Марина Власова - Энциклопедия русских суеверий

• Название: Энциклопедия русских суеверий
• Автор: Марина Власова
• Издательство: Азбука-классика
• Жанр: Религиоведение
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-91181-705-3

«Энциклопедия русских суеверий» знакомит читателя со сложным комплексом верований, бытовавших в среде русского крестьянства в XIX–XX вв. Ее основные «герои» — домовые, водяные, русалки, лешие, упыри, оборотни, черти и прочая нечистая сила. Их образы оказались поразительно живучими в народном сознании, представляя и ныне существующий пласт традиционной культуры.

Бесспорный интерес вызывают широко цитируемые автором фольклорные и этнографические источники, архивные материалы и литературные публикации. Они приводятся практически без изменений, с сохранением диалектизмов и стилистических особенностей, свойственных рассказчику.

Книгу сопровождают авторская статья «О незнаемом», словарь устаревших и диалектных слов и список литературы. Издание иллюстрировано тоновыми заставками и концовками, специально выполненными для него художником В. В. Есауленко.

Энциклопедия адресована самому широкому кругу читателей.

---

В соответствии с одной из наиболее распространенных в XIX — начале XX в. точек зрения, болезни исходят от Дьявола лишь вследствие «Божьего на то попущения» — «за грехи человека и чтобы показать людям пагубную волю злого для предостережения людей от него» (Волог.). «Содействующие смерти болезни», как и сама смерть, могут быть автономными от «воли Божьей» или противонаправленными ей.

Нередко опасные болезни и смерть — результат преследования человека или вселения в него (встречи с ним) мало соотносимых с проявлениями «Божьей воли» или «стихийных», неуправляемых по своей природе существ (см. ВОЛОС, ЗМЕЯ, ПРИТКА, ВЕТЕР). Заболевания, иные пагубные события могут считаться следствием «подшута» (колдовства), порчи (см. КОЛДУН).

Иногда причины заболевания так и остаются неясными, неистолкованными, необъяснимыми. По замечанию Ф. Буслаева, общее понятие о болезни может выражаться словом «взяло» (Оренб., Перм.) — «его шибко взяло». «Этот безличный глагол намекает на ту таинственную силу, которую народные суеверия стремятся определить множеством слов мифического значения» (ср. также выражения «надуло», «подступило», «подвалило» и др.) <Даль, 1984>. «Неведомая сила, поражающая человека в болезни, удачно выражается томским словом „тайник“, обозначающим черную немочь, падучую, родимец» <Буслаев, 1861>.

В таких поверьях, пожалуй, наиболее отчетливо прослеживаются не христианские представления о стихийности (даже неопределенности), непредсказуемости, «своевольности» влияющих на человеческое бытие существ и сил, которые могут становиться воплощениями (орудиями) не только непредопределенной Богом смерти, но и смерти внезапной, неотвратимой, непостижимой, случайной, «поскольку Церковь допускает источником ряда бедствий не грехи человека, но действие беса, это создает основу для колебания в оценке жизненной ситуации. <…> В различных местных традициях ответственность за бедствие возлагается либо на самого человека… либо на внешние силы, причем характер беды может быть в том и другом случае одним и тем же» <Адоньева, Овчинникова, 1993>.

В XIX — начале XX в. представления о нежданной, «не своей» кончине (изначально считавшейся, по-видимому, следствием похищения, избрания или вселения какого-либо духа, божества опасного или благодетельного) переосмысливаются как результат нежелательных и несоотносимых обычно с «Божьим попущением» (и предопределением) действий нечистых духов, даже их «игры».

Причиной гибели утонувших, пропавших без вести (заблудившихся) в крестьянских поверьях XIX — начала XX в. остаются разнообразные лесные, водяные и прочие духи, способные «забирать» к себе не только неосторожных, неосмотрительных (или «греховных»), но и соблюдающих предписанные правила поведения, то есть гибнущих «не от своей вины» людей (см. ВОДЯНОЙ, ЛЕШИЙ, РУСАЛКИ, ПОКОЙНИКИ). По наблюдениям Г. Виноградова, в смерти людей нередко «обвиняется нечистый в разных видах» (Ирк.) <Виноградов, 1923>. Ф. Буслаев подчеркивает «двуличный» характер деятельности нечистых духов (именуемых шутами) — народные поверья приписывают таким существам, с одной стороны, шутливость и забаву, а с другой — несчастья, болезни, смерть <Буслаев, 1861>.

Нечистые духи (в том числе «играющие») могут становиться предвестниками перемен в человеческой жизни, предвестниками (воплощениями) смерти (последнее особенно характерно для поверий, связанных с домовым) (см. ДОМОВОЙ, ПОКОЙНИКИ, РУСАЛКИ).

