Олег Иконников - Большая Медведица

• Название: Большая Медведица
• Автор: Олег Иконников
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1996

Я буду искренне рад, если честные и порядочные люди узнают себя в этой книге. Пусть будет спокойно у них в душе и сердце — это действительно они.

Люди с черной совестью и сознанием, которым вдруг покажется, что пишем мы о них, пусть будут неспокойны — о них здесь нет ни слова.

Мы с братом считаем, что недостойны они, что бы о них писали книги. И если у них все же зачешутся руки, чтобы подать в связи с «Большой Медведицей» на авторов в суд, чтобы они возместили им не столько моральный, сколько материальный ущерб, заранее говорим — это не вы, будьте спокойны. Имена, фамилии, клички, названия населенных пунктов, время — изменены.

Я воровал, грабил и убивал. Затем сам схлопотал свинцового шмеля. Из навылет простреленной шеи текла мне под щеку моя, черная почему — то кровь. Некоторые преступления я совершал хладнокровно, на других адреналинило. Иногда совесть мучила сознание и душу, иногда нет. Взяли меня раненого, без сознания, иначе живым бы я не сдался. Но судьба распорядилась по-своему и саночки, на которых я катался, пришлось тащить назад, в гору. Много и часто я думал о жизни и смерти, своей и чужой. Мечтал и представлял, любил всем сердцем, точно также ненавидел и всегда жалел, что судьба моя сложилась так, что кроме боли и зла людям я больше ничего не дал. Жалел я о прожитом и пролитом, жалел и вот, наконец, пришел тот день, когда мне стало стыдно. Стыдно, что шарил в чужих квартирах в поисках чужого добра. Что я там искал? Решетки и запретки, романтику уголовной жизни? Чушь все это собачья, сон рябой кобылы.

Мою, уголовную хребтину сломал стыд.

Олег Иконников, 1996 год

---

— Можно с вами посидеть?

— Конечно, Настенька, я давно тебя поджидаю.

— Правда? — недоверчиво хлопнула она бархатными ресницами — а ты откуда мое имя знаешь?

— Я все про тебя знаю, — скривил лицо Святой — вот блин, зуб заныл.

— У меня в сумочке анальгин есть, сбегать?

— Не поможет, — огорченно мотнул головой, — в колечке твоем бриллиант или стекляшка?

— Бриллиант.

— Если не боишься, дай минут на пять, я его к зубу приложу?

Колебалась Настя несколько секунд, но заинтригованная чудодейственным свойством камня, кольцо сняла. Олег тщательно протер его салфеткой и сунул в рот.

— Так удобней, — успокоил он встрепенувшуюся официантку. — Выпьем помаленьку?

— Нельзя на работе, — опасливо бросила она взгляд на шумевший в бликах светомузыки зал — но капельку за знакомство, пожалуй, можно.

Свою рюмку вина Святой опрокинул в себя залпом и, потрогав горло, виновато посмотрел на девушку.

— Настена, не падай в обморок, но я проглотил кольцо.

— Как?!

— Не знаю, — развел он руками, — но надеюсь, ты понимаешь, что не специально.

— Его муж на день рождения мне подарил, что я теперь ему скажу?

Делая страшненьким ее симпатичную мордашку, брызнули слезы.

— Как мне кажется, у вас все ладом, — вернулся за стол Толян и, вытряхнув из вазочки бумажные цветы, до краев наполнил ее пивом.

— Не реви, душа моя. Жизнь прекрасна. Не удалось сегодня мужу изменить, сделаешь это завтра, а если сурьезно, то я не советую вам, девушка, вступать в интимную связь с моим другом. Совсем недавно одну прекрасную амазонку, которая спокойно трудилась ночным сторожем на свиноферме, он, подлец, отправил в реанимацию. Не веришь? — жадными глотками Леончик выхлебал пиво и, смахнув с губ мокрую пену, продолжал врать переставшей плакать официантке — вот от этого, с виду нормального, парня, когда он в бане плещется, приличные люди в стороны шарахаются. Он пятнадцать минут сам моется, а потом раскладывает по лавке свое хозяйство и двумя руками огромной вехоткой еще целых полчаса своего красавца трет. Представляешь, полчаса!

Зажав ладонью рот, чтобы вместе с душившим его смехом не вылетело лежащее под языком кольцо, Олег беззвучно содрогался телом. Настя и настропалившие за соседним столиком уши студентки смеялись так, что посетители кафе с интересом закрутили головами в их сторону. А Толян, с невозмутимой физиономией, снова плеснул в вазочку пива и, придерживая левой рукой парик, чтобы тот не валился с башки, задрал в стеклянный потолок свою интеллигентную рожу, и с удовольствием выцедил янтарную жидкость. Когда официантка убежала обсчитывать клиентов, Святой выплюнул колечко в носовой платок и, завязав его узлом, бросил Леончику.

— Снял кого-нибудь?

— Да нет, мой юный друг, вилы не стрельнули. Правда, одна особа средних лет окинула мою стройную фигуру сквозь толстые стекла огромных роговых очков и, желая сделать мне комплимент, восхищенно пробурчала: «Ни капли жира!»

Он вытащил из кармана тугую пачку «снегирей» и, отщипнув половину, отдал подельнику.

— Доля твоя с утренней половины.

Хитро прищурив карие глаза, Олег подманил к столику Настену, и положил в карман ее накрахмаленного передника пять червонцев.

— Оглушили нас ваши жуки-пуки, да и домой пора. Опять же на работу рано вставать. Теперь пахать по черному придется, добывая денежки тебе на подарок.

— Вот врет, инвалид несчастный.

Девчонки у соседнего стола опять оттопырили розовые ушки.

