Чарльз Сноу - Наставники

• Название: Наставники
• Автор: Чарльз Сноу
• Жанр: Проза

---

- Если уж мы заговорили о мужчинах, то скажите - кто-нибудь из вас собирается опубликовать в этом году новую книгу?

- Может быть, я, - отозвался Рой. - Если ее наберут...

- Примите мои поздравления! - воскликнул Гей. - Примите мои поздравления! У меня тоже должна этим летом выйти небольшая книжица. Я не назову ее шедевром в ряду главных моих работ, но по исполнению она вполне хороша. Мне очень интересно, как ее примут. Порой, знаете ли, к немолодому ученому относятся с предубеждением.

- По-моему, вам совершенно не о чем беспокоиться, - сказал Браун.

- Меня беспокоит только предубежденность, - пояснил ему Гей. - Я не тщеславен и спокойно принимаю критику - если уверен, что в ней нет предубежденности. С тех пор как была опубликована моя первая книга, я хочу только одного: непредубежденности. Да-да, с тех пор, как была опубликована моя первая книга. - Он оглядел сидящих за столом наставников. Его зеленовато-синие глаза казались чуть выцветшими. - Это было грандиозное событие. Когда газеты сообщили, что книга поступила в продажу, я обошел несколько магазинов, чтобы увидеть все собственными глазами. А потом отправился в Гранчестер, к доктору Эрнсту Фазекерлею, моему шурину, - я ведь женат, знаете ли, на его младшей сестре. И вот я рассказываю ему об этом грандиозном событии, а его кот - вы, наверное, видели его кота, необычайной был величины кот, - он вдруг встал, знаете ли, этак на задние лапы, словно ему тоже захотелось меня поздравить.

Через несколько минут вошел дворецкий и сказал, что у ворот профессора уже ждет такси. Эта сцена - составная часть привычного ритуала - неуклонно повторялась два раза в неделю, потому что по четвергам и субботам Гей в любую погоду выходил из дому, и его доставляли в колледж - отобедать с нами. Потом, завершая ритуал, Кристл помог ему надеть пальто и мантию, а он пожелал - каждому в отдельности - спокойной ночи. Звучно повторяя это пожелание, он ушаркал из комнаты, и вслед за ним вышел Рой, чтобы помочь ему благополучно добраться до ворот по скользкому насту.

- Да, эти старые ученые не нам чета, - сказал Кристл, когда Гей и Калверт скрылись за дверью. - Мы их достижений повторить не сможем.

- Я не совсем понимаю, чем они так уж замечательны, - проговорил Найтингейл. В его манере держаться ощущалась странная скованность: он словно бы скрывал мучительное отчаяние, чтобы не испортить нам послеобеденного десерта. И лицо у него казалось странно застывшим - как у человека, который с трудом подавляет раздражение. Его губы почти всегда были плотно сжаты, и на нежной коже четко прорисовывались напряженные морщины. Густые, слегка вьющиеся белокурые волосы он зачесывал набок, и они косо спадали на лоб. Его изможденно-озабоченное, но волевое лицо делалось очень привлекательным, когда он чему-нибудь радовался. - Никто, по-моему, до сих пор не знает, - сказал он, - почему, собственно, работы Гея считаются самобытными.

- Вы неправы, Найтингейл, - возразил ему Кристл. - По широте научной известности никого из нас просто невозможно с ним сравнить. И мы получим право судить да рядить, когда сумеем сделать столько же, сколько сделал он.

- Я совершенно с этим согласен, - сказал Браун.

- Если сидеть над сагами шестьдесят лет по четыре часа в день, поневоле кое-что сделаешь, - буркнул Найтингейл.

- Хотелось бы мне верить, что кто-нибудь из нас окажется таким же уважаемым ученым, как Гей, когда доживет до его возраста, - резко ответил ему Кристл.

- Судя по отзывам немецких специалистов, - заметил Браун, - имя Калверта станет со временем не менее известным.

- У этих джентльменов очень удобная наука, - еще напряженней, чем раньше, проговорил Найтингейл. - Она ведь не требует от них самостоятельного мышления.

- Вы ничего не знаете об их науке, - сказал Кристл, сказал весьма решительно, но отнюдь не враждебно, потому что втайне он симпатизировал Найтингейлу. Однако я видел, что филология сейчас его вовсе не интересует. - Мне неприятно слушать, как ругают Гея. Мое глубокое уважение к нему известно, я думаю, всем. Но мне прискорбно сознавать, что мы должны предоставить ему голос, когда нам придется выбирать руководителя колледжа. Сможет ли колледж жить нормальной жизнью, если ее будут направлять люди, у которых с потерей памяти желание во все вмешиваться только возрастает?

- Я всегда был уверен, что их надо лишать избирательного права, - сразу же поддержал Кристла Найтингейл.

- Ни в коем случае, - возразил ему Браун. - Если в шестьдесят пять или, скажем, в семьдесят лет мы лишим их права голоса, колледж проиграет намного больше, чем выиграет.

- Это почему же?

- А потому что колледж является сообществом людей и должен - хотя бы даже в ущерб себе - твердо придерживаться своего устава.

- Если последовательно развивать вашу мысль, - обратился я к Найтингейлу, - то вскоре колледж просто перестанет быть колледжем.

- А мне-то казалось, что вы человек передовых взглядов, - упрекнул меня Найтингейл.

