Ольга Булгакова - Тяжесть короны (СИ)

• Название: Тяжесть короны (СИ)
• Автор: Ольга Булгакова
• Жанр: Любовно-фантастические романы

Горькая ирония судьбы. Дворец полон придворных, заверяющих принцессу в своей преданности. Но в трудную минуту, когда выход только один — побег, принцесса Нэйла никому не может доверить свою жизнь. Но раз от соотечественников нет проку, может, пленный чужеземец, "враг моего врага", окажется другом? И насмешка судьбы обернется щедрым даром, который не каждому достается в жизни?

---

Поставив на подоконник кувшин, повернулась к ардангу. Он бросил на меня сердитый взгляд. Ожидаемо, я ведь мешала, влезала в его личное дело… Ободряюще улыбнулась, хотела положить руку на плечо, но он отшатнулся. Это меня удивило и обидело. Я ведь прежде касалась его, и никогда раньше такой реакции не было… Неужели это из-за клейма? Убрав руку, наклонилась так, чтобы наши глаза оказались на одном уровне. Он смотрел на меня с возмущением, с обидой, даже с раздражением. Но потом в серо-голубых глазах снова мелькнуло то странное выражение, как во время нашего первого разговора. Растерянность, удивление и, кажется, восхищение…

— Ромэр, я знаю про клеймо, — как могла мягко сказала я.

— Мне жаль, что ты узнала так, — в его глазах появился отголосок былой боли, холодной иглой кольнувший сердце. — Я бы сам сказал тебе… Позже, — почему-то начал оправдываться арданг. Конечно, можно было оставить так, позволить ему хоть недолго думать, что я впервые увидела клеймо сегодня. Но это было бы нечестно.

— Ромэр, — прервала его я, — у нас были бы серьезные проблемы, если бы я узнала о клейме только сейчас.

Он горько усмехнулся.

— Понятно… Ты уж прости, я был сегодня немного не в себе… Плохо понимал, что происходит… Что ты сказала им, чтобы они отстали?

— Почти правду. Что у тебя есть вольная, подписанная Стратегом.

Ромэр недоверчиво посмотрел на меня, а я продолжала:

— Печать, королевский бланк — это все настоящее. А подпись, разумеется, подделала.

— Значит, ты не во время путешествия заметила…

— Нет, я знаю уже давно, — я ожидала следующего вопроса, который неизбежно должен был последовать. И боялась его. Не знала, даже не представляла, как говорить о той ночи. Почему-то казалось, что стоит только воскресить в памяти те часы, Ромэр никогда не сможет больше спокойно разговаривать со мной. Видела по его глазам, что он хотел спросить это или что-то другое, но осекся, промолчал. Отвел глаза, легко тряхнул головой, словно отгоняя глупую мысль. Пауза затянулась.

— Ромэр, у нас не так много времени… Давай посмотрю порезы? — робко предложила я.

Он вздохнул и, все так же не глядя на меня, чуть повернулся, подставляя пробивающимся сквозь пыльное окно солнечным лучам окровавленную голову. С большим трудом отмыв запекшуюся кровь с волос, нашла рану. Что ж тут говорить, повезло, — удар прошел вскользь. Если бы конь попал на два пальца ниже, то копыто скорей всего пробило бы тонкую височную кость… Мысленно поблагодарив небо за то, что не произошло непоправимое, я принялась обрабатывать рану. С непривычки возилась долго, но арданг не жаловался, вообще не заговаривал со мной. Даже ни разу не шелохнулся за все время.

— Бальзам едкий, — предупредила я.

Мой голос прозвучал так робко и одиноко в этой напряженной тишине, что мне стало себя жаль. Ромэр не ответил. Почему-то решила, что это плохой признак. Даже захотелось, чтобы арданг ойкнул хотя бы, когда я коснулась раны корпией, смоченной в жгучем бальзаме. Но он и тогда промолчал. Сблизив парой стежков края раны, я вздохнула и занялась правым плечом. Ромэр, отвернувшийся от меня, ни разу не поморщился, когда я промывала и смазывала рану. Только крепко стиснул зубы, когда я несколькими стежками зашивала порез. Но теперь это не удивило. Оставалось наложить повязку, но арданг именно этой рукой прижимал к груди полотенце. Конечно, нужно было просто попросить его дать мне руку, но я словно забыла все слова, где-то потеряла голос. Да и тишина была такой давящей, всепоглощающей, гнетущей, что я не осмелилась заговорить.

Я просто осторожно и ласково положила левую ладонь ардангу на плечо. От этого неожиданного прикосновения Ромэр вздрогнул, но не повернулся. Я не убирала руку, более того, положила вторую ладонь ему на запястье. И замерла. Только тогда Ромэр повернулся ко мне, растерянно и удивленно посмотрел в глаза, словно не верил, что к человеку с таким клеймом кто-нибудь по своей воле может захотеть прикоснуться.

— Нет смысла скрывать то, о чем я и так знаю, — шепнула я.

