Владимир Шимский - Дети Смерти

• Название: Дети Смерти
• Автор: Владимир Шимский
• Издательство: Виссон
• Жанр: Героическая фантастика
• Год: 1995
• ISBN: 5-900917-01-0

Удивительный мир планеты Аста уже, без сомнения, знаком читателю. Мы предлагаем новый роман. На этот раз место действия — Магр, страна мутантов, возникшая после великой катастрофы — Древней Смерти. В Унру — город на границе с Магром, пребывает темный маг, ведущий поиск Силы. Здесь он встречается с главным героем… Что дальше?

Читайте! Магр полон загадок — и страшных неожиданностей.

---

— Хриссы тебя!.. — Ее волосы растрепались; руки, унизанные побрякушками из короната, нервно теребили край одеяла, едва прикрывавшего немного дряблое, но все еще красивое тело. Она тяжело дышала, приоткрыв рот; на белых, как снег, зубах играли красноватые отблески огня. Женщина, казалось, ничего не замечала вокруг — только свеча, капающий на стол воск, отчаянно прыгающее в груди сердце.

— Ты… здесь? — неуверенно спросила Рыжая, и Мона поняла, что слова обращены к ней.

Девушка вздрогнула, торопливо укрылась плащом. Она не могла позволить обнаружить себя. Таю ЭТО НЕ ПОНРАВИТСЯ. ТАЙ ХОТЕЛ, ЧТОБЫ ОНА УШЛА, НО ОНА ОСТАЛАСЬ. ОНА ПОСТУПИЛА ПЛОХО. ОНА ДОЛЖНА БЫТЬ НАКАЗАНА. ТАК ЖИЛ ЕЕ РОД. Мона затаила дыхание, ожидая, что последует дальше.

Услышала, как Рыжая шумно чмокнула спящего Тая, коротко и зло хохотнула:

— Ревнуешь, да?

Потом жалобно скрипнули доски — Рыжая вылезла из постели, и ее босые ноги ступили на пол.

— Ну же, где ты?

С шумом двинулся табурет — женщина заглянула под стол.

— Хриссы тебя..!

Шлепанье босых ног приблизилось, загремела на полках посуда, шумно завозился на лежанке Тай.

— Эй! Там. Потише, — невнятно пробормотал он, и, куда как разборчивее. — У меня одна М-мона, другая…

— Заткнись! — грустно оборвала его Рыжая.

— Ага… — сонно буркнул он, и девушка почувствовала, как кто-то дернул полу унритского плаща. Плащ медленно, будто нехотя, съехал с ее головы.

— Вот уж не думала, что ты держишь здесь это дерьмо, — сказала Рыжая, и…

На улице поднялся ветер. Большие песчаные крылья нервно забились о стекло хижины. Круглолицая мона заметалась в разрывах туч, из-за горизонта выкатились розовые щеки уны, и ее золотистые лучи весело лизнули окна унритских хижин. Стало значительно светлей. Где-то неподалеку хлопнула дверь. Из гавани Унры донеслись обрывки слов, смеха и скрежета вставляемых в уключины весел.

Близилось время лова.

Но большая часть Тан-Унратена спала и видела сны. Как ее муж. Несколько капель отвара, и сонное зелье сделало ее свободной. На эту ночь. Элта брезгливо сморщила нос: фу, ну и запах! Как она не почувствовала его раньше. И зачем это Тай хранит их в хижине. Она еще раз взглянула на изрядно попахивающую груду тряпок, некогда бывших одеждой, торопливо задернула плащ. «Все это давно следовало сжечь».

Больше искать было негде. «А, может быть, я забыла задуть эту свечу? — подумала женщина. — Хриссы вас!» — она уже не чувствовала никакого желания лезть в постель к Таю. Настроение было испорчено. Ей вдруг захотелось плюнуть на все и уйти к своему храпящему в беспамятстве мужу. Элта взглянула на Тая. «Совсем, как этот», — с горечью подумала женщина, разглядывая его опухшее от выпитого лицо.

— Ои!

По полу тянул сквозняк. Она почувствовала, что замерзла: «Вот и вся радость». Элта зябко поежилась, задумчиво подошла к лежанке. «Уйти? ТА будет довольна. Нет уж».

Она пристроилась на краю, потянула на себя одеяло. Тай делиться не захотел. Элта потянула сильней, одеяло неохотно укрыло ее продрогшее тело. Хотелось спать. «Скоро догорит свеча». Она уже засыпала, когда горячая ладонь Тая коснулась ее груди и медленно поползла по слегка вздрагивающему (в такт движения его пальцев) животу.

— Долго же ты, Тай, — сонно прошептала женщина, пытаясь скинуть назойливую руку. — Тай?

Он не отвечал.

— Спишь, — обиженно сказала Элта, пытаясь отвернуться, но мужская рука властно притянула женщину к себе.

— Убери! — она уперлась руками в мохнатую грудь, отталкивая унрита, но уже зная, что сопротивляться будет недолго. Еще секта, и ее руки обвились вокруг могучей, пахнущей Магром и морем шеи. Ее губы коснулись горьких от харуты губ. Она приникла к Таю всем телом и молила об одном — чтобы он проснулся. Ей так хотелось, чтобы все это было не во сне.

Капля горячего воска обожгла кожу…

Элта вынырнула из бездонного, как Срединное море, поцелуя. Судорожно глотнула воздух. «Что это?» Хотела повернуться, но руки спящего крепко прижимали ее к себе. Еще одна горячая капля заставила женщину вскрикнуть. Элта уперлась кулаками в волосатую грудь.

