Борис Тумасов - Мстислав

• Название: Мстислав
• Автор: Борис Тумасов
• Издательство: Армада
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1995
• ISBN: 5-7632-0074-8

Писатель Борис Тумасов посвятил свой роман о Киевской Руси первой половины XI в. Центральный герой романа - князь тмутараканский и черниговский Мстислав, один из сыновей великого князя киевского Владимира I Святославича.

---

Оксана смолкла, будто раздумывала, каяться ли, рассказывать этому священнику, как любила Мстислава, ждала его редких наездов?

Отец Кирилл не торопил, и Оксана заговорила, а когда закончила исповедь, священник промолвил:

- Великий грех искупается исповедью, дочь моя. Силён искуситель, но разум твой одолел его. Яз отпускаю те грехи твои, в пострижении и в молитвах ты укрепишь дух твой…

Вечерами, когда заканчивался день и Мстислав оставался один на один со своими мыслями, он нередко вспоминал Оксану. Ему хотелось увидеть её, сказать, что и Добронрава и она ему дороги. Как заметила Добронрава, его сердце рвётся надвое… Умом она понимает князя и никогда ни в чём не упрекает. Спроси у Мстислава, за что он любит Добронраву, и князь многое мог бы сказать, но Оксану? Чем она ему дорога, разве что молодостью. С Оксаной к нему будто годы давние вернулись…

Здесь у Добронравы своя жизнь. С утра и до ночи она не появляется в хоромах, и Мстислав редко видел жену. Не от того ли одиночества его тянуло к Оксане? Для себя он решил, в Чернигове он сразу же поедет в обжу.

Усмошвецем Мстислав доволен, хороший воевода в Тмутаракани, надёжно город крепит, стены обновил, причалы и гостевые дворы из камня. А дружина хоть и невелика, но обучена, да и чего стоит сотня удалых касогов.

Вспомнил Хазрета: в горы рвался, в аул, да опоздал. Теперь совсем замкнулся. Мстислав велел ему готовить дружину в обратный путь. Пора, осень на подходе, пока до Чернигова доберутся, и морозы прихватят.

Тяжело будет расставаться Добронраве с родными местами, оттого и проводит все дни у моря, прощается. Здесь, в Тмутаракани, Мстислав видел Добронраву счастливой. А когда Ян подарил ей коня, она неделю не покидала седла. Как-то Мстислав поехал с ней, лошадь оказалась не только красивой, но и в беге превосходила княжьего коня…

Хитёр Усмошвец, даже от него, князя, скрыл, какой подарок приготовил Добронраве, знал, чем её порадовать.

Ворочался Мстислав на широкой лавке, сон не берет. Встал, накинул на плечи плащ, вышел во двор. Ночи летние короткие, скоро и небо засереет, пробудится город. Рыбаки, те давно уже в море. Крупные, редкие звёзды зависли над морем и степью, светят над Тмутараканью. От башни к башне перекликаются караульные. В выселках запели петухи, на воеводском подворье, в поварне, разжигали печи, стряпухи начинали готовить утреннюю трапезу. В опочивальне Добронравы засветилось оконце, пробудилась княгиня.

Дул верховой ветер, опасный для больших кораблей. В такие ночи они жмутся к причалам или бросают якоря. В потёмках верховой ветер швыряет корабли на обрывистые берега, разносит их в щепки или сажает на отмель. Только по светлу торговые корабли выбирают якоря и выгребают в Русское море, чтобы здесь распушить паруса.

Но тмутараканским корабелам верховые ветры не страшны, им известна дорога в рукаве с детских лет, и они ловко проводят свои ладьи в непогоду в любое время дня и ночи.

Мстислав смотрел на звёзды и думал, что с высоты они светили его отважному деду Святославу, когда тот передыхал в Тмутаракани после долгого пути и удачных побед. О чём он мыслил в те часы? Может, о прекрасной рабыне Малуше, ждавшей его в Киеве, или замышлял новый поход на Дунай, чтобы сразиться с византийцами?

Кашляя, с крыльца спустился Усмошвец:

- Не спится, князь, поди, обратная дорога в голове?

- И о ней тоже. На той неделе тронемся.

- Когда ещё ждать?

- Кто ведает? Прежде печенеги степь перекрывали, нынче её половцы грозят заступить. А они, воевода, силой неистраченной заявятся.

- Придут ли?

- Явятся. Если нам не достанется отражать их орды, то тем, кто после нас жить будут. Мне, воевода, давно чудится колёсный скрип их кибиток. Растекаясь по степи, половцы правым плечом прижмутся к Киевской и Черниговской Руси, а левым коснутся княжества Тмутараканского.

- Будет ли покой Русской земле?

