Марина Власова - Энциклопедия русских суеверий

• Название: Энциклопедия русских суеверий
• Автор: Марина Власова
• Издательство: Азбука-классика
• Жанр: Религиоведение
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-91181-705-3

«Энциклопедия русских суеверий» знакомит читателя со сложным комплексом верований, бытовавших в среде русского крестьянства в XIX–XX вв. Ее основные «герои» — домовые, водяные, русалки, лешие, упыри, оборотни, черти и прочая нечистая сила. Их образы оказались поразительно живучими в народном сознании, представляя и ныне существующий пласт традиционной культуры.

Бесспорный интерес вызывают широко цитируемые автором фольклорные и этнографические источники, архивные материалы и литературные публикации. Они приводятся практически без изменений, с сохранением диалектизмов и стилистических особенностей, свойственных рассказчику.

Книгу сопровождают авторская статья «О незнаемом», словарь устаревших и диалектных слов и список литературы. Издание иллюстрировано тоновыми заставками и концовками, специально выполненными для него художником В. В. Есауленко.

Энциклопедия адресована самому широкому кругу читателей.

---

По поверьям, леший страшится также соли и огня, очищенной от коры липовой палочки (лутошки) или рябиновой палочки, которую не может перешагнуть. Напугать или убить лешего можно было, выстрелив в него медной пуговицей (медью — Волог.); хлебными крошками.

Пропавших пытались «отвести» с помощью молебнов, нередко обращались к колдунам, относили лесному духу дары. В Архангельской губернии, надеясь возвратить уведенных, лешему предназначали зерно, серебро, кусок шелка. Все это бросали, стоя спиной, «через себя», чтобы, не дай Бог, не увидеть лешего, приходящего за ними «бурей и облаком».

Полагая, что пропавшая скотина попала «на тропу лешего», хозяева брали икону и обходили с нею вокруг поскотины или служили молебны (Волог.)

Чтобы воротить попавшего «на худой след» живым — делали крест из палочек (не прикасаясь к ним руками — губами) и клали на перекрестке дорог (Новг.).

Исполняли обряд «отведывания» или «отворачивания». «Для этого на перекрестке дорог кладется „относ“: им может служить хлеб с солью, горшок с кашей, блины или пироги, а то и кусок сала, причем вся эта снедь заворачивается в чистую тряпочку и перевязывается красной ниточкой. При исполнении обряда „отведывания“ полагается кланяться на все четыре стороны, не крестясь, и произносить: „Честной леса, просим тебя: нашу хлеб-соль прими, а нашего родного возврати“» (Смол.). Диалог знахаря и лешего является одним из мотивов мифологических рассказов: «Вся волость пошла искать Ульяху. Наконец, стали колдовать. Слова дали. Рыцит колдун на заре: „Нет ли девки у тебя?“ — „Есть, да не получишь“. На другу зарю опять сзади слова дават: „Кака у тебя девка? Вот такая?“ — говорит колдун (рисует ее наружность) — „Есть“. Колдун говорит: „Чтоб была представлена и не досажена“. — „Иди домой!“ — сказал леший девке. Девка и пошла той дорогой, какой леший указал» (Карел.) <Криничная, 1993> (иногда уводимого лесным духом ребенка просто-напросто успевают догнать — Волог., Карел.).

Порою «лешему достаточно „показать“ сокрытого им человека, чтобы родные сразу же его нашли, причем в том месте, в котором они до сих пор искали. Делает это хозяин обычно по просьбе знахаря» (Карел. и др.).

Отпуская попавших к нему людей, леший ведет себя по-разному: возвращает их даже с удовольствием и назиданиями тем, кто послал их «к лешему» (ругаясь. — М.В.); гневается за то, что его тревожат, ср.: сетование в севернорусской быличке: «Наваливают (посылают детей к лешему. — М. В.), а потом забирают!» Нередко он не желает отдавать уведенного «добром», терзает его, даже калечит (следствием пребывания у лешего может стать душевная болезнь). Иногда, впрочем, он указывает заблудившимся дорогу домой (Волог., Карел.).

В многочисленных рассказах крестьян уведенный пытается спастись и сам (что, правда, удается редко). Иногда для того, чтобы высвободиться из-под власти лешего, необходимо лишь перекреститься, сотворив молитву; но рука уведенного «не поднимается».

Опасаясь быть «уведенными» лесным хозяином, крестьяне старались соблюдать определенные правила: избегали произносить проклятья, особенно «Веди, леший!»; входили в лес, благословясь, иногда — испросив разрешения у лесовика; старались не шуметь, не оставаться в лесу в сумерки, не ходить туда в праздники и т. п. (см. ВОДИЛО).

Однако, несмотря на все известные предосторожности, и «след лешего», и «недобрая минута», в которую могло «увести», оставались невидимыми и невычислимыми. Лес всегда таил в себе много непредсказуемых опасностей и случайностей, облик которых принимали лесные духи.

