Рузвельта и его искренней вере в Новый мир.

Книга вторая Дитрих Айгнер УИНСТОН ЧЕРЧИЛЛЬ

АКТЕР И ПРОРОК

«Триумф и трагедия» — название последнего тома воспоминаний Уинстона Черчилля о второй мировой войне, которое с полным основанием можно было бы отнести ко всей истории его жизни. Это звучало бы несколько мелодраматично, однако не вызвало бы у самого Черчилля отрицательного отношения, даже наверняка было бы ему по душе, так как пафос и театральность были свойственны его личности, а его жизнь так изобиловала драматическими событиями, что их вполне хватило бы на героическое эпическое повествование. Именно героической сочли его жизнь американские создатели фильма об Уинстоне Черчилле и имели для этого основания.

Не часто встречаются политики и государственные деятели, которые долгое время удерживаются на сцене общественной жизни; среди них также редко бывают такие деятели, которые с самоотверженной последовательностью ставят всю свою жизнь на службу политическому успеху, борясь за славу и власть. Путь Черчилля в политике был отмечен как большими успехами, так и серьезными неудачами. Мнение о нем окружающих его людей было таким же противоречивым, как и его собственные суждения по многим важным вопросам, которыми ему приходилось заниматься. Его характеру, кроме противоречивости, било свойственно умение изменяться в связи с условиями, в которых он оказывался, и широкий диапазон самых разных способностей, позволявших ему быть активным политиком и государственным мужем; кроме того, он был офицером, писателем, историком, стратегом, журналистом, оратором высокого класса и способным художником, он обучался мастерству каменщика и садового архитектора. Однако все делалось им в интересах собственной карьеры, даже своими хобби он занимался в то время, когда готовился к новому виду деятельности. Сила духа и внутренняя энергия, казалось, превосходили его собственные потребности в них: каким бы сильным ни было поражение, которое ему пришлось испытать, он находил в себе внутренние резервы для вступления в новую борьбу. Его увлекало необычное, эффектное, все, что носило на себе печать приключения и активного действия; посредственное, обычное не интересовало его. В чем же заключались отрицательные последствия всех его взлетов и падений? В чем состояли «высокая нравственная цель» и «большой моральный потенциал», которых так долго не могли распознать в нем критики?

Одним из постоянных принципов жизни Уинстона Черчилля была его верность самому себе, нежелание или неспособность выйти за рамки собственного эгоцентризма, изменить себя в какой бы то ни было ситуации. При всей своей талантливости он играл, в сущности, одну роль — роль активно и успешно действующего героя по отношению к самому себе. Его противники приписывали ему беспечную искренность, имевшую очень субъективные качества: сам о, ц мало заботился о тоэд, как это качество воспринималось другими людьми, поскольку никогда не забывал о своей главной цели: находиться в центре всеобщего внимания и завоевывать публику. Всю свою жизнь Уинстон Черчилль был благодарным объектом для публицистики: все, что делал и говорил, было новым, проявления его деятельности всегда были несколько театральными; даже дорожное происшествие, случившее с ним в Нью-Йорке в конце его карьеры, он сумел обернуть в свою пользу. В отличие от многих своих современников, людей «старой школы», он всегда высоко ценил значение средств массовой информации и публику, стоявшую за ними. Он сумел использовать их в собственных целях, оказывая им со своей стороны различные знаки внимания. Вступив в политическую жизнь Англии в возрасте 21 года, он в течение сорока лет продолжал оставаться в ней, исполняя роль актера, летописца, критика и судьи в своих собственных делах. Пройдя через лабиринты своей неспокойной жизни, он всегда умел вызвать к себе внимание, даже если оно не переходило со временем в почитание.