Юрий Уральский - Поиск-90: Приключения. Фантастика

• Название: Поиск-90: Приключения. Фантастика
• Автор: Юрий Уральский
• Издательство: Пермское книжное издательство
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1990
• ISBN: 5-7625-0188-4

Сборник новых приключенческих и фантастических произведений уральских литераторов.

---

— Если все рассказывать, ночи не хватит, — горько усмехнулся Кузьмич. — Всяко было… О покойниках плохо не говорят. И я не скажу. Это бабы от злости да из зависти такого наговорят… А у меня злости-то никакой, жалость только. Жалел я ее… Да и попивать-то она стала года три назад, а потом и вообще спилась. Вишь, как скрутило ее… Тут и пошло-поехало… Подружка у нее появилась — Клавка эта. Она ведь моложе Кругловой, почитай, лет на двадцать пять. Смазливая. Таких мужики любят. Ну вот, Клавка, фамилия у нее Смолина, а кличут все больше Рыжая, и начала водить с подружками к Зинке мужиков. Пьянки, драки… Потом с самогонкой этой… В прошлом годе, кажись, было. И надо же бабе додуматься — брагу в стиральной машине варила! Пожалели. Не стали привлекать. Я ей скоко раз говорил: «Остепенись, Зинаида. Добром не кончишь». Да куда там… А накануне этого, — Кузьмич указал пальцем на потолок, — тихо стало. Дня за четыре. Никто не приходил. Только Рыжая и забегала.

— И кто же у нее собирался? — спросил я.

— Обычный контингент, — ввернул мудреное словечко Кузьмич. — Клавка, Васька Крюков… Все нашенские. Неподалеку тут живут. Со стороны никого.

— И большие компании собирались? — спросил Кудряшов.

— Когда как… Бывало и человек по десять.

— Вы, мне помнится, сказали, что дня за четыре «до этого» тихо стало. Что вы имели в виду?

— А-а… — махнул Кузьмич худой жилистой ладонью. — Обычное дело. Драка была. Милиция приезжала. Кажись, всех и забрали. Зинаида вечером, часов в десять, пришла ко мне. Говорит, обещали дело на нее завесть. Советовалась… Испугалась, видно.

— О чем советовалась?

— Да о жизни. Надоело, говорит, все. Уеду я. Или квартиру сменю. И то правда. Что мыкаться-то? Ревела… Да куда она поедет? Родных, видно, нет. Мужика тоже… Было бы куда, давно бы уехала. Житуха — она сложная вещь. С бухты-барахты не проживешь. Это пока молодые, ишшо кочевряжимся, а как одной ногой в могилу станешь, ох как внове жить начать охота! Да поздно уж…

«А Кузьмич-то — философ», — подумал я.

— Я, пожалуй, наверх подымусь, — сказал Ханов. — Может, что новенькое…

Кудряшов одобрительно кивнул.

Допрос Смолиной начали только в третьем часу ночи, через пятнадцать минут после отъезда опергруппы.

Наревевшись досыта, она, наконец, стала давать показания.

— Пришла я к Кругловой часов в девять утра. Зинка была дома одна, но вела себя как-то странно. Разговаривала со мной невнимательно, отвечала невпопад. Вижу, разговор у нас не клеится. «Ты что, — говорю, — заболела, что ли?» Она вдруг и говорит: «Слетай, Клав, в магазин». Я аж удивилась: «Рано ведь еще! Не дадут. Времени-то только девять пропикало». Она меня словно не слышала. «Я тебе денег дам, — отвечает. — Купи две бутылки водки и бутылку вина». И подает мне пятнадцать рублей пятерками. Делать нечего. Взяла я у нее сумку и пошла, а сама думаю: «Что это на нее накатило?» Вышла я, значит, в коридор, дверь прикрыла и уж совсем уходить собралась, вдруг смотрю, а в общей кухне кто-то сидит и курит. Врать не буду, человека этого я в лицо не видела, заметила только — дым вьется да из-за холодильника носок ботинка торчит.

— Во сколько вы вернулись? — спросил я.

— Примерно через час. Но Зинка меня даже на порог не пустила. Сумку я ей в коридоре отдала. Я даже обиделась поначалу. Но после остыла. Думаю, зайду вечером, узнаю, что это за мужик такой завелся, которого на людях показывать нельзя. Вечером, часов в десять, пошла. Прихожу, а дверь на замке. Ключ у меня был: подруги как-никак. Я дверь открыла, а она…

— Опишите нам приметы ботинка, — попросил Колесов.

— Ботинок как ботинок… — удивилась Смолина.

— Нет, все ботинки разные. По цвету, по форме…

— Этот был черный и блестел. Я еще тогда подумала: «Вот фраер, выпендрился! На улице мороз под сорок, а он корочки лаковые напялил!»

— Вы не ошиблись? — спросил я.

— Точно, лаковые! Умереть мне на этом месте!

— Ответьте, пожалуйста, — сказал Кудряшов, — почему у Кругловой последние дни тихо стало? Почему не собирались обычные компании? Ведь раньше, помнится, ни одного дня без пьянки не обходилось.

