Игорь Собецкий - Фишки нА стол !

• Название: Фишки нА стол !
• Автор: Игорь Собецкий
• Жанр: Юмористическая проза

Все, что вы здесь прочтете - правда. Хотя описанное и не происходило в действительности, но, тем не менее, каждая сцена, каждая деталь, фраза и каждый характер являются подлинными, ибо взяты из жизни. Авторы, ничего не выдумывая, лишь скомбинировали все это в единый сюжет, который, впрочем, тоже основан на реальных событиях.

---

— Сиди здесь, будешь задержанным, — злобно прошептал он Чекину и ринулся навстречу инспекции.

Внимательно оглядевшись и не заметив ничего предосудительного, проверяющий обратил внимание на "задержанного", который все еще размышлял над услышанным от начальника. Инспектирующий палец требовательно уперся в Чекина.

— Это задержанный за появление в общественном месте в нетрезвом состоянии, — пролепетал Хусаинов.

Чекин же тупо посмотрел на инспектора и неожиданно произнес:

— Зззаявляю, что мое здержание прзведено свершнно неправмерно!

Слегка обалдевший инспектор потребовал протокол и все полагающиеся документы на правонарушителя, но документов, естественно, не оказалось.

— А они меня еще и избили, — подал голос Чекин.

— Да что ты врешь-то! — возмущению Хусаинова не было предела. — Кто тебя трогал?!

В ответ задержанный опер, который, видимо, окончательно решил подвести начальника "под монастырь", закатал рукав и продемонстрировал здоровый синяк на плече.

Делом заинтересовалась особка, и могло кончиться совсем плохо, не вступись Валентинов, который взял Хусаинова обратно в 206-е отделение на должность зама по розыску.

Но сейчас страшные плакаты остались в дежурке. Место встречи было глубоко законспирировано на 14 этаже, и проверяющих можно было не опасаться. Все не без труда разместились за небольшим столиком, уставленным недоброхотными дарами местной закусочной, и Хусаинов провозгласил первый тост.

Когда стали пить "за дам", очень кстати завалился Иванов. С собою он привел белокурое создание, которое представил как Зою. Создание щебетало ангельским голоском и умопомрачительно взмахивало ресницами, однако водку трескало наравне с мужиками. Это особенно умилило старшину отделения Калашникова. Склонившись к Иванову, он восхищенно зашептал:

— Какая девочка! Наша? Откуда она?

— Из пресс-службы.

— Что-о-о?!! Она?

— Да.

— Не может быть!

— Точно тебе говорю.

— Вот эта?! И она — прессует? Надо же…

Пришлось объяснять, что пресс-служба и пресс-хата — это несколько разные вещи.

Закупка водочки была поручена старшине отделения. С этой непростой задачей он блестяще справился. Непростой — потому что подавляющее большинство продаваемой в комках водки не имело ничего общего с исконно русским напитком. В лучшем случае — разбавленный спирт, в худшем можно было нарваться и на отраву. Статистика несчастных случаев по городу убедительно свидетельствовала, что к покупке спиртного следует подходить предельно серьезно. И старшина подошел. Заявившись в комок, он первым делом предъявил удостоверение и попросил чего-нибудь крепкого, предупредив продавца, что они это будут пить. Сами. И если что… Продавец торопливо закивал и полез куда-то вглубь своих закромов. После десяти минут возни он извлек из недр несколько бутылок водки, по виду, точь-в-точь как на прилавке. И заявил, что на ЭТО дает гарантию.

Водка оказалась действительно качественной. Но подействовала на всех по-разному. Иванов, например, впал в пессимизм. С горечью в голосе он толковал старшине:

— В восемьдесят седьмом прокуратура неожиданно взяла все хозяйственные дела и… Представляешь: все до одного — "за отсутствием состава", "за отсутствием состава"… Амнистировали всех подчистую, все хозяйственные статьи. Указание из ЦК… Падлы… Мы тогда только Рамизова засадили. Год работали, представляешь! У него одного золота на двести тридцать тыщ изъяли. Через полгода возвращается — мне в лицо смеется, сука. И в должности восстановили!.. Всех, понимаешь, без разбора… Не было у нас хозяйственных преступлений, понимаешь, все менты поганые придумали…

Калашников уважительно выслушивал излияния опера, время от времени сочувственно кивая.

Кулинич — напротив, воспрял духом. Обнявшись с пресс-дивой, они на пару горланили привезенные из Главка частушки:

Вот идет БХСС

Водка, бабы, деньги есть.

Вечно пьян и вечно хмур

Вслед за ним плетется УР.

А за ним идут ГАИ

Эти пьют не на свои.

И последним — прокурор.

Среди них он главный вор.

— Спой что-нибудь нормальное! — у Муравьева, видимо, проснулось и запротестовало его эстетическое чувство потомственного интеллигента.

