Говард Баркер - Возможности. Пьеса в десяти сценах

• Название: Возможности. Пьеса в десяти сценах
• Автор: Говард Баркер
• Издательство: Иностранная литература
• Жанр: Драматургия
• Год: 2014

«Возможности» (Пьеса в десяти сценах) английского драматурга Говарда Баркера (1946) в переводе Александра Сергиевского. Вот что, среди прочего, пишет переводчик во вступлении, объясняя, что такое «пьесы катастроф» (определение, данное этим пьесам британской критикой): «…насилие, разочарованность и опустошенность, исчерпанность привычных форм социально-культурного бытия — вот только несколько тем и мотивов в драмах и комедиях Баркера».

---

Мужчина. Уйти? Но…

Первая женщина. Я знаю одно место.

Мужчина. А как же наше?..

Первая женщина. Не здесь. (Пауза.) Я отведу тебя в другое место.

Мужчина. Какое другое место? У нас нет другого места. Мы крестьяне, а не помещики. Какое место?

Первая Женщина. Я знаю место, куда я тебя отведу.

Пауза.

Мужчина. Нет. Здесь и сейчас.

Первая женщина. Нет. Туда — и как можно скорее.

Мужчина. В чем дело?

Она смотрит на него. Пауза.

Хорошо. Хочешь — в поле, хочешь — в сарае или в хлеву. Прекрасно!

Уходят. Пауза. Входит Вторая женщина, садится, ждет. Возвращается Первая женщина.

Первая женщина. Я беременна.

Вторая женщина (радостно). Надеюсь.

Первая женщина. О да. Его страсть достигла предела. И всю ее он выплеснул в меня. Теперь у меня будет ребенок или я просто не знаю, чему верить….

Вторая женщина. Он кричал?

Первая женщина. Кричал тем жутким криком, каким кричат все мужчины — когда не верят тому, что с ними происходит. А потом его взгляд сделался отсутствующим.

Вторая женщина (после паузы). Ты убила своего мужа?!

Первая женщина. Ш-ш-ш!

Вторая женщина. Тыубила…

Первая женщина. Ш-ш-ш! (Пауза. Она садится.) Он разжег мою страсть. Его рассказы об этих жестокостях распалили меня. А убийства — наполнили желанием.

Вторая женщина. Это был он.

Первая женщина. Да, это был он. Подумать только: ведь он надеялся обмануть меня!

Причина падения императора

Действующие лица

Александр

Офицер

Слуга

Ночь. Палатка императора Александра. В ней — походная кровать. У выхода — караульный Офицер. Через короткие интервалы доносятся жуткие звуки.

Александр. Слышишь? Это враги приканчивают моих солдат.

Офицер. Это волки.

Александр. Нет, это враги режут глотки нашим солдатам.

Пауза.

Офицер. Идите лучше спать.

Александр. Нет, я должен это слушать.

Офицер. Зачем?

Александр. Я должен.

Офицер. Да, это они. Они не подбирают раненых, как мы. Они не такие, как мы. И эти ужасные звуки!

Александр. Ты ведь был рядом. Скажи, я дрожал?

Офицер. Не слишком.

Александр. Дрожал?

Офицер. Вы дрожали, но не от…

Александр. Не от страха ведь, нет?

Офицер. Скорее, от жалости. А в какой-то момент мне показалось, что вы оглохли.

Александр. Я все слышал.

Офицер. Потом вы опрокинули коньяк прямо на ноги генералам, стаканы покатились по полу наблюдательного пункта и разбились. А сейчас — идите спать. Завтра ожидается новая атака.

Александр. Они умирают с моим именем на устах. Слышите? Кричат и умирают. Не могу больше выносить эти крики. Нельзя ли выслать патруль?

Офицер. Нет. Это слишком близко к их укреплениям.

Александр. Какие ужасные звуки!

Офицер. Они молят о пощаде.

Александр. Ужаснее этих криков мне ничего не приходилось слышать. Ужаснее и быть не может.

Офицер. Они молят о пощаде, но враги всё равно режут им глотки. Так велика их ненависть к нам. Я принесу воск залепить уши?

Александр. Не надо.

Офицер. Офицеры раздали воск часовым. Но его все равно не хватит на всю армию. К тому же так просто проблему не решить: с одной стороны, без воска наши солдаты знают о мучениях своих товарищей, и это увеличивает их ненависть к врагам. С другой, если залепить им уши воском, то к завтрашнему дню кровь у них поостынет и пыл поугаснет. Впрочем, за воском уже послано в столицу. Однако, дороги тут плохие.

Александр. А теперь оставьте меня одного.