Трактуясь в основном как «стихийно-самостоятельные», вызывающие «случайную смерть», действия нечистой силы могут пониматься как противонаправленные «воле Божьей» (реже — соотносимые с ней). Понятия о противодействии нечистых духов светлому, благодетельному началу (здесь они однозначно отождествлены с силами зла) отражены в представлениях о всех видах самоубийства, считающегося следствием дьявольского наваждения (соответственно, «поддавшихся» ему самоубийц «забирает к себе» (избирает) черт, Дьявол) (см. ПОКОЙНИКИ).

Для поверий XIX — начала XX в. характерно и сохранение двойственного восприятия некоторых случаев «одночастья» (внезапной или насильственной смерти): это или «кара Божья», или «Господь к себе призвал» (Костр.) <Смирнов, 1920>, то есть так или иначе знак особой отмеченности скончавшегося (конкретно трактуемой в каждом отдельном случае).

Представления о внезапной, но исходящей от высших сил «карающей-избирающей» смерти своеобразно отражены в поверьях, связанных со «смертью от грозы». Преследуя нечисть, гроза, именуемая во многих районах России «Божьей волей», «Божьим милосердием», может погубить невинного человека, попадающего, однако, прямо в рай (см. ПОКОЙНИКИ).

Подобная «исходящая свыше», но и «случайная» смерть не кажется тем не менее предопределенной; вызывается сиюминутным вмешательством божественных сил в течение обыденной жизни. В отличие от смерти «стихийной», приравниваемой к похищению нечистым духом или персонифицируемой им, «случайная смерть» здесь посылается Богом. Это — свидетельство сложного соотношения понятий о предопределении и случайности, «предопределенной и случайной смерти», и ее обличьях даже в рамках сравнительно «христианизованного» народного мировосприятия.

«Случайная смерть» в крестьянских поверьях XIX — начала XX в. может быть и почти безличной, связываться с гибельным влиянием на людские судьбы «злых» («худых») часов (в XIX–XX вв. — минут, секунд и даже полусекунд), а также «дурных» («благих») мест (пространств — следов, тропинок нечистых духов и т. п.). Такие поверья сформировались на основе «конкретно-вещественного» и синкретичного восприятия пространства-времени (неравного или неровного, доброго и недоброго) (см. ПРЕДИСЛОВИЕ).

«Недобрые», обладающие неопределенным местоположением отрезки неровного пространства-времени существенно влияют на бытие человека или становятся средоточием неподвластных Богу влияний, сил. Ср.: «Попритчилось ему, будто в дурное место ступил» (Пенз.); у каждого человека в течение суток есть свой «худой час» (Калуж.) и пр. В некоторых поверьях порождения и воплощения опасного пространства-времени и воплощения смерти могут отождествляться (см. ПОЛУДНИЦА, ПРИТКА).

Сохраняющиеся в поверьях крестьян представления о «смерти случайной», думается, изначально несоотнесены с осмыслением событий жизни человека как предопределенных высшими силами или «сужденных», «связанных судьбой» <Сахно, 1994>; с восприятием случая как «непредсказуемой части судьбы» <Топоров, 1994>. Их возникновение обусловлено своеобразным преломлением понятий о причинности в мифологическом мышлении, обращающем преимущественное внимание на внезапные, разрозненные и неординарные события, «лежащие вне цепи явлений» <Леви-Брюль, 1937>. В подобном восприятии «случай» («случайная смерть») предшествует предопределению или судьбе как выстроенной, объяснимой цепочке событий (см. ПРИТКА). Здесь характерны представления, связанные с приткой (случаем, событием и существом одновременно) (см. ПРИТКА). К притке относят все то, что случается с человеком внезапно (Пенз. и др.); приткой, притчей называют случай, событие, судьбу <Буслаев, 1861>; приткой именуется смерть. «Притка-смерть», таким образом, — причина смерти, воплощенная гибельная случайность.

Понятия о подобных, вызывающих или воплощающих «случайную смерть» существах — устойчивы в крестьянских поверьях XIX–XX вв.: они предполагают необходимую для традиционного (обычно трактуемого слишком «механично») мировоззрения гибкость, вариативность осмыслений трагических коллизий жизни и смерти.

Многоликость (от персонифицирующего силы уничтожения скелета или соотнесенного со стихией разрушения чудовища — до вьющейся в небе птицы) смерти в народных поверьях обусловлена и не тождественными лишь христианским, неоднозначными понятиями о душе, о «посмертных состояниях» человека (см. ПОКОЙНИКИ); и сложной историей развития постоянно переосмысливаемых народным мировоззрением представлений о «своем и не своем», «естественном и неестественном», предначертанном высшими силами и «случайном» конце человеческого бытия.

Возникающие в разные исторические периоды понятия о смерти и ее обличьях в поверьях XIX–XX вв. находятся в сложном, с трудом поддающемся «расчленению и классификации» взаимодействии. Они могут воплощаться в одном многозначном, полифункциональном образе (белая женщина, Бог) или проявляться во множественных образах «воплощенных смертей», то есть многочисленных существ-губителей, похитителей, искусителей, предвестников.