Сергей Шемякин - Оставьте тело вне войны

• Название: Оставьте тело вне войны
• Автор: Сергей Шемякин
• Жанр: Ужасы и Мистика

Если ваш Ангел Хранитель попросит оказать услугу, вы разве откажетесь? Спецназовец Глеб Ткачёв, естественно, согласился. Как не помочь выжить своему родному дяде? И не беда, что действовать придётся во времена войны, и не беда, что не будет тела. Духу даже проще. Проникнет куда хочет, узнает что надо. Разведка — на нём. Он — Хранитель русских людей. Учитель и советчик. Ему не нужны вожди, ему нужны советские бойцы и командиры, способные перемолоть фашистские полчища на границах страны. Он — рука Ангелов. Он — Новая Вера для советских бойцов. ХРАНИТЕЛЬ ПОМОГАЕТ ТОЛЬКО ХРАБРЫМ! Берите автомат и становитесь в цепь! Враг должен быть убит!

---

Глеб подошёл к двум красноармейцам, хлопотавшим вокруг раненого бойца. Они отрезали рукав гимнастёрки и пытались им наложить жгут, пропустив материал под мышку и завязав сверху на плече. Кровь текла обильно. Сержант наложил руки на рану и остановил кровь. Представил, что рана заживает и края мышц сходятся. Постоял так с минуту держа руки, а потом перекрестил раненого пулемётчика из комендантской роты. Вокруг плеча возникло светло-жёлтое свечение. Рана затянулась.

Заинтересовавшись, подошел комбат.

— Что случилось?

— Да вот Семенко в плечо ранило. Начали перевязывать, а рана засветилась и сама зажила.

— Ну, так это хорошо, — сказал комбат. — Теперь ему и бояться нечего, если всё само собой зарастает. Ангел-Хранитель его отметил. Помогите ему рукав обратно пришить. Потом у старшины надо будет новую гимнастёрку получить.

— Глеб, это твоя работа?

— А что, неплохо получилось. Кстати если не дашь команду, прекратить это безобразие, то у тебя сейчас ещё раненые появятся.

— Какое безобразие?

— Видишь, два бойца стол из штаба тянут, а стены сейчас рухнут.

Комбат, крикнув, безобразие прекратил, отогнав бойцов из опасного места.

— Скажи Петрову, пусть танкетку подгонит, да аккуратненько нажмет, чтобы стенки завалились. Потом на кирпичи разберём и дачу себе построим.

— Какую дачу?

— Ну, может похуже, чем у Сталина, но из красного кирпича. Будем после войны под яблоней сидеть и пиво пить с рыбой!

— Шутишь всё! А у нас война!

— Комбат, батяня, батяня комбат, ты сердце не прятал за спины ребят! Работай, давай, ё комбат! У тебя ещё дел полно. Охрану к сбитому самолёту надо выставить и боезапас оттуда забрать. Летчика допросить, в НКВД позвонить о пленном, связь телефонную восстановить, доложить в штаб дивизии о двух сбитых самолётах, благодарность людям прямо сейчас объявить и так далее. И ещё много чего сделать. Покой нам только снится!

— Лейтенант Петров, — закричал комбат, — ко мне! Построить всех людей! Послать посыльного за старшим лейтенантом Огневым и всеми красноармейцами, комендантской роты, находящимися на ППД. Часовым занять места на вышках, вести воздушное наблюдение.

— Ты людей из леса пока всех сюда не привози, — посоветовал сержант. Летуны — они народ мстительный, вдруг за сбитые самолёты посчитаться захотят. В этот раз мы легко отбились, а как дальше пойдёт никто не знает. Если хочешь, с дивизией я свяжусь, доложу и о пленном узнаю, куда его деть. И пошли кого-нибудь тягачи проверить, вдруг осколками "Ворошиловцы" зацепило.

— Да, — согласился Михайлов, — так быстрее будет, а то я хотел рацию разворачивать.

Тягачи он пошёл смотреть сам. Тягачам повезло. Не повезло броневику, который прикрыл их от осколков. Борис насчитал шесть новых дырок с другой стороны бронеавтомобиля, одна была в моторном отсеке. Ну да броневик чужой, душа особо не болит. Главное тягачи целы. Батальон может выполнять задачи по эвакуации техники. В БТ тоже отыскалось две пробоины, и оказались разбиты два вполне целых катка. На тридцать четвёрке было несколько глубоких вмятин, и один осколок даже торчал в броне. Можно сказать, что танк взрыв бомбы в пяти метрах выдержал.

— Будешь в дивизию докладывать, Глеб, скажи, что все тягачи и люди после бомбёжки целы. Батальон может выполнять задачи командования.

— Хорошо, скажу.

— Вилли! Ты просто счастливчик! Привезли твою машину с места вынужденной посадки. Механик насчитал пятьдесят две пробоины. Если не подвезут новый двигатель, самолёт придётся списывать. На, держи на память, — протянул техник звена пулю. Пуля на вид была похожа на пулю от пулемёта калибром 7.92 миллиметра. — Достали из двигателя. Это пуля от польского противотанкового ружья. Она тебе два цилиндра в моторе вынесла. И я очень удивляюсь, как он в воздухе не развалился, или не заклинил. Видно тебе сам Бог помогал. Там трещины пошли по всему корпусу.

— А когда должны подвезти мотор?

— Обещают послезавтра. Не знаю, успеем ли поставить. Но если снабженцы задержатся на два — три дня, значит останется твоя птичка без мотора. Нас будут перебрасывать. Кстати расскажи, что вы там бомбили у русских, если всё звено, считай, выбили. Люди интересуются.

— Самой смешное, Пауль, что бомбили мы пустое место. Не считать же за цели полтора десятка неисправных русских танков и домишко брошенного штаба. Там, на окраине Лемберга, располагалась русская танковая дивизия. Дивизия ушла, осталось несколько складов и загородка с остатками неисправной техники. Людей нет, никакого движения. Склады нам запретили бомбить, наши их через несколько дней себе заберут. Командир спикировал и первую бомбу в штаб положил. А русские на том пустыре засаду устроили. Полтора десятка пулемётов по Рейнеру и врезали, когда он начал из пике выходить. Подбили, сел на вынужденную. Я следом, отбомбился по неисправным танкам, которые русские в кучу согнали, по мне тоже пулемётчики прошлись, самолёт стонет, еле из пике вывел.

— Это тебе два триммера повредили, — пояснил Пауль.

— Вывел из пике, стал высоту набирать, вижу внизу командир звена и стрелок из подбитой машины выбрались, и к лесу направились. В это время прямо в воздухе взорвался Брюнер. Наверное, в бомбы попали. Я уж пикировать больше не стал, сбросил оставшиеся бомбы с полутора тысяч, и начал командира прикрывать. Им до леса ещё метров четыреста оставалось, как появились русские истребители. В моторе непонятные стуки, я снизился и к границе потянул. Поле подходящее выбрал и сел. Фактически ничего особенного не разбомбили, а три самолёта потеряли. Командир то, конечно выберется! А вот экипаж Брюнера жалко. Мы с Карлом вместе и в Англии воевали, и во Франции, и в Польше.

— А что, ребята из вашего штафеля не горят желанием отмстить за Карла?

— Желание такое есть! Но оберлейтенант знаешь, что сказал: — Если вы думаете, что русские сидят на этом брошенном пустыре и ждут, когда вы прилетите и снова закидаете их бомбами, то глубоко ошибаетесь. Они сделали удачную засаду и давно перебрались в другое место. А случаев отомстить за Карла у вас будет предостаточно при каждом вылете. Советских войск здесь много и целей хватает. А тратить бомбы на ни кому не нужный пустырь, где нет противника — это глупо.

Глеб настроился, и вошёл в метальную связь с командиром дивизии.

— Товарищ, полковник, это Хранитель Глеб, разрешите доложить от имени коменданта ППД старшего лейтенанта Михайлова.

— Слушаю вас, Хранитель.

— В пять часов по информации из комендатуры, налётом авиации уничтожен штаб армии, штаб корпуса и повреждено здание областного НКВД. С девяти ноль ноль в течение пятнадцати минут пункт постоянной дислокации нашей дивизии подвергся бомбёжке звеном пикировщиков Ю-87. Уничтожено здание штаба дивизии. Потерь личного состава и техники нет. Пожаров нет. Телефонную связь пытаемся восстановить. Тягачи не повреждены, батальон готов выполнять задачи по предназначению. Умелыми действиями командиров, бойцов батальона и комендантской роты два самолёта противника сбиты. Третий самолёт повреждён и ушёл в сторону границы. Захвачен в плен лётчик сбитого юнкерса. Около сбитого, приземлившегося самолёта, выставлена охрана. Комбат просит разъяснений, куда деть пленного. Сдать в НКВД или ожидать прибытия особистов. Пленного пока не допрашивали. Доклад закончил.

— Что я могу сказать, молодцы! Порадовали! Меня интересуют два вопроса: Почему после бомбёжки не оказалось потерь, и каким образом удалось сбить вражеские самолёты?

— Комбат Михайлов рассредоточил имеющуюся технику, по всей территории ППД. Для боевых танков отрыли капониры и замаскировали. Для личного состава были отрыты щели и окопы для пулемётчиков. Всех не задействованных в отражении удара с воздуха, комбат заблаговременно укрыл в соседнем лесу, на расстоянии шестьсот метров от ППД. Фактически на территории остались лишь часовые, наблюдающие за воздухом и пулемётчики, занявшие подготовленные окопы для стрельбы. Имелось тринадцать ручных пулемётов и отремонтированный крупнокалиберный пулемёт ДШК. Пулемётные диски были снаряжены особым образом, это главный секрет. Через два бронебойных патрона шел трассирующий, или патрон с бронебойно-зажигательно-трассирующей пулей. Что позволяло легко корректировать прицельность стрельбы. В сбитом юнкерсе, бойцы насчитали семьдесят две пробоины. Стреляло ещё два снайпера, один из польского противотанкового ружья. Часовые, обнаружив самолёты противника, подали звуковой сигнал, указали направление и, спустившись с вышек, заняли укрытия. Огонь вёлся с момента отделения бомб, самолёты этого класса как раз в этот момент выходят на дистанцию, доступную для стрелкового оружия. Огонь вёлся по выходящему из пикирования самолёту до момента приближения бомб к земле. Пулемётчики были проинструктированы. Отдавалась команда "Огонь!" и "Ложись!" По последней команде бойцы ложились на дно окопа. После взрыва бомб, огонь возобновлялся. По третьему пикировщику начали стрелять в момент отделения бомб, самолёт взорвался в воздухе. В общем, товарищ генерал, простые истины: подготовиться, обучить людей, грамотно командовать отражением воздушной атаки. Страшно конечно, воют они жутко, но тут уж дело такое, хоть обоссысь, но стреляй!