Игорь Собецкий - Фишки нА стол !

• Название: Фишки нА стол !
• Автор: Игорь Собецкий
• Жанр: Юмористическая проза

Все, что вы здесь прочтете - правда. Хотя описанное и не происходило в действительности, но, тем не менее, каждая сцена, каждая деталь, фраза и каждый характер являются подлинными, ибо взяты из жизни. Авторы, ничего не выдумывая, лишь скомбинировали все это в единый сюжет, который, впрочем, тоже основан на реальных событиях.

---

Муравьев накануне по учебнику криминалистики освежил в памяти признаки поддельных документов. Там говорилось, в частности, что "в изображениях нарисованных оттисков печатей отмечаются сдвоенные штрихи, несоответствие текста названию учреждения, орфографические ошибки, нарушение геометрической формы, асимметричное расположение частей текста, неровность строк, нерадиальное расположение букв, различие в размерах интервалов между строками и буквами, неодинаковый рисунок одноименных букв, извилистость и утолщение штрихов, расплывы красящего вещества…" Практически все эти признаки усматривались не только в проверяемых справках, но даже в печати на его собственном служебном удостоверении.

Наконец опер наткнулся на несомненную фальшивку. В трех справках, выданных якобы нашей, университетской поликлиникой, на штампе сидела вопиющая грамматическая ошибка. Предвкушая несколько полновесных "палочек" по 196-й, коллеги отправились в поликлинику, которая к тому же была в двух шагах, дабы убедиться, что найденные справки на самом деле не выдавались. Каково же было удивление, когда им объявили, что в медицинских картах указанных студентов, как и в журнале регистрации выдача справок зафиксирована. После продолжительного разбирательства обнаружилось, что штамп поликлиники действительно содержал опечатку, но на это до сих пор никто не обращал внимания.

Однако, надо признать, что ОПЕРАЦИИ Валентинова все же иногда удавались.

В этот раз Кулинич тоже рисковал нарваться на очередную затею начальника, делясь полученными сведениями.

— И как ты думаешь подступиться к этому Антону? — заблестевшие глаза Валентинова не предвещали ничего хорошего.

— Потолкую с ним, припугну ответственностью за спекуляцию и узнаю, кто этот Рустам и как его найти, — обреченно поведал Кулинич.

— Так не пойдет, — отрезал начальник, — ничего он тебе не скажет. Ну-ка, пошли ко мне.

Привычно ухватив опера профессиональной хваткой — за рукав повыше локтя начальник потащил его в свой кабинет, крикнув по пути дежурному:

— Разыщи Муравьева и Шпагина и — ко мне!

Очередная ОПЕРАЦИЯ вступила в фазу планирования.

Заседание в кабинете начальника по разработке плана ОПЕРАЦИИ длилось около часа. Причем, большая часть времени ушла на простое ожидание — у Валентинова то и дело звонил телефон, и сыщики терпеливо ждали, когда он закончит разговоры. Остальное время они выслушивали планы начальника, время от времени печально кивая, когда представляли себе, сколько придется побегать.

Через час закипела работа. Кулинич и Муравьев препирались, с какой периодичностью они будут сменяться, осуществляя наружное наблюдение за комнатой. Сержант Вощанов, получив подзорную трубу и рацию, отправлялся занимать место на крыше, откуда просматривалось окно комнаты 417. Сам Валентинов обсуждал с Кротовым, под каким предлогом тот сможет нанести визит Антону, чтобы взглянуть на комнату изнутри. К ОПЕРАЦИИ были привлечены еще многие сотрудники отделения и даже один опер райотдела БХСС, которого Валентинов вызвонил из РУВД.

К середине следующего дня, когда пыл начальника немного угас, он передал управление ОПЕРАЦИЕЙ вернувшемуся из командировки в Щелково Хусаинову. Зам по розыску немедленно свернул это безобразие, прекратив разбазаривание людей и ресурсов. Но к тому времени уже имелись некоторые результаты.

Надо заметить, что, как всегда, все дружно осуждали Валентиновскую ОПЕРАЦИЮ, называя ее авантюрой, и ни за что бы не стали делать подобных вещей, если бы не прямой приказ начальника отделения. И, как всегда, невозможное оказалось возможным. Для Кулинича, например, было очевидно, что поставить наблюдение за комнатой нельзя, ибо в коридоре общежития любой человек, промаячивший дольше 15 минут, неизбежно будет распознан как шпик. Но Валентинов приказал выставить наблюдение, и пришлось выставить. Слоняясь между подокоником, кухней и лестницей, пугая проходивших студентов верещанием рации и чувствуя себя "Прожектором перестройки", опера несли вахту и, вопреки пессимистичным ожиданиям, кое-что увидели.

Удалось засечь несколько людей, приходивших к Антону, а двоих из них даже отследили и установили личность.

Крот заходил в 417-ю, представившись знакомым знакомого и поинтересовался закупкой партии чего-то дефицитного. Хозяин, видимо, принял его за обычного спекулянта, ничего не заподозрив, и они договорились о сходной цене.