- Врага у неё отовсюду, но не их боюсь, знаю библейское, не боги они, и помню, будет поглощена смерть победою. Не могу зрить, и сердце моё кровью исходит, когда враги пустошат мою землю и угоняют люд в неволю. Тут, воевода, одной ярости мало, надобно, чтобы враги тебя боялись, тогда и покой Русь обретёт. .Ч Помолчал, усмехнулся:

- Вишь, как стряпухи раздымились, скоро на трапезу покличут, а мы тут разговорились.

3

И сызнова степь, но теперь пересохшая от жары и безводья. Унылая, местами изрезанная буераками и балками, с чахлой растительностью, и только морем по всей степи волновались ковыли.

Днями было знойно, пахло полынью, а на краю степи висело марево. Казалось, там начало морю и берег с редкими деревцами, но то было наваждение, за ним лежала такая же степь. Она тянулась от самого Дона до Южного Буга, упёршись левым плечом о море Сурожское и Русское, а правым в лесостепь.

До Белой Вежи князя с дружиной провожал Усмошвец. Расставаясь, обнялись скупо:

- Не забывай, князь Мстислав, Тмутаракань тоже твоё княжество, - сказал Усмошвец.

- Как не помнить, воевода. А княгиня о том каждодневно напоминает. - Улыбнулся грустно. - Разве можно забыть, где молодость оставил?

Добронрава прижалась к Усмошвецу, заплакала тихо, только плечи вздрагивали. Воевода гладил ей волосы, успокаивал:

- Полно, княгинюшка, не терзайся, ещё побываешь в Тмутаракани, и не раз…

Разъехались, и ещё долго видел Мстислав Яна с гриднями. Воевода сидел на коне, будто сросшись с ним, и издали казался кряжистым дубом.

Но вот и Ян исчез с глаз. Перевёл Мстислав коня в рысь, за ним дружина поскакала. Ковыли высокие, до стремян достают, тонут в них лошади, распугивая тяжёлых дроф, поднимая стрепетов. На взлобочек выскочила рыжая лиса, издалека любопытно уставилась на всадников и снова исчезла в ковылях.

На привале Мстислав сказал Хазрету:

- За Доном пойдём левым берегом Донца до самых верховий. Коням легче, вишь, какое солнце изнуряющее…

Мстислав пробудился перед рассветом. Было свежо. Небо чистое и звёздное. Стрекотали кузнечики, и кричали перепела. Князь набросил на Добронраву плащ, сел рядом. Мыслью он уже был в Чернигове и беседовал с боярином Димитрием, расспрашивал его об урожае и начали ль обжиг кирпича, сколько кораблей бросали якоря у черниговского причала и что привозили гости, чего купили в Чернигове и чем казна обогатилась.

От Донца воротился молодой гридин с бадейкой, полной раков, принялся варить их. Это для Добронравы он старался, по камышам лазил.

Увидев, что князь не спит, подошёл Хазрет, присел, помолчал. Мстислав спросил:

- Сестру не повидал?

- Нет.

- Что так?

- Её в другой род отдали, а туда ехать далеко. Надо спуститься с гор и ехать над Кубань-рекой. Потом снова подниматься в горы и там искать тот аул.

- Ждёшь встречи с Марьей?

- И с Василиской. У меня ближе их никого нет теперь. - Посмотрел на небо: - Пойду гридней поднимать.

И заиграла серебряная труба, стан пришёл в движение…

К Чернигову добрались с первыми, лёгкими заморозками. Под конскими копытами похрустывал тонкий ледок, траву покрывал мучной налёт, а днём, под солнцем, всё оттаивало. По наплывному мосту дружина перебралась на правый берег Десны и в сопровождении бояр и множества люда въехала в город.

Ещё в начале лета на глинистых местах у Десны поставили навесы для сушки и столики для станков, тут же и печи для обжига кирпича. Мужики набрасывали глинистый раствор по деревянным станочкам, приглаживали специальными досточками и, опрокинув, вываливали брусочки на просушку.

Тем часом им подносили новый замес. А когда кирпич-сырец подсыхал, его загружали в пышущую жаром печь…

Не отдохнув с дороги, Мстислав отправился посмотреть на обжиг кирпича. Боярин Димитрий хоть и рассказывал, да лучше самому убедиться.

Ещё издали увидел множество клетей. Сошёл Мстислав с коня, походил, постучал по кирпичу, он зазвенел, ударил кирпич о кирпич. Крепок! К боярину Димитрию повернулся:

- С будущего лета угловые башни из кирпича возводить станем.

Боярин согласился:

- Чать, мы не хуже Киева, пора и Чернигову в камень одеваться.

- Башни возведём, за стены примемся. Не в год, не в два, а будет, как мы задумали.

По морозу созрела рябина, росшая у княжьих хором. Упавшие ягоды каплями крови алели на снегу. Такая же рябина росла и у Петра в обже. Мстислав, побывав у него, узнал, Оксана ушла в Киев и приняла пострижение. Она просила брата передать князю, чтобы тот простил её. «Но в чём вина Оксаны? Разве в любви грех?» - думал Мстислав. Но если в том грех, то он, князь, в нем больше повинен.