Он долго всматривался в меня, видела, хотел что-то спросить, но не решился. Только расслабил руку и позволил мне полностью завладеть ею. Я робко улыбнулась и потянулась за бинтом, стараясь не смотреть на обнажившуюся грудь Ромэра, на эти огромные буквы. Я молча перевязывала руку арданга, когда он заговорил. Тон был удивительно холодным и деловым.

— Я слышал, как ты с ними разговаривала. Пожалуйста, не пойми неправильно. Я благодарен за вмешательство, за то, что ты предвидела такую ситуацию и заранее позаботилась о документе. Но на будущее… Ты выдала себя, показала, кто ты на самом деле. Повезло, что капитан оказался порядочным человеком… Я должен тебе жизнь и расплачусь ею, помогая тебе обрести свободу. Только прошу, что бы ни происходило, как бы ты обо мне ни беспокоилась, никогда не подвергай риску свою свободу.

Наверное, всему виной был его голос, совершенно лишенный пафоса или наносной торжественности. Голос человека, знающего цену свободы, знающего цену жизни. Мне стало страшно и безумно больно за Ромэра. Я выпрямилась, твердо встретила серьезный и решительный взгляд серо-голубых глаз:

— И ты, пожалуйста, помни на будущее. Ты. Не должен. Мне. Ничего. И еще одно. Что бы ни происходило, запомни, — моя свобода не стоит твоей жизни.

14

Церковные часы пробили десять, когда мы покинули Вершинный. Мы намеренно поехали на юг, а не на запад, чтобы запутать след. Ни Ромэр, ни я не сомневались в том, что теперь, когда мы невольно обратили на себя внимание, погоня будет. До сегодняшнего дня отчим и его люди могли только теряться в догадках и строить предположения. У них не было не то что отправной точки, откуда можно было бы начинать поиски, но даже точного времени отсчета. Ведь из Ольфенбаха мы, по сути, могли убежать куда угодно. В любой из тех трех-четырех дней, когда слуги еще не вломились ко мне в комнаты.

Оглянулась на Вершинный. Я была уверена, что капитан не станет докладывать о нас сразу, но сказать то же самое о его людях, разумеется, не могла. А еще подозревала, что если будет упомянуто хоть малейшее вознаграждение, часть стражников тут же вызовется добровольцами и бросится за нами. А капитан не сможет им в этом помешать.

Мы ехали по большой широкой равнине. Прямая, как стрела, дорога, нагретая летним солнцем, теряющаяся в мареве. Справа от дороги верста за верстой простирались поля. Слева поля перемежались с лугами, на которых паслись коровы и овцы. Мирная, богатая, даже идиллическая пастораль, вызывавшая тогда у меня лишь чувство глухого раздражения. Ведь любой наблюдавший за нами из Вершинного, — а здравый смысл подсказывал, что такие были, — видел нас, как на ладони. Из-за этого я нервничала, но говорить об этом, разумеется, не стоило. Ромэр, без сомнения, думал о том же. Поэтому мы просто нарочито неспешно ехали по дороге на юг.

Мы долго, невыносимо долго молчали. Ромэр казался злым, замкнутым и сосредоточенным. Его настрой, напряжение были такими яркими, что ощущались кожей. И я не решалась не то что заговорить с Ромэром, но даже глянуть в его сторону. Ехать рядом с ардангом не хотелось и то, что мой конь держался на полкорпуса позади, вполне устраивало.

Мы ехали без остановок три часа. Солнце жгло нещадно, кружилась голова, от несмолкающего стрекота кузнечиков звенело в ушах, но я терпела, понимая, что арданг не хочет делать привал. Тем более прятаться от зноя было все равно негде. Немногочисленные клочки тени уже занял скот. Так что я с надеждой вглядывалась в лес, к которому мы медленно приближались.

Лес встретил полумраком и прохладой, казавшейся глотком воды. Мы проехали еще немного по дороге. Потом, пару раз оглянувшись и убедившись, что деревья полностью скрыли нас от любопытных глаз, Ромэр спешился. Так и не взглянув на меня, подошел, не произнеся ни слова, протянул руки, помог спешиться. Все так же молча взял своего коня под уздцы и двинулся в сторону от дороги. Мой конь удивленно фыркнул, когда я повела его вслед за ардангом, немного поартачился, но настроения потакать некоторым копытным у меня не было. Так что пришлось несильно хлестнуть его поводом и прикрикнуть. Обернувшись к Ромэру, увидела, что меня спутник не ждал. И это раздражало. Конечно, устраивать скандал по этому поводу я не собиралась, но не значит, что такое поведение не зацепило.

Арданг остановился через полчаса на небольшой полянке. Высокая трава, густая тень от деревьев, журчание ручья. Привязав коня к тонкому стволу молодой березы, Ромэр сел, облокотившись на дерево, и заговорил. Его голос прозвучал глухо, казался грустным и виноватым.

— Прости, пожалуйста, но, боюсь, мы сегодня больше никуда не поедем.

— Почему? — я первый раз с момента отъезда из Вершинного посмотрела спутнику в лицо. Ромэр был бледен, да что там, береза ему проигрывала в белизне. Видно было, что он держится из последних сил. Я испугалась не на шутку, бросилась к ардангу: — Во имя небес, почему ты не сказал, что тебе плохо?