— Все очень просто. Двадцать первого один лопух драку здесь затеял. Ваши приезжали. Забрали всех. А участковый Зинке сказал, что если не угомонится, то против нее возбудят уголовное дело за притонодержание.

— За притоносодержание, — поправил Ханов.

— Вот-вот, — закивала Смолина. — Пугал! Знаю я. Если бы была такая статья, давно бы дело смастрячили. Но Зинка напугалась. Никого к себе не пускала.

— Статья такая есть, — сказал Колесов. — Можете быть уверены. Не зря она испугалась.

— Кто же затеял драку? — спросил Ханов.

— Чужой…

— В каком смысле?

— Васька Крюков его возле магазина подцепил. На свою голову… С ним и подрался.

— Из-за чего?

— Из-за Гальки. Васька уже давно с ней…

— Значит, всех забрали? — уточнил Кудряшов.

— Всех, — утвердительно кивнула Смолина.

— А вас?

— Меня? — несказанно удивилась Смолина. — Меня-то за что? Я не ворую и не дерусь…

— За тунеядство, — подсказал Ханов. — Такая статья тоже есть. Лучше скажите, вы не трогали какие-либо вещи в комнате Кругловой, когда приходили к ней вчера вечером?

— Что вы имеете в виду? — сухо спросила Смолина.

— Я хочу знать, не брали ли вы какие-нибудь вещи из комода?

— Мне брать вещи? — откровенно обиделась Смолина. — Да у Зинки и вещей-то порядочных не было. Старье одно.

В книге задержанных за двадцать первое декабря было записано, что в двадцать часов пятнадцать минут с улицы Нагорной, девять в отдел доставлены: Крюков Василий Федорович, 1944 года рождения, без определенных занятий; Вахлова Галина Игнатьевна, 1946 года рождения, без определенных занятий, и Терентьев Николай Степанович, 1943 года рождения, шофер. Проживает: станция Гора, улица Первомайская, 132. В графе «принятые меры» стояло: осуждены по указу ПВС, на пятнадцать суток.

— С кого начнем? — спросил Кудряшов.

— Не вижу разницы, — ответил Ханов. — Ваську Крюкова я знаю.

— Тогда с Терентьева?..

— Все равно, — согласился я. — На безрыбье…

Терентьев, невысокий тщедушный парень в сером пальто и таких же серых брюках, нервно мял в руках черную кроличью шапку.

— Садитесь, — предложил Колесов.

Терентьев робко подошел к столу и нерешительно опустился на краешек стула.

— С какой целью вы приехали в Горноуральск? — спросил Кудряшов.

— Посмотреть город… — тихо, почти шепотом ответил Терентьев и сглотнул слюну. — Давно здесь не был.

— Когда вы сюда приехали?

— Двадцать первого…

— Значит, никакой другой цели у вас не было?

— Нет…

— А каким образом вы очутились на улице Нагорной, девять?

— Погреться зашел. Зима…

— И как же вы нашли этот дом?

— Проходил мимо, а тут какой-то мужик… Ну, в общем… зашел. Выпили… закусили…

— А после? — спросил я.

— После драка вышла.

— И все?

— Все, — Терентьев пожал плечами. — А что еще? Уж и в областной центр приехать нельзя, что ли?

— Можно, — устало произнес Кудряшов. — Можно…

Терентьева увели.

Следующим был Крюков. Он был крепко сложен, широк в плечах. Но лицо… Лицо испитое, под глазами мешки. Сизый, со склеротическими прожилками нос. Под левым глазом обширный кровоподтек. Слюна, скопившаяся в уголках рта. Трясущиеся, словно в лихорадке, руки.

— Часто пьем? — спросил Колесов.

— Случается… — неопределенно ответил Крюков. — Ну… в общем…

— И не надоело тебе? — Ханов огорченно покачал головой.

— Чо? — переспросил Крюков. — Я ведь это…

— Что это? Что? — накинулся на него Ханов. — Жену бросил, дома не живешь! Конченый ты человек, Крюков!

— Ну, да… — согласно закивал Крюков. — Ну… это… Я ведь пью, а она… ну… дите там, значит… растет.

— У вас богатейший запас слов, — невесело усмехнулся Кудряшов. — Как у Эллочки Щукиной.

— У нас живет?.. — живо заинтересовался Крюков. — Не знаю… Такой не слыхал…

— Это сейчас неважно, — отмахнулся Кудряшов. — Еще познакомишься.

— А-а… ну, да… — вновь закивал Крюков и осторожно потрогал пальцем синяк под заплывшим кровью глазом.

— Болит? — поинтересовался я.

— А-а… ну, да… То есть нет…

— С тобой много не наговоришь, — откровенно взорвался Ханов. — Но придется. Делать нечего. Кто это такой фонарь тебе подвесил?

— А? Ну, да… Этот… как его?.. Ну… козел один. Не нашенский.

— К Кругловой вы его привели?

— А? Ну, да… Знаете уже? Я… да он сам… ну… это… — Крюков наморщил лоб и поскреб нос грязным обкусанным ногтем. Он явно напрягал свою память, но контуженный алкоголем мозг отказывался повиноваться ему.