Булач Гаджиев - Дочери Дагестана

• Название: Дочери Дагестана
• Автор: Булач Гаджиев
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-98390-104-9

Булач Имадутдинович Гаджиев, известный историк, краевед, неутомимый популяризатор истории родного края, к сожалению, ушедший от нас в 2007 г., рассказывает о женщинах Дагестана, сыгравших определенную роль в судьбе нашего края, оставивших заметный след в его истории.

Книга будет с большим интересом прочитана широким кругом читателей – и теми, кто хорошо знает историю родного края, и теми, кто только соприкасается с замечательными ее страницами, которую делами наравне с мужчинами, создавали и многие незаурядные, прекрасные женщины.

---

Вот так, как до нее много лет назад жены декабристов, Салихат вместе с Акаем очутилась на вольном поселении в г. Благовещенске.

Здесь они познакомились с одним чеченцем, который нанял Акая в качестве извозчика. Теперь аксаец то на линейке, то на фаэтоне возил пассажиров. Да и Салихат не била баклуши. Занялась кумысолечением.

Таким образом семья из Дагестана стала жить безбедно. Однако жизнь устроена так, что не знаешь, что тебя ожидает не только завтра, послезавтра, а даже через час.

Однажды, когда Темиров вез на фаэтоне золотопромышленника, на них напали два бандита. Они схватили богача, но не рассчитали одного: извозчик в этой ситуации не остался безучастным. Обернувшись со своего сидения, дагестанец схватил бандитов за шкирки да так сильно ударил их лбами друг о друга, что те без памяти повалились на дорогу. Золотопромышленник не только вознаградил Акая за этот подвиг, но и уговорил стать его телохранителем.

Время ссылки кончилось, и, хотя супруги жили богато, имели много друзей и добрых знакомых, их потянуло на родину.

Перед тем, как сняться с места, Темиров заранее отправил в Утамыш старшего сына Абу с тем, чтобы он подобрал участок земли, где они по возвращении из Благовещенска станут жить. Абу с поставленной задачей, как говорят, справился. Получив телеграмму, он выехал в Порт-Петровск, куда на пароходе прибыли его родители, два брата и сестра. Привезенные богатства грузили на много фургонов, а хозяева в Утамыш приехали на двух фаэтонах. На это невиданное событие сбежались поглядеть все сельчане.

Все, что выгружали с подвод, аульчане воспринимали, как чудо: швейная машинка фирмы «Зингер», керосиновый самовар, примус, велосипед, одеяло на медвежьем меху, ковры, хромовые сапоги, женские туфли со шнурками и на высоких каблуках и т. д.

Но не менее всего этого привлекла внимание неувядаемая красота Салихат и, как две капли воды похожей на нее, дочери Айзанат. Единственное, что отличало их, – девушка была ростом ниже.

Не успели приезжие оглянуться, как руки девушки стали домогаться многие. Она же предпочла Гамзата Алиева, сына муллы, работавшего в Утамыше педагогом. От этого брака родилось двое детей – Ирайганат и Арсанали. Все это происходило уже в советское время.

Внешностью Ирайганат не уступала ни матери, ни бабушке: среднего роста, белокожая, зеленоглазая, добрая, веселая, жизнерадостная. Она обладала красивым голосом, любила петь. Однако наступил день, когда сельчане перестали видеть Ирайганат на свадьбах и вечеринках. Не спрашивая ее согласия, девушку выдали замуж за крестьянина Гамзата, в то время как сватался к ней любимый Абдулжалил. Может, родители выдали бы за него свою дочь, но у последнего была семья: жена и двое детей.

Гамзат знал обо всем этом, поэтому страдал безутешно. И, когда Ирайганат, оставив его, вернулась к родителям, добровольцем ушел на фронт, чтобы сложить там свою бедную голову.

Красавица и Абдулжалил в конце концов нашли друг друга. Были счастливы. В это время пришло известие о гибели на войне Гамзата. Услышав это, Ирайганат забрала двоих детей, нажитых от Абдулжалила, продала дом и стала жить одна-одинешенька в Новом Каякенте.

Красота человеческая обладает могучей силой, однако не всегда приносит счастье.

Когда в мою саклю вошла Солтанат

В поисках старожилов моя дорога в апреле 1996 года привела в дом Шихабутдина Баймурзаева в Нижнем Дженгутае.

После ассаламу алейкум первыми его словами были: «Мне 99 лет и 5 месяцев». И так как он, не переводя дыхание, продолжал говорить, мне оставалось только внимательно слушать его.

– Отец мой, Баймурза, – говорил дженгутаец, – до колхозов был середняком. Неплохо жили. Рост имел выше меня, ни худой, ни полный. Проболев всего 15 дней, умер в 73 года. Мы тогда жили на Гильяр-кутане – это в 10 км от Дженгутая. Я там прожил 57 лет, и все эти годы пас овец. Восемь дней из 30 бывал дома, а остальные – с ними, с овцами. Помню ли я какие-либо случаи? Разумеется. Мне шел 34-й год, когда с моим товарищем Али произошла страшная беда. Бешеный волк откусил ему нос.

На лице у молодого человека вместо носа остались ноздри. Тьфу, противно даже в его сторону глядеть. Али чуть не повесился. Спас его профессор Клычев. Сделал пластическую (слово «пластическую» я напомнил. – Б. Г.) операцию, а в селе дальнейшее лечение проводил Осман из квартала Мажагатаул.