- В разумных пределах, - сказал я.

- Да, тут трудно решиться на что-нибудь определенное, - проговорил Кристл. Он чувствовал раздвоенность, мучительную раздвоенность, это случалось с ним довольно часто, но он очень не хотел, чтобы кто-нибудь заметил его состояние. Неукротимая властность побуждала его отстранить стариков от дел, отобрав у них право голоса, - ведь эти старые развалины вечно препятствовали тому, что он затевал. А мягкая романтичность и душевная доброта, почтительное отношение к старшим и любовь к старому Гею отвращали его от настоятельной необходимости напомнить им про их старческую никчемность. - Но иногда мне начинает казаться, что колледжу нельзя доверять даже его собственные деньги. Подумайте, ну может ли наше сообщество распоряжаться капиталом в миллион фунтов стерлингов?

- Я отвечу на ваш вопрос, - живо отозвался Браун, - когда увижу, как мы справились с выборами ректора.

- А что - уже началась подготовка к выборам? - спросил Найтингейл.

- Нет, конечно, сейчас это еще невозможно, - ответил ему Браун. Просто кое-кто размышляет о кандидатах на этот пост. Я уже слышал одно или два имени. - Браун говорил неторопливо и мягко, но его острые глаза пристально следили за Найтингейлом. Тот обыкновенно противодействовал начинаниям Брауна и Кристла, поэтому Браун хотел прощупать, окажется ли он их противником и теперь, что было весьма вероятно. - По-моему, Винслоу склонен выдвинуть Кроуфорда. А вы что об этом думаете?

- Ничего особенно хорошего не думаю, - после паузы сказал Найтингейл.

- Вот как? Интересно, - проговорил Браун, неотрывно глядя на собеседника. - Я, признаться, полагал, что вам, естественнику, захочется провести в ректоры именно Кроуфорда.

И тут Найтингейла неожиданно прорвало.

- Только не Кроуфорда! - с едкой горечью возразил он. - Последние три года он ежедневно - буквально каждый день! - напоминает мне, что он член Королевского общества, а я нет.

- В самом деле? - сочувственно удивился Браун. - Он ведь, кажется, начинал гораздо раньше вас?

- Он постоянно напоминает мне, что меня уже шесть лет кряду прокатывают на выборах в Королевское общество и что в марте мне придется пройти через это седьмой раз! - срывающимся от зависти и отчаяния голосом выкрикнул Найтингейл.

Кристл не вмешивался, и разговор вел Браун.

- Должен признаться, что я, так же как и вы, не склонен поддерживать Кроуфорда, - сказал он. - Мне кажется, что нам нужен не такой руководитель. Я еще не все обдумал, но мне говорили, что некоторые наставники называют совсем другого кандидата. Скажите, а как вы отнеслись бы к выдвижению Джего?

- Джего? - переспросил Найтингейл. - Ничего не имею против.

- Вероятно, найдутся люди, которые будут серьезно возражать против него, - раздумчиво проговорил Браун.

- Некоторые люди будут возражать против кого бы то ни было.

Браун улыбнулся.

- Они могут сказать, что Джего не такой известный ученый, как... ну хотя бы, как Кроуфорд. И это серьезное возражение. Другое дело, насколько оно важно для нас. Или, говоря иначе, мы вряд ли найдем руководителя, идеального во всех отношениях. А значит, нужно решить, кого мы предпочтем - Джего, добросовестного, но не блестящего ученого, который зато прекрасно подходит для этой должности по своим человеческим качествам, или Кроуфорда - вы сейчас чрезвычайно убедительно оттенили некоторые его недостатки. В самом деле, допустимы ли подобные недостатки у ректора?

- Я готов поддержать Джего, - сказал Найтингейл.

- Очертя голову тут решать ничего, конечно, не следует, - заметил Браун. - Или, говоря иначе, семь раз отмерь - один раз отрежь. Но ваше мнение кажется мне очень весомым...

- Мне тоже, - вмешался Кристл. - Теперь, пожалуй, и я вскоре на что-нибудь решусь.

Браун и Кристл ушли; мы с Найтингейлом остались в профессорской одни.

- Давайте посидим у меня, - неожиданно предложил он.

Я удивился. Найтингейл, единственный из всех наставников, был мне решительно неприятен, - да и он меня, мягко говоря, не жаловал. Наша взаимная неприязнь, подобно любви, вспыхнула, когда мы познакомились, без всяких видимых причин: у нас не было ни общих духовных интересов, ни разногласий - ничего общего, а ведь многим коллегам, столь же чуждым мне по духу, я искренне симпатизировал. Только колледж нас и объединял: в других условиях мы наверняка держались бы друг от друга подальше. Но здесь нам почти каждый вечер приходилось встречаться за обеденным столом и поддерживать вежливую беседу, а иногда - под давлением социальных обычаев - мы даже проводили вместе свое свободное время. Насильственная социальная общность - я часто размышлял об этой поразительной черте кембриджской жизни; но еще поразительнее было то, что нередко социальную судьбу ученого решали его враги. Все административные должности в колледжах были выборными, и, значит, человек, выдвинутый на какой-нибудь должностной пост, частично зависел от своих недругов, которые принимали участие в голосовании, - так, например, Джего, не любивший Винслоу гораздо решительней, чем я Найтингейла, знал, что его будущность в какой-то степени зависит и от казначея.