Миясат Шурпаева - Предания старины глубокой

• Название: Предания старины глубокой
• Автор: Миясат Шурпаева
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2011

В течение многих лет автор собирала притчи, легенды о судьбах реальных людей, порой крупных исторических деятелей, через очевидцев событий, их детей и внуков. Автор не всегда довольствуется услышанным, она опирается и на письменные источники, документы, архивные материалы.

В книгу вошли исторические рассказы, в которых впервые повествуется о деятелях средневековой эпохи, о шамхалах, о шейхах и мусульманских алимах Представлена жизнь Кази-Кумухских ханов и феодалов, где переплетены жестокость и милосердие, благородство и низость. Есть рассказы о шейхе Джамалутдине Кази-Кумухском и Баху-Бике Хунзахской, о Мусаясул Манижал из Чоха и о трагической любви Маллея Балхарского и Патимат Кумухской. Есть рассказы о горянках, о любви и влюбленных, о талантливых и стойких женщинах, о трагедии первой комсомолки из селения Акуша.

В книге повествуется о людях, на долю которых выпала необычная судьба. Особый пласт составляют рассказы, в которых воссоздаются судьбы репрессированных: ХЛаринова, Ш.Рашкуева, братьев Сеид-Гусейновых и Хабиба Эмербекова из селения Акты и др.

Книга написана живым разговорным языком, где использованы народные изречения, пословицы, поговорки и приметы горского быта.

---

– Да, мой высокий хан, я ездил по твоему поручению, но задание твое не выполнил. Такова была воля Аллаха!. А насчет службы… я больше у тебя не служу, я перешел на путь религии, до конца своей жизни буду служить ей, и моя единственная просьба к тебе: не мешай мне, – ответил Джамалутдин.

– Я удивлен твоим поступком. Опечален твоим поведением. Не ожидал – сказал хан, погрустнев, – Чем ты недоволен? В чем ты нуждаешься? Что тебя заставило принять такое решение? – посыпались один за другим его вопросы.

– Жалоб у меня нет. Я всем доволен, но больше служить у тебя не могу, – не сдавался Джамалутдин.

Очень расстроили Аслан-хана решение и поступок Джамалутдина, не хотелось ему терять такого грамотного работника, а его сближение с шейхом Магомедом-Яраги пугало хана. Хан велел Джамалутдину хорошо подумать обо всем и явиться к нему, при этом он не стал скрывать своего возмущения случившимся. Но Джамалутдин так и не явился к хану, не помогли ни советы, ни уговоры ближайших советников хана, а занялся изучением религиозных книг, полученных от шейха Магомеда-Яраги. Узнав, что Джамалутдин побывал у шейха Магомеда-Яраги, деятели мусульманской религии Кази-Кумухского ханства стали приходить к Джамалутдину и спрашивать о шейхе. Одобрили они выбор пути Джамалутдином. Больше всех радовался этому отец его, Макабута.

Изучив книги, Джамалутдин отправился к шейху. На этот раз он пробыл в Яраге почти месяц. Уединяясь с ним в отдаленной, тихой комнате, шейх обучал его искусству являть чудо и предугадывать события, общаться с Богом, учил Джамалутдина управлять силой духа, вложенной в него самим Богом.

Приняв от шейха Магомеда-Яраги тарикат, Джамалутдин стал его мюридом. По учению тариката мюрид, принявший тарикат от шейха, должен стать его копией и приблизиться к шейху по степени любви к нему. Учение тариката гласит: “Ты введи шейха в свое сердце и водвори его там, и не выводи его оттуда, пока ты сам не сделаешься богознателем посредством его, потому что шейхи – суть источников Божьего вдохновения”. Через своего шейха мюрид созерцает Господа Бога, добивается не только внешнего, но и внутреннего уединения от окружающего мира по накшубандийскому тари-кату. Шейх доводит своего ученика до степени совершенства одним своим сообществом и открывает ему не только свет и красоту Всевышнего, но и тайны постижения Бога.

Так Джамалутдин стал владеть всеми знаниями и тайнами чудодействия, которыми владел его шейх. Получив у Магомеда-Яраги звание шейха, Джамалутдин вернулся в Кумух, стал проповедовать накшубандийский тарикат.

Популярность шейха Джамалутдина росла, люди к нему шли со всех концов Дагестана, принимали у него тарикат, становились его мюридами. Джамалутдин открыл в Кумухе медресе, где обучал юношей. Муталимы боготворили шейха, молодой шейх был для них образцом человека и мусульманского шейха, они рассказывали кумухским парням о великой силе духа Джамалутдина, о его таланте являть чудеса.

В Кумухе рассказывают, как ровесники Джамалутдина, не доверяя рассказам его муталимов, решили проверить, на самом ли деле Джамалутдин способен творить чудеса. Друг детства Джамалутдина, по имени Лати, предложил друзьям пойти вместе с ним к Джамалутдину и своими глазами убедиться в таланте шейха.

Когда друзья пришли, Джамалутдин на веранде делал намаз, а жена его варила на очаге кукурузный хинкал. Джамалутдин обрадовался гостям и предложил войти в дом и спросил, смогут ли они подождать, пока он закончит свое моленье.

– Нет, нет, мы не торопимся, мы просто хотели узнать у тебя, на самом ли деле шейх Магомед-Яраги может сунуть руку в огонь и не обжечься? – сказал Лати, как бы в шутку. Джамалутдин ничего не сказал, подошел к очагу, приподнял рукав и сунул в огонь руку, затем показал ее друзьям. Рука не только не обгорела, не опалился ни один волос на руке.

– Эту силу дал мне шейх Магомед-Яраги. Может ли человек отдать другому то, чего у него нет? – спросил Джамалутдин.

Пристыженные друзья собрались уходить, но Джамалутдин их остановил, сказал, что варится кукурузный хинкал и грешно уходить. Завел их в комнату…

Закончив свое моленье, пришел к ним Джамалутдин. Тут жена его принесла на круглом деревянном подносе дымящийся хинкал. Джамалутдин пригласил друзей сесть и как-будто в шутку стал водить раскрытой ладонью над подносом, читая при этом шепотом какую-то молитву. Хинкалины стали прыгать, как лягушки, и друзьям они показались лягушками. Тут Джамалутдин отвел руку: хинкал перестал прыгать и принял первоначальное положение. Друзья не столько удивились, сколько испугались этого чуда. Шейх же улыбнулся и предложил им есть. Но гости не стали есть. Тогда Джамалутдин позвал жену и попросил подать гостям другое кушанье. За бузу и чурек с сыром гости уселись с удовольствием.

Шейх Джамалутдин и Аслан-хан

Аслан-хана испугала популярность шейха Джамалутдина. Если из-за Магомеда-Яраги он получил серьезное замечание от царского генерала, то за Джамалутдина, развернувшего деятельность у него под боком, он мог пострадать еще больше. Хан решил сначала по-хорошему поговорить с шейхом Джамалутдином, пригласил своих ближайших советников и послал нукеров за шейхом. Встретил его Аслан-хан с почтением, стал разговаривать с ним весьма доброжелательно. Не выдавая своего недовольства и как бы по-дружески советовал прекратить распространение тариката в его ханстве. Он обещал Джамалутдину любую материальную помощь, если он нуждается. Но шейх ответил:

– Я проповедник учения пророка Мухаммеда и раб Аллаха, и больше никому я не подвластен: В помощи не нуждаюсь, сам в состоянии помочь любому…

Через некоторое время прибывшие в Кумух царские офицеры потребовали расправы с шейхом, и Аслан-хан вынужден был согласиться. Хан послал за шейхом и тем временем подготовил подвыпивших нукеров для расправы с ним. По сигналу хана они должны, были кинуться на шейха.

Нукеры вернулись одни, сказали, что шейх провожает гостей, прибывших к нему из Дженгутая, обещал подойти попозже. Через некоторое время Аслан-хан увидел из окна шейха Джамалутдина вдалеке. Он шел спокойно и величественно, держа в руках серебряный жезл, подаренный ему в Согратле. При виде шейха кланялись ему даже придворные хана, а шейх легким кивком головы отвечал на их поклон. Близился вечер, почти стемнело.

Войдя в ханский двор, Джамалутдин не стал подниматься по лестнице на второй этаж, стал стучать жезлом о каменные плиты, которыми был устлан ханский двор. Как выстрел прозвучал этот стук в ушах хана. Он осторожно выглянул и увидел шейха, стоящего во дворе. Пальцы его правой руки, в которой он держал жезл, сияли как свечи, и от этого сияния осветилось все лицо шейха. Раздался голос шейха, требовавшего доложить о его приходе. Тревога и волнение объяли Аслан-хана, он не мог говорить и руки у него тряслись. Между тем нукеры ждали сигнала к расправе. Но вместо сигнала поступило повеление хана: отошлите шейха, скажите ему, что надобность в нем отпала.

Все были удивлены, удивился и сам шейх. Когда он вышел со двора, увидел множество людей, молча и тревожно стоявших возле ханского дворца. Понял Джамалутдин, что ему угрожала опасность.

Когда же русские офицеры и подвыпившие нукеры стали упрекать хана в нерешительности, он ответил, что бессилен был даже двинуться и предпринять что-либо против шейха. Сам Аллах вмешался предотвратил убийство.

Возможно все так и было, а возможно, что Аслан-хан был все же самым сердобольным и миролюбивым. В течение двадцати лет своего правления он не допустил ни одной кровопролитной войны, берег народ и страну. Чтобы уберечь свой народ и землю, он принял и подданство русского царя. Дорожил миром и спокойствием как мог, а если же противостоял тарикатским шейхам, то и это делал ради спасения людей от кровопролития, чтобы не допустить газават.

Рассказывают, что имамы газавата Гази-Магомед и Шамиль хотели познакомиться с шейхом Джамалутдином и взять у него разрешение на священную войну. Сначала появился в Кумухе по своим делам Гази-Магомед и решил зайти к шейху. Причем в Кумухе не знали, кто он такой. Гази-Магомед вместе с товарищем договорились не сообщать о себе шейху и пойти к нему как обыкновенные прихожане. Когда вошли в дом, Гази-Магомед послал вперед своего попутчикам сам присел перед комнатой шейха, ожидая пока выйдет попутчик.

Шейх Джамалутдин принял гостя, посмотрел на него внимательно и спросил, что его привело к нему. Гость ответил, что хотел бы принять от него тарикат и стать его мюридом.

– Нет у тебя никакой надобности ко мне, вон, в той комнате сидит человек, который пришел ко мне, пригласи его сюда, – громко сказал шейх.

Не ожидавший такого оборота, Гази-Магомед даже вздрогнул от удивления. Он невольно встал и медленно направился в комнату шейха.

– Зайди, Гази-Магомед, – твое место не там, а здесь, возле меня, – доброжелательно сказал Джамалутдин.