Офицер. Как хотите. Но мой совет — ложитесь спать. Наутро вы посвежеете, и солдаты устремятся к победе, если обретут уверенность в своем Императоре. Если же вы будете выглядеть усталым или огорченным, они пойдут в атаку безо всякой охоты, ибо откуда им будет взять надежду?

Александр. Так это — в их интересах, чтобы я не слышал криков?

Офицер. Конечно. Вы уверены, что вам не нужен воск?

Александр. Спокойной ночи.

Офицер выходит. Император ложится. Слышно, как снаружи чистят обувь. Внезапно садится на кровати.

Кто там? (Пауза.) Кто там? Входите.

Пауза. Входит крестьянин с обувью Императора. Это — Слуга.

Слуга. Ваше Величество.

Александр. Ты кто?

Слуга. Чищу обувь Императора. Если звук щетки мешает вам, я уйду за конюшню. Пожалуй, там он не будет беспокоить Ваше Величество. Впрочем, я не совсем уверен.

Александр. Ты крестьянин?

Слуга. Да. Уже шесть лет в полку.

Александр. Как спит крестьянин?

Слуга. Он спит лучше, чем Император.

Александр. Почему? Разве предсмертные вопли собратьев не нарушают его сон?

Слуга. Они родились с болью. Они привыкли взрезать глотки коровам. Они избивали, а порой и убивали своих жен. Они умирали от голода в своих убогих хижинах, их калечили сельскохозяйственные машины. Турки отлично управляются с ножами, хотя не так виртуозно, как болгары. Что же касается криков, то ведь они недолги. Корова, она тоже протестует, но кто обращает на нее внимание?

Александр. Я думаю об этом. Думаю о горе в далеких деревнях. О сиротах, которые должны чистить длинную белую дорогу.

Слуга. Говорят, Император — человек чувствительный. Некоторые говорят, что даже видели, как он плачет, посещая госпиталь.

Александр. Да, плачет.

Слуга. Но война должна продолжаться, по крайней мере до тех пор, пока не закончится.

Пауза.

Александр. Я слушаю тебя, мой младший брат, и понимаю, что должен строить больше школ. Ты умеешь читать?

Слуга. Читать что?

Александр. Библию.

Слуга. Нет. Я слушаю, как ее читают. И соглашаюсь с каждым словом.

Александр. Разве она частенько не противоречит сама себе?

Слуга. Я соглашаюсь и с противоречиями. Что же касается школ, если бы я научился читать книги, которые читают господа, то я бы только лишился сна. И тогда завтрашнее сражение было бы наверняка нами проиграно. И турки перерезали бы глотки не только нам, но и нашему Императору. И это стало бы Концом Света.

Александр. Ты любишь своего Императора?

Слуга. Его нельзя не любить.

Александр. Но он так часто плачет.

Слуга. Я прощаю ему это. У меня была тетка, которая все время плакала и не могла объяснить из-за чего. Просто плакала, и все.

Александр. Он плачет о тебе.

Слуга. А мы о нем. И это правда. Могу я продолжать чистить ему сапоги? Завтра они ему понадобятся. (Встает, чтобы взять сапоги.)

Александр. По-моему, это не так.

Слуга. (останавливается). Прошу прощения, Ваше Величество, я всего лишь простой чистильщик сапог и не умею подыскивать доводы.

Александр. Ты лжешь.

Слуга. Конечно. Все мы лжем. Но только по случаю.

Александр. А ты сущий притворщик. (Пауза. Они смотрят друг на друга.) Мой маленький брат! Могу я поцеловать тебя в губы?

Слуга. Мои губы и вся моя плоть к услугам Вашего Величества.

Император опускается на кровать. Молча плачет. Слуга наблюдает. Пауза.

Сегодня умер мой брат, и у меня стало вдвое больше детей. Такова жизнь. Он был им хорошим отцом. Но пил так часто, что постоянно награждал их синяками на лице — то всем вместе, то по очереди. И все же они будут плакать. А если умру я…

Александр. Прекрати.

Слуга. …их сдадут в приют. Но после войны там не найдется для них места, и они пойдут бродяжничать. Или превратятся в преступников.

Александр. Прекрати.

Слуга. В каждом из нас сидит убийца. Так повелел Господь. Кого-то повесят, кого-то просто изобьют в наказание, а потом какой-нибудь незнакомец изрубит их на куски, в твоей собственной комнате. Ведь внутри всякой большой войны прячутся маленькие войны. Вот как в этих крашеных яйцах, которые стоят тут у Вашего Величества.

Александр. Но я хотел сказать, что…