— Пусти! Слышишь, пусти!

Выдернула себя из цепких объятий.

— …куда ты?

Скатилась с лежанки и тут же вскочила на ноги.

Застыла, глядя, как медленно плывет по воздуху причудливой формы огарок. Воск капал на пол, застывая, прежде чем успевал коснуться досок. Неестественно яркое пламя слепило глаза. Элта прикрыла их рукой, невольно отступая в угол комнаты. Под ногой что-то хрустнуло, но женщине было не до того. Хиссун тоже почувствовал неладное, шумно завозился на подстилке. Потом неуверенно тявкнул. Тут же умолк и, поджав хвост, забился под лавку. Свеча, вздрогнув, замерла посреди хижины.

— Значит так, да? — прошептала Элта, чувствуя, как приливает к голове кровь и дрожат — уже не от холода — от злости, руки.

Оцепенение прошло — некоторые унриты выделывали и не такое. (Вонючка Ларрик, например, приходя в таверну и расплачиваясь за очередную порцию харуты, лишь щелкал пальцами. И медные торы сами выпрыгивали из его тощего кошелька.)

— Ты думаешь, ты одна так умеешь, да? Какого фрокка тебе надо? Думаешь, я испугалась? Как бы не так, — бормотала женщина, оглядывая хижину в поисках подходящего оружия. У изголовья лежанки висел меч, но он был слишком тяжел для нее. Арбалет — к чему ей арбалет? Элта метнулась к полкам с кухонной утварью. «Нож. Здесь должен быть нож». Она шарила по полкам, то и дело оглядываясь на зависшую свечу; наконец, нащупала грубую деревянную ручку.

Он.

— Ну, где ты?

Свеча качнулась и плавно поплыла к ней.

Элта взмахнула ножом.

Если бы она умела говорить!

Мона выскочила из-под драного унритского плаща и растерянно стояла посреди хижины. Рыжая по-прежнему не видела ее. Она зло рубила ножом воздух, пытаясь сбить на пол упрямую свечу. Губы Рыжей непрестанно шевелились, выплевывая ругательства, лицо раскраснелось, на лбу блестели капельки пота. Один из ударов пришелся в цель, и свеча, зашипев, как хисса, покатилась по полу. Хижину тут же заполнил зловещий красноватый свет Уны.

— Так тебе! — довольно воскликнула женщина.

Все?

Девушка дрожала всем телом.

Сам собой вспыхнувший огонь… повисший в воздухе огарок…

И потом — почему Рыжая НЕ ВИДИТ?

Ее.

Она ведь вовсе не хотела прятаться, во всяком случае — теперь. Точно так же, как вовсе не хотела, чтобы свеча зажглась, чтобы плавала по хижине, чтобы…

И все-таки это сделала она.

Мона.

(Или кто-то другой? Чужой, злобный, до поры до времени спавший в ее теле и вот теперь проснувшийся и…)

Мона растерянно взглянула на Тая. Его безвольно раскинувшееся на лежанке тело было далеким и… пустым. Волосы на голове сбились в грязный ком. Лицо растянулось в блаженной улыбке. Губы (она почти физически ощущала это) еще хранили тепло поцелуев.

Той.

Рыжей.

Той Рыжей, которая украла ЕЕ ТАЯ.

Девушка с ненавистью взглянула на Элту, с ужасом чувствуя, как ТОТ, ДРУГОЙ в ней обрадованно потер руки и начал медленно раскачивать ее все больше и больше отдающееся его власти тело. Пальцы сами собой сложились в кулаки, зрение стало настолько острым, что девушке показалось, что она видит Рыжую насквозь. К горлу подступила нестерпимая тошнота.

Если бы она умела говорить!

Она бы крикнула Элте, чтобы та бежала отсюда, бежала как можно скорей, и никогда больше не возвращалась.

Но Элта уже шла к лежанке Тая, и губы ее упрямо шептали:

— Все равно. Сегодня. Он. Мой.

Ее руки. Ласковые. Теплые. Слегка влажные от выступившего на мягких ладошках пота. Они касались его груди с такой нежностью, будто он мог рассыпаться на части — впрочем, Тай и сам чувствовал, как пересыпается в жалких ладонях его разбитое харутой тело. Он был песком Унры, она — ветром, который вздымал фонтанчики пыли, игриво заплетая песчаные космы волос, ласково взъерошивая каждую песчинку его чувств.

Время остановилось.

Даже торопливая уна замедлила свой бег, замерла над крышами унритских хижин. Сочная, золотистая, как спелый плод лиимдрео, она, казалось, ждала, что вот-вот протянется из-за Срединного моря крепкая мужская рука, сорвет ее, поднесет к истомившемуся от жажды рту, и тысячи поцелуев вопьются в ее податливую плоть…

— Жарко, — простонала в полубеспамятстве женщина. — Жарко, Тай. Подожди, — она оттолкнула его жадные губы, задумчиво провела по ним пальцем. Глаза Тая были по-прежнему закрыты. Однако уголки рта обиженно вздрогнули. — От тебя все еще пахнет харутой, Тай. Жарко, — снова повторила она, высвобождая вторую руку (заплутавшую в глубинах одеяла — ей стоило труда понять, что это ее рука, так перепутались тела). Почувствовав, что она ускользает, Тай недовольно перехватил ее руку на полпути, грубо сжал своими мозолистыми пальцами. Ей нравилась эта грубость (да, так он и должен себя вести), она улыбнулась: