Мирча Элиаде - Очерки сравнительного религиоведения

• Название: Очерки сравнительного религиоведения
• Автор: Мирча Элиаде
• Издательство: Ладомир
• Жанр: Религия
• Год: 1999

Фундаментальная монография Мирчи Элиаде по истории религий обобщает данные этнологии, сравнительного религиоведения и мифологии. От анализа конкретного материала, связанного с определенными нормами культа (неба, светил, земли, воды и т. п.), автор переходит к наиболее общим проблемам истории религий, функциям мифа и символическим структурам как универсальным способам ориентации человека в пространстве и времени.

---

Dumont P. L’Aśvamedha, Р., 1927; Negelein J. von. Das Pferd im arischen Altertum. Königsberg i. Pr., 1903; Malten. L Das Pferd im Totenglauben // JKDAI. В., 1914. Vol. 29. S. 179–256; Hindringer R. Weiheross und Rossweihe. Münich, 1932; Koppers W. Pferdeopfer und Pferdekult der Indogermanen // WBKL. 1935. S. 279–411; Bleichsteiner R. Rossweihe und Pferderennen im Totenkult der Kaukasischen Völker // WBKL. 1935. S. 413–495; против тезиса Кейперса, см.: Hauer // AFRW. 1939. Vol. 36. S. 23 и сл.; Wiesner L. Fahren und Reiten in Alteuropa und im Alten Orient // AOR. 1939. 38, №3–4; Wiesner L. Fahrende und Reisende Götter // AFRW. 1941. Vol. 37. S. 36–46; ср.: Schmidt W. Rassen und Völker. Lucerne, 1946–1949. Vol. 2. S. 102 и сл.

Ср. также работы, упомянутые в исследовании: Hermes G. Das gezähmte Pferd im neolitischen und Frühbronzezeitlichen Europa // APS. 1935. Vol. 30. S. 805–823; 1936. Vol. 31. S. 115–129; Hermes G. Das gezähmte Pferd im alten Orient // APS. 1936. Vol. 31. S. 364–394; Flor F, Das Pferd und seine kulturgeschichtliche Bedeutung // Wiener kulturhistorische Studien. 1930. Vol. 1. О культе лошадей в Малой Азии см.: Rostovtzeff S. Siria. Vol. 12. P. 48 и сл.; в Китае и Японии — Erkes E. Das Pferd im alten China // ТP. 1940–1941. Vol. 36; Van Gulik R. H, Hayagriva. The Mantrayanic Aspects of the Horse Cult in China and Japan. Leiden, 1935, особенно P. 41 и сл.

Об Ашвинах, Диоскурах, близнецах и др.

Güntert H. Der arische Weltkönig. S. 253 и сл.; Harris R. The Cult of the Heavenly Twins. Cambridge, 1906; Eitrem S. Die göttlichen Zwillinge bei den Griechen. Christiania, 1902; Cook A. B. Zeus. Vol. 2. P. 1003 и сл.; Chapouthier F. Les Dioscures au service d’une déesse. P., 1935; Keith A. B. Indian Mythology. Boston, 1917. P. 30 и сл.; Krappe A. H. Mythologie universelle. P. 53–100; Krappe A. H. La legende des Harlungen // Etudes de mythologie et de folklore germaniques. P., 1928. P. 137–174; Sternberg. Der antike Zwillingskult im lichte der Ethnologie // ZFE. 1929. Vol. 61. S. 152–200; Sternberg. Der Zwillingskult in China und die indischen Einflüsse // Bossier Archiv. 1929. Vol. 13. S. 31–46; Negelein J. von. Die aberglaubische Bedeutung der Zwillingsgeburt // AFRW. 1906. Vol. 5. S. 271–273; Van Gennep A. Tabou et totémisme à Madagascar. P., 1911. P. 176[462].

О сакральном значении и символизме горы, Центра

Autran С. La Flotte à l’enseigne du poisson. P. 31 и сл.; Dussaud R. Découvertes de Ras Shamra. P. 100; Jeremias A. Handbuch der altorientalischen Geisteskultur. 2nd ed. В., 1929. P. 130 и сл.; Eliade M. Cosmologie si alchimie babiloniana. Bucharest, 1937. P. 26 и сл.; Eliade M. Le Chamanisme et les techniques archaiques de 1’extase. P., 1951. P. 235 и сл.; Eliade M. Images et Symboles. P., 1952. ch. 1; Kirfel W. Die Kosmographie der Inder. Bonn; Leipzig, 1920; Holmberg‑Harva U. Der Baum des Lebens // Annales Academicae Scientiarum Fennicae. Helsinki, 1923. S. 33 и сл.; Burrows E. Some Cosmological Patterns in Babylonian Religion // Hooke S. H. The Labyrinth. L., 1935. P. 43 и сл.; Dombart Т. Der Sakralturm: I // Ziqqurat. Münich; Dombart T. Der babylonische Turm. Leipzig, 1930; Jastrow M. Sumerian and Akkadian Views of Beginnings // JAOS. 1917. Vol. 36. P. 274–299; Van Buren E. Douglas. Mountain Gods // ORA. Rome, 1943. Vol. 12. №1, 2.

О символизме восхождения (по ступеням, лестнице и т. д.)

В Египте: Budge W. From Fetish to God in Ancient Egypt Oxford, 1934. P. 346; Budge W. The Mummy. 2nd ed. Cambridge, 1925. P. 324, 327; Weill R. Le Champ des roseaux et le champ des offrandes dans la religion funéraire et la religion générale. P., 1936; Muller W. M. Egyptian Mythology. Boston, 1918. P. 176; Eliade M. Le Chamanisme… P. 415 и сл.

В Индии: Coomaraswamy A. Svayamatrnna‑Janua Coeli // CZ. 1939. Vol. 2. P. 1–51; Eliade M. Durodhana and the Waking Dream // Art and Thought: A Volume in Honour of the late Dr. Ananda K. Coomaraswamy. L., 1947. P. 209 и сл.

В Полинезии: Grey Sir G. Polynesian Mythology and Ancient Traditional History of the New Zealanders (a reissue). Auckland, 1929. P. 42 и сл.; Chadwick H. M., Chadwick N. K. The Growth of Literature. Cambridge, 1930. Vol. 3. P. 273 и сл.; Pettazzoni R. The Chain of Arrows; the Diffusion of a Mythical Motive // FRE. Vol. 35. P. 151 и сл.; Pettazzoni R. Saggi di Storia delle Religioni e di Mitologia. Rome, 1946. P. 63 и сл.

В Океании: Dixon R. Oceanic Mythology. Boston, 1916. P. 139, 293 и сл.; Chadwicks. The Growth… Vol. 3. P. 481.

В Африке: Werner A. African Mythology. Boston, 1925. P. 135 и сл.

В Америке: Alexander Н. В. Latin‑American Mythology. Boston, 1920. P. 271, 308; Stith Th. Tales of the North American Indians. Cambridge; Mass., 1929. P. 283, 332 и сл.

О мотиве восхождения

Stith Th. Motif‑Index of Folk Literature. Helsinki, 1934. Vol. 3. P. 7–10; Eliade M. Le Chamanisme… P. 423 и сл.

О принесении в жертву коня у тюрко–монголов, алтайском символизме восхождения и т. п.

Radlov W. Aus Sibirien: Lose Blätter aus dem Tagebuch eines reisenden Linguisten. Vol. 1–2. Leipzig, 1884. S. 19 и сл.; Czaplicka M. A. Aboriginal Siberia. Oxford, 1914; Holmberg‑Harva U. Der Baum des Lebens // Annales Academiae Scientarum Fennicae. Helsinki, 1923; Holmberg‑Harva U. Die Religion der Tcheremissen. Porvoo, 1926. P. 108 и сл.; Holmberg‑Harva U. Die religiösen Vorstellungen der altaischen Völker. Helsinki, 1938; Kopruluzade M. F. Influence du chamanisme turco‑mongol sur les ordres mystiques musulmans. Istanbul, 1929; Chadwick N. K. Shamanism among the Tartars of Central Asia // JRAI. 1936. Vol. 66. P. 75 и сл.; Schmidt W. Der Ursprung… Vol. 9. S. 278 и сл.; Vol. 10. S. 231 и сл., 321 и сл.; Eliade M. Le Chamanisme… P. 175 и сл.[463]

Глава III СОЛНЦЕ И ПОКЛОНЕНИЕ СОЛНЦУ

36. ИЕРОФАНИИ СОЛНЦА И ИХ РАЦИОНАЛЬНЫЕ ОБЪЯСНЕНИЯ

Когда‑то, еще в то время, когда изучение истории религий находилось в зачаточном состоянии, полагали, что поклонение Солнцу — явление, свойственное всему человечеству. Первые исследования по сравнительной мифологии раскрыли его следы практически везде. Однако в 1870 г. Бастиан[464], весьма авторитетный этнолог, пришел к выводу, что при строгом подходе поклонение Солнцу можно обнаружить лишь в немногих регионах Земли. А спустя полвека сэр Джеймс Фрэзер, обратившись к этой проблеме в связи со своими кропотливыми исследованиями в области поклонения Природе, подметил отсутствие каких либо точек соприкосновения между различными солярными элементами, встречающимися в Африке, Австралии, Меланезии, Полинезии и Микронезии[465]. То же самое характерно и для обеих Америк. Фактически только в Египте, Азии и первобытной Европе то, что мы называем поклонением Солнцу, стало настолько распространенным, что по временам возвышалось (как, например, в Египте) до господствующего положения.

Учитывая, что по ту сторону Атлантического океана солярная религия была развита лишь в Перу и Мексике, т. е. лишь у двух «цивилизованных» народов Америки, единственных, которые достигли определенного уровня реальной политической организованности, — принимая это во внимание, нельзя не разглядеть некоторую связь между преобладанием культа Солнца и тем, что мы бы назвали «исторической» судьбой. Можно сказать, что там, где благодаря владыкам, героям или империям «история находится на марше», Солнце главенствует. С целью объяснения этого параллелизма между поклонением Солнцу и историческим распространением цивилизации было выдвинуто множество гипотез, порой откровенно фантастических. Кое‑кто говорил даже о «детях Солнца», которые постоянно кочуют по Земле, сея одновременно культ Солнца и основные принципы цивилизации[466]. Мы не будем, как и раньше, затрагивать проблему «истории»; заметим лишь, что если небесные фигуры встречаются практически по всему миру, то божественные солнечные фигуры обнаруживаются сравнительно редко.

Чуть ниже мы вернемся к этим фигурам; однако прежде всего мы должны избежать одного ошибочного взгляда, который может легко трансформироваться в ошибочную методологию. С одной стороны, необходимо помнить, что солярные божественные фигуры (боги, герои и т. д.) исчерпывают иерофании Солнца не в большей степени, чем какие‑либо другие фигуры исчерпывают иерофании, частью которых являются. С другой стороны, мы должны понять, что, в отличие от иных природных иерофаний, таких как Луна или Вода, — сакральная значимость Солнца не всегда ясна современному западному складу ума. Уточним: то, что понятно, а следовательно, легко схватывается в любой солнечной иерофании, — это, как правило, лишь ее выхолощенные остатки после длительного процесса рационального объяснения, доходящие до нас через язык, обычаи и культуру. Солнце превратилось в общее место смутных представлений о религиозном опыте, а солярный символизм сводится в основном к ряду жестов и фраз, лишенных важного жизненного содержания.

В наши планы не входит объяснение тех изменений, которые трансформировали исходную структуру солнечной иерофании в представлении современного человека; следовательно, мы не собираемся проводить анализ того, как изменились за последние несколько веков — в результате открытия важных астрономических и биологических функций Солнца — отношение к нему человека, те связи, которые человек устанавливает с Солнцем через собственный непосредственный опыт, и сама природа солярного символизма. Приведем лишь один пример: интеллектуальная деятельность еще со времен Аристотеля была по возможности направлена на то, чтобы притупить наше восприятие тотальности солнечных иерофаний. То, что произошло с культом Луны, доказывает, что эти новые интеллектуальные ориентиры не обязательно препятствуют самому опыту, связанному с иерофанией. Действительно, никто не станет утверждать, что человек Нового времени ipso facto (в силу самого факта) невосприимчив к лунным иерофаниям. Напротив, мы так же четко, как и первобытные люди, видим, как сочетаются между собой символы, мифы и ритуалы, связанные с Луной. Возможно, тот факт, что менталитеты «первобытного» и «современного» человека столь схожим образом воспринимают сакральную значимость Луны, связан с сохранением, даже в предельно рационалистичном уме, того, что называется «ночной сферой разума». Луна, таким образом, воздействует на тот пласт человеческого сознания, который не затрагивается даже самым въедливым рационализмом[467].

Верно, что в «дневной сфере разума» доминирует солярный символизм; притом, как правило, такой, который, хотя и не всегда конструируется искусственно, часто представляет собой результат цепочки рассуждений. Это не означает, что любой рациональный элемент в иерофаниях Солнца обязательно является поздним, искусственным наслоением. Как мы видели выше, разум играет важную роль даже в наиболее примитивных иерофаниях, а религиозный опыт не является априорно несовместимым с тем, что доступно пониманию. Что действительно есть позднее и абсолютно искусственное наслоение — так это эксклюзивное превосходство разума. Ведь религиозная жизнь, которую можно вкратце определить как опыт, связанный с кратофаниями, иерофаниями и теофаниями, влияет на жизнь человека в целом, и было бы неестественным пытаться поделить эту целостность на отдельные области и даже создать их иерархию. Убедительное доказательство этого — первобытные солнечные иерофании. Как мы увидим, они демонстрируют определенное восприятие реальности как единого целого, равно как и последовательную, доступную пониманию структуру сакрального. Однако это понимание ни в коем случае нельзя свести к ряду «очевидных истин» или к какого‑либо рода опыту, не связанному с иерофаниями. Приведем пример: связи между Солнцем и темнотой, или между Солнцем и умершими, или же специфически индийский бином «Змей–Солнце»[468] основаны на восприятии жизни и реальности как единого целого и никогда не станут понятны с чисто рациональной точки зрения[469].