Картина постепенно прояснялась. Аверченко, судя по всему, устроил у себя в комнате перевалочный склад. Стоявший практически бессменно в наружке Муравьев конечно же, в доску засветился (проживающие в окрестных комнатах не могли только сойтись во мнении, кого именно он "пасет"), но сумел засечь доставку нескольких партий товара, в числе которых наиболее заметным был телевизор. Двое студентов протащили в 417-ю коробку с "Рубином", судя по виду, новым, только из магазина. Опер из района, позвонив всеведущим коллегам, узнал, что сегодня выбросили "Рубины" в магазине на Ленинском проспекте; это была единственная помощь от него, не считая ценных советов типа "это вы делаете не так, а то — и вовсе неправильно".

Данный телевизор Хусаинов и избрал рычагом для оказания давления на Антона. Можно было попробовать пришить ему спекуляцию. Для этого надо было доказать "скупку и перепродажу с целью наживы", как гласила статья 154 УК, причем, чтобы "навар" оказался не меньше ста рублей.

"Он весь день просидел в комнате, — рассуждал опер. — Предположим, что он сам ездил в магазин и купил этот телевизор. Продавец его опознает, никуда не денется, организуем еще двух свидетелей. Скупка есть. Перепродажа тоже будет, ведь купили они его явно не себе. Подставим своего покупателя или поймаем настоящего — вот тебе и перепродажа. Цель наживы — более проблематично. Телевизор всего один, вот если бы два… Ладно, будем давить на косвенных. К тому же, все равно нам это дело не в суд нести. Сойдет!"

На другой же день Антона взяли на продаже телевизора. В роли покупателя выступал один из дружинников.

Операция чуть не сорвалась, поскольку не могли собрать требуемую для покупки сумму. Деньги после оформления протокола покупателю возвращаются, но занять 1700 рублей на два часа оказалось почти неразрешимой проблемой. Хусаинов вывернул карманы у себя, у Валентинова, у двух сыщиков и дежурного по отделению, но добыча составила только 550. В конце концов Валентинов плюнул на принципиальность и позаимствовал деньги из кассы закусочной. Заведующая дала с радостью: она давно уже прикормила (к счастью, пока в буквальном, а не переносном смысле) всех сотрудников отделения кроме начальника. Сейчас она обрадовалась, что и Валентинов стал ей хоть чем-то обязан. Глядя на ее довольную рожу, на которой подхалимство смешалось с высокомерием, Валентинов про себя решил в ближайшем будущем натравить на закусочную Крота. Как всего лишь внештатник, он не входил в круг прикармливаемых и мог основательно попортить кровь общепитовским жуликам.

Аверченко, как и ожидалось, пытался поднять несусветный шум, когда его задержали и стали оформлять дело.

Антон бушевал, ссылаясь на права человека, демократию, а также требуя немедленного медицинского освидетельствования, поскольку ему, мол, сломали руку при задержании. На самом деле, Кулинич только слегка заломил спекулянту запястье, когда тот не пожелал идти в отделение.

Против подобных скандалистов у Кулинича имелись свои средства. Но он логично рассудил, что раз ОПЕРАЦИЯ проходила (по крайней мере, начиналась) под личным контролем начальника, то и унимать этого деятеля тот должен сам. Они с Муравьевым отвели задержанного под ручки в кабинет к начальнику отделения и доложили, что операция завершена — спекулянт задержан.

— Значит так… Антон Васильевич, — мягко начал Валентинов, проглядев паспорт, — вы ведь знаете, что вам грозит? Вы, кажется, аспирант?

Задержанный промолчал.

— Какого факультета?

Аверченко еще думал, отвечать или нет: упускать инициативу в разговоре он не хотел, собираясь продолжить предъявление претензий. Повисла пауза.

Валентинов волновался. Он имел влияние на руководство любого факультета, за исключением одного. Юридический факультет, напротив, имел влияние на Валентинова, поскольку там училось много сотрудников главка, РУВД, да и его собственного отделения, не говоря уже о детях министерского начальства.

— Физического, — дал справку Муравьев, найдя наконец сведения в бумагах.

— Ага! — у начальника отлегло от сердца. — Значит, мне придется поговорить о вас с деканом.

Аверченко все же поборол робость перед майором и возобновил свои речи насчет нарушений закона и прав человека. Не слушая его, Валентинов набирал номер.

— По Конституции, вы не имели права входить в мою комнату без санкции прокурора! А нанесение телесных повреждений — это вам обернется крупными неприятностями! И я отказываюсь говорить без присутствия адвоката. Съезд народных депутатов скоро примет указ о свободе торговли, а вы обвиняете меня в спекуляции! Вы меня охранять должны от бандитов. Я завтра же пойду к знакомому депутату — и вы узнаете, как нарушать закон! Хотите устроить здесь тридцать седьмой год? Я имею право ознакомиться со всеми…