Кознями лешего крестьяне объясняли непонятные, трагические происшествия: в тех случаях, когда человек без видимой причины долго блуждал или исчезал в лесу, говорили, что его «обошел» лесовик; леший «закрыл» дорогу заблудившемуся; что он попал «на дорогу лешего», которая и увела его прочь от человеческих путей, сгубила. «В лесах лешие кладут свои тропы: кто вступит на тропу лешего — заболеет или заблудится» (Яросл.); болезни, происходящие от перехода через след «большого» (лешего), — одни из самых тяжелых болезней (Костр., Тульск.); «худой след» (лесового, свадьбы лесового) «не видно спроста» — «как человек ступил тут, да еще изругался, добру не бывать» (Арх., Вятск.) (кое-где полагали, однако, что «заплутавшего человека зверь не тронет, потому что его охраняет леший, которому захотелось пошутить» (Арх.) <Ефименко, 1877>.

Представления об опасных «тропах лешего» сохранялись на Русском Севере вплоть до последней четверти XX в. (Мурм., Волог., Карел.), ср.: «Лешачий переход там, как к деревне идешь, озерко там, так говорят, лешачий переход, что-нибудь случается. Есь еще места в лесе, называют их окаянный крюк. В уме, и все ходишь, ходишь, а опять в то же место придешь, да не один раз, а раза три иль четыре. Когда человек заблудился, да через дорогу переходит, тут-то — окаянный дух» (Арх.) <Черепанова, 1996>.

Проклятых (случайно или намеренно посланных к «лешему») и заблудившихся, не сумевших найти дорогу домой или не «отведенных», не спасенных родными лесной хозяин забирает себе «в присягу».

Пока их участь не определена окончательно, они кружат с лешим (с лешим-вихрем) — он «водит» их за собой, носит на себе и т. п. В рассказе Владимирских крестьян попавший к лешему мальчик как бы «упрятан» в напоминающее дерево одеяние лесного хозяина: «Собрались ребята по грибы в лес; мальчишка пристал к матери, чтобы она дала ему кузовок или лукошко. Баба была за делом, но не вытерпела и обругала его: „Чтоб тебя леший взял“, — сказала она ему, кидая кузовок. Побежал мальчик в лес и пропал. Спохватилась баба, что сама виновата, пошла отчитывать к попу, стала подавать милостыню. На третий день пошла в клетку, глядит, там висит чужой армяк, мохнатый, словно мохом оброс, цветом темный, как дубовый, а под армяком-то сидит ее сынишка, бледный, голодный, ноги поцарапаны. От него мать насилу добилась, где он пропадал: встретил он в лесу старика в этом армяке, тот запахнул его в армяк и стали они около корявого дуба, другие ребята мимо шли и их не видали. Ночью бродили по лесу, искали ягоды, коренья, их ели, а когда день — старик становился под деревом, закрывал его армяком и их никто не видел. Хотела было баба выбросить армяк, а ей не посоветовали: „Не трогай до трех дней, а то снова уведет мальчишку“. Через трои суток армяк пропал — приходил, значит, леший, а мальчишку не тронул».

Те, кто (на время или насовсем) остаются у лешего, могут, по поверьям, поселиться в его избе (большом доме в лесу) (см. ПРОКЛЯТЫЕ).

Отсюда лесной хозяин посылает их добывать еду (неблагословленную), раздувать пожары. Пожар, огонь также находятся в ведении лешего-стихийного духа. В повествовании из Вологодской губернии во время сильного лесного пожара крестьянин вдруг замечает лешего, старательно раздувающего огонь.

На Владимирщине полагали, что в распоряжении лешего находится и горячка-огневица: упрашивая «укрыть от огневицы», ему относят в лес оброк <Попов, 1903>. Впрочем, это поверье может находиться и в связи с распространенными представлениями о том, что лесные духи способны насылать (вызывать) болезни (Новг., Олон., Яросл., Костр., Тульск., Нижегор.), ср.: лешие (из свадебного поезда) могут окатить попавшегося им на дороге водой своей бани, вызывающей болезнь, от которой нет спасения (Вятск.).

Кроме проклятых и потерявшихся в лесу людей, в подчинении у лесного духа находятся также самоубийцы (см. ПОКОЙНИКИ, ВИХРЬ) и похищенные лешим (т. е. неведомо как погибшие) дети. Таким образом, лес, издревле почитавшийся обителью мертвых (которых иногда хоронили в лесной чаще), и в поверьях XIX–XX вв. остается местом пребывания умерших неестественной смертью. Все эти покойники, по мнению крестьян, могут сами стать лесными духами, лешими; представления о властном над людьми лешем-стихии объединены здесь с представлениями о лешем — старшем покойнике, «лесном патриархе», предке, от которого могут зависеть и жизнь, и смерть человека. В Олонецкой губернии «уводящих» детей лесовиков называли «лесные старики», «лесные отцы».

Среди русских крестьян XIX―XX вв. популярны рассказы о том, как лесной хозяин не просто забирает к себе проклятую девушку, но и заботливо растит ее, выдавая затем замуж и возвращая людям. Возможно, что в подобных повествованиях отразились воспоминания о некогда бытовавшем обычае временной изоляции подростков, подготавливаемых к переходу в иную возрастную группу и вступлению в брак (см. ЛЕСНАЯ ДЕВКА). Так или иначе, но лесовик и в этих рассказах выступает как умудренный особыми знаниями «хозяин» и леса, и человеческой судьбы.