— Какая у тебя группа? — явно сочувствуя, приобняла Святого официантка.

— Первая, — ответил за него Толян, — у всех смертных хвост сзади, а у него спереди, да еще какой.

Новый взрыв хохота потряс прокуренное помещение.

На нетвердых ногах, выбравшись на улицу в обнимку, доплелись до дороги, и Олег стал ловить тачку. Леончик в сплошь усыпанный яркими гроздьями звезд небосвод, подражая Асмолову, пьяно орал что-то про Млечный путь, по которому он скоро отправится в свое последнее путешествие, навсегда покидая эту грешную землю. Через час, мирно посапывающим на кухонном полу друзьям, мать Святого подталкивала под головы пуховые подушки и сонно ворчала не понять на кого.

— Споили ребятишек, проклятые, чтоб им пусто было.

Щелкнув выключателем, она погасила свет и, заглянув в Эдькину спальню, пошла досматривать цветные сны, приходившие к ней каждую ночь.

***

В пятницу, нетерпеливо поглядывая на часы, Олег шелестел «Советским спортом» на резной скамье, притулившейся в тени огромного козырька высотного здания Управления сельхозхимии Читинской области. Пять минут седьмого, из рифленых с бронзовыми ручками дверей, на мраморные плиты крыльца стали высыпать служащие. Заметив окруженную подружками Лену, он поднялся с лавки, и помахал ей сложенной газетой.

— До понедельника, девчонки, — попрощалась Лена и, размахивая сумочкой, заспешила навстречу широко улыбающемуся парню, который несколько дней назад купил ей за красивые глаза целое ведро нежно-розовых георгинов у торгующей на троллейбусной остановке старушки, которая, наверное, вспомнив далекую молодость, с белой завистью разглядывала невысокую, крепконогую девчонку с русым хвостом тяжелых волос на затылке.

— Давно ждешь?

— Вечность, — пошутил Святой, — но, как и все влюбленные могли и дольше.

Уловив слово «любовь», ее синие, под стать небу, глаза, блеснули живинкой.

— Сегодня меня опять осыпать цветами будешь или придумал что-нибудь еще?

— Сегодня посидим у меня дома, родителям обещал тебя показать. Надеюсь, ты не против?

Радостно стукнуло сердце.

— Поехали, — согласилась Лена.

Они перешли на другую сторону проезжей части и стали ждать пустое такси.

— На работу устроился?

— Пока не по специальности, — начал врать Олег, — но место хорошее, даже аванс выдали. — Он оттопырил карман брюк и показал пачку денег.

— Это что, аванс такой? — удивилась она.

— Я же говорю, место хорошее — Святой тормознул тачку, и когда они устроились на заднем сиденье, провонявшем бензином салоне, объяснил водителю куда ехать.

Спадающий зной неожиданно подзатянул городское небо рваными тучами и пролил на серый асфальт улиц первый в этом году дождь. У самого подъезда машина остановилась. Олег расплатился с таксистом и забрал у Лены сумочку.

— Не трусишь?

— А меня там не съедят?

— Честно говоря, не знаю, — улыбаясь, ответил Святой, — будем отбиваться.

Он открыл дверь своим ключом.

Родители и Эдька ужинали.

— Мать, просила? Вот привел свою подружку, иди любуйся. Не тебя звали, — слегка трепанул за чуб выскочившего из кухни младшего брата Олег, — иди, иди, любопытная Варвара, греми ложкой дальше.

— Руки мойте и давайте к столу, — скомандовал отец.

Святой показал Лене, где ванна и включив теплую воду, сходил к себе в комнату за давно припрятанной бутылкой шампанского. По стеклам и свежевыкрашенному карнизу кухонного окна, звонко лопаясь, стучали крупные слезы разбушевавшейся непогоды, подчеркивая уютную атмосферу за столом. Стрельнула газами откупоренная бутылка и загуляла над хрустальными фужерами, наполняя их шипящей пузырьками влагой.

— За женщин, — поднял бокал Олег, — чтобы они были добрыми и мудрыми, умели прощать и любить.

Пригубив фужер, мать заварила чай и ушла с будущей невесткой шептаться в зал.

— Как у тебя с работой, двигается?

— Нормально, батя, мы с Леончиком калым нашли. Школу оформлять будем. Думаю, до осени дел хватит.

Оттого, что врал работяге отцу, на душе стало муторно, но пришлось свою ложь вытерпеть. Раньше обычного и наверное поэтому незаметно стемнело. Провожая Лену до троллейбусной остановки, Святой с наслаждением вдыхал опаленный озоном и душистой сиренью воздух.

— По-моему, ты всем понравилась.

— Олежка, я тебе сразу не сказала, у меня ребенок есть.

— И где же ты его взяла?

— Замужем была.

— Это хорошо, значит, щи готовить сможешь. Как зовут нашего ребенка?

— Максим.

— Мальчишка значит, большой?

— В августе четыре будет.

— А где он сейчас?

— Дома, с мамой сидит.

— Давай я за вами заеду, на барахолку мотнем, по городу пошаримся?

— Жду, — счастливые ямочки появились на щеках.

Святой махнул зеленеющему в ночи светлячку незанятого такси.

— На первую Читу увезешь?

— Садитесь, — согласно кивнул кожаной восьмиклинкой шофер.

Выходные пролетели незаметно. Также быстро разлетелись и снегири из его широченных карманов. За эти два суматошных дня Олег и Лена, таскавшие за собой Максимку, побывали, кажется, во всех магазинах города. Ей нравилась его широкая натура и, видя, как он небрежно обращается с деньгами, благоразумно советовала Святому сильно не тратиться.