Сам я никогда не болел. Даже голова не беспокоила. Вот зубов нет. Нет, не от болезни лишился я, а на фронте. После контузии они стали по одному выпадать.

Аппетит у меня завидный. Очень люблю курзе, каши – не переношу. Более всего употребляю калмык-чай, получаю истинное удовольствие. Мяса я ел много. Сплю от души, даже днем отдаюсь отдыху. Но вот какое дело. Если я вижу черно-белые сны – значит, к засухе. Если цветные – дожди идут. Ко мне на сон, как на свидание, приходят овцы, умершие родственники и обязательно горы, которые я исходил вдоль и поперек. Зрение мое в последнее время ухудшилось. Коран читал без очков. А теперь в 20 см различаю свою кисть, а дальше – будто доска. Очки не ношу – не думал над этим. Людей узнаю по голосу. Если через год приедешь ко мне, и тебя таким образом признаю. Курю «Приму».

Я перебиваю моего рассказчика и спрашиваю людей, собравшихся послушать Баймурзаева:

– Что из себя представляют папиросы «Прима»?

– Хуже сорта, чем «Прима», не бывает, – отвечали знатоки.

И такое дерьмо выкуривает мой долгожитель?

Услышав мои слова возмущения, Баймурзаев усмехается и продолжает свой рассказ:

– Признаюсь, что выпивал и водку, и вино, однако пьяным меня никто не видел. Более 40 лет баловался горячительным. Однажды мой сын, работавший пастухом, говорит: «Если еще раз увижу тебя выпившим, то ты не мой отец!» В тот день посмотрел я на себя в зеркало и увидел отекшее лицо, загноившиеся глаза, измазанный бузою бешмет. Схватил себя за горло, сдавил что есть силы и мысленно произнес: «Кроме пищи и воды через тебя, клянусь, ничего не пройдет!»

После этого горло долго болело, зато сохранил сына, а заодно и себя.

В двенадцать лет я влюбился в Солтанат. Едва дождался зрелого возраста. На нее зарились не одни глаза. Красавица со всех сторон. Когда Солтанат исполнилось 18, а мне 20, послали сватов. Не тут-то было – отказали. Главная причина состояла в том, что наши мамы Дахият и Тавруз между собою не ладили.

– Не маме с Солтанат жить, – сказал я сам себе и задумал украсть ее. Пошел к своему родственнику Гаджи Гаджимурзаеву и рассказал о своем плане. Тот одобрил.

И вот в тот момент, когда моя ненаглядная с кувшином возвращалась с родника Балтааул, я схватил ее в охапку и потащил во двор родственника. Солтанат, видимо, мой театр понравился, потому что она для проформы недолго кричала, не дергалась, не вырывалась. Три дня она находилась у Гаджи. За это время я сходил к бегаулу Дженгутая Алихану и доложил о том, как умыкнул Солтанат.

– Хорошо сделал, – успокоил он меня.

Солтанат вошла в мою душу, как хорошо вбитый в доску гвоздь. Если бы вы знали, как я ее ревновал, то не подумали бы, что я сделал неудачное сравнение. В дни молодости необходимость заставляла меня бывать в Порт-Петровске. Так, поверите ли, я на рассвете выходил из Дженгутая, а днем оказывался на берегу моря. Через горы и долы я двигался быстро. А через Талги возвращался на следующий день. И все это ради того, чтобы не оставлять Солтанат в одиночестве.

Под стать моей жене была еще одна красавица в нашем селе – Ушкият Шихшабек-Гаджиева: среднего роста, светлая, чернобровая, косы до пят. Первым ее мужем стал царский офицер Магомед Гаджиев. Он почему-то дал ей развод. Скорее всего, из-за того, что у нее не было детей. Так все думали. Ушкият недолго ходила свободной. Засватал Пахрудин Казанбаев. Но вскоре женщина заболела и умерла, когда ей было чуть больше сорока лет.

Обращала на себя внимание еще одна дженгутайка – Суна-ханум. А все-таки краше моей Солтанат в ауле не встретили б вы – ни среди девушек, ни среди женщин.

Пять лет, что мы прожили вместе, как один день пролетели. У нас родились двое детей. Не знаю почему, они поумирали. Может, потому, что наши мамы продолжали враждовать, и это в конце концов привело к тому, что мы разошлись и обзавелись новыми семьями. Солтанат умерла пять лет назад.

Долгие годы я чабанил, ходил за овцами. Мне не было скучно. Товарищам рассказывал содержание «Тахира и Зухры», «Лейли и Меджнуна», «Бозигита». Многие суры Корана легко вспоминал. Из-за этого мой авторитет был довольно-таки высок. Да и физически мало кому уступал. Я мог брать под мышки по мешку муки и бегать.

Скука и уныние мне были чужды. Бывало, дождь пойдет, я воткну ярлыгу в землю и начинаю петь, танцевать: овцам на удивление, товарищам – на радость, а мне – удовольствие.

На моем веку пришлось быть свидетелем многого интересного. Видел Гоцинского, Узун-Хаджи, видел революционеров. Самым знаменитым дженгутайцем в мое время считался Юсуп-Кади, когда старшиной аула являлся Осман Гусейнов.