— Действительно, — поддержал кто-то из присутствующих. — Давай че-нибудь наше.

Ко всеобщему одобрению Кулинич затянул "Мурку".

Как ни странно, но среди личного состава бытовали, на первый взгляд, довольно странные музыкальные пристрастия. "Наша служба и опасна, и трудна" никогда не пели, хотя слушали с удовольствием. Наиболее популярны были такие вещи как "Мурка", "Гоп-стоп" и, конечно же, знаменитая "Таганка". Раздумывая над причинами таких предпочтений, Кулинич сначала подумал, что вкусы формируются по принципу "с кем поведешься…". Но он чувствовал, что ребята как бы вкладывают в блатные песни иной смысл, и те звучат совсем не по-блатному. Атмосфера, что ли, иная. Вроде костюма пирата на маскараде — из воплощенного зла получается шутка.

Музыка, кажется, вернула Иванову жизненный оптимизм. Отбросив свое похоронное настроение, он протянул руку за гитарой:

— Ну-ка, дай-ка. Я тут на днях классную вещь слышал. Не знаю, кто написал, но — наш человек, точно. За душу берет.

Он посерьезнел, настроил инструмент и в наступившей тишине зазвучали аккорды в темпе марша.

Карабин — на плечо.

Слезы — к чертовой матери.

Будет нам горячо

В жаром пышущем кратере.

Мы прочешем весь лес

Как породу старатели.

Натворим мы чудес

Батальоном карателей!

Войте, волки, в лесах,

В затаенных местах!

От фуражек зеленых

Зарябило в глазах!

Вы подохнете скоро

Без могил, без крестов.

Мы — собачая свора

В двадцать тысяч штыков.

Егерями войдем

В лес в околышах синих.

Хутора обольем

И землянки бензином.

Мы прочешем листву,

Перемесим мы глину,

Расстреляем Литву,

Разопнем Украину!

Впереди — темнота,

А в руках — автоматы.

Позади нас — война,

Буковина, Карпаты…

Сантименты — потом!

В то, что делаю, верю я!

Помни: в сорок шестом

Нас послал сюда Берия.

Сантименты — потом!

Смерть идет неизбежно.

Снова в бой, но зато

Наше все побережье.

Мы прочешем листву,

Перемесим мы глину,

Расстреляем Литву,

Как тогда Буковину.[13]Выслушав благодарности и пообещав всем желающим потом записать слова, исполнитель снова заметно погрустнел.

Задумчиво рассматривая свой захватанный стакан, Иванов заметил старшине:

— Между прочим, стаканы надо мыть с обеих сторон.

— Во-во! — поддержал Кулинич. — Изнутри тоже!

Еще раз неприязненно покосившись на стакан, Иванов встал и прихватив сколько смог посуды, направился в умывальник. Плеск воды был перекрыт неприличным звуком со стороны Шпагина. Рация у него в папке издала нечто среднее между автоматной очередью и предсмертным хрипом.

— Достала уже! — он попытался извлечь аккумулятор, но безуспешно. Выключатель же отломался уже давно.

Рация хрюкнула и вполне членораздельно произнесла: "…одтверди прием!".

Сладив с техникой, Шпагин вновь вооружился бутылкой, но стаканов на столе не было. Как по заказу, за спиной скрипнула дверь.

— Давай посуду, — и участковый протянул руку!

— Не дам! — грозно рявнул зашедший в комнату Валентинов. — Вот вы чем занимаетесь! И это на месте происшествия! В служебное время!

Из-за спины разгневанного начальника с ненатурально честной физиономией торчал замполит Незлобин. Время от времени он пытался выскользнуть за дверь, но начальник мертвой хваткой придерживал его за пуговицу на обшлаге.

— Наливай! — очень кстати провозгласил Иванов, появляясь с чистыми стаканами.

— Я запрещаю вам спаивать моих подчиненных! — загремел Валентинов, обернувшись. — Вы дезорганизовали работу всего отделения. Вон, старшина уже лыка не вяжет!

— Никак нет, товарищ майор! Вяжу! — с этими словами Калашников вскочил, опрокинул стол и вытянулся по стойке "смирно".

На китель Валентинова выплеснулась изрядная порция водки с соответствующим количеством закуски. Замполит за спиной у начальника остался сухим и, воспользовавшись замешательством, улизнул, оборвав пуговицу. Пресс-дива геройски попыталаь спасти положение:

— Минуточку, товарищ начальник! Я вам сейчас тряпочку принесу и все приведем в порядок! — она ослепительно улыбнулась и выпорхнула из комнаты.

Валентинов с видимым героическим усилием притормозил на языке поток вполне конкретных эпитетов. На Иванова (с его молчаливого согласия) свалилась вся ответственность за учиненную пьянку — как на единственного неподчиненого Валентинову в этой комнате.