Мерил Сойер - Любовь, соблазны и грехи

• Название: Любовь, соблазны и грехи
• Автор: Мерил Сойер
• Издательство: ЭКСМО-Пресс
• Жанр: Остросюжетные любовные романы
• Год: 2000
• ISBN: 5-04-004785-1

Новая сотрудница Лондонской художественной галереи красавица Лорен Уинторп не могла не заинтересовать известного коллекционера и знатока женщин Райана Уэскотта. Но он не может дать волю чувствам – как тайный сотрудник Интерпола он обязан выследить опасного преступника, и все нити ведут его к Лорен… Райану не хочется верить, что она связана с убийцей. Он все рассчитал, ко всему готов – кроме того, что любимая женщина окажется для него посланцем смерти.

---

Выйдя из самолета, Райан оказался в густой толпе демонстрантов. Их плакаты кричали: «Вон из Вьетнама! Прекратить бомбежки! «Нет» напалму!»

– У-бий-цы! – скандировала толпа.

Демобилизованные солдаты шагали плечо к плечу, отгораживаясь от враждебного мира. Один Райан обогнал их, жадно выискивая среди встречающих свою мать. Неужели она не получила его телеграмму? Неужели не знает, как он по ней скучал?

Совсем юная девушка, вся в бисере и колокольчиках, с грязными нечесаными космами до пояса, неожиданно подскочила к нему и плюнула в лицо.

– Убийца!

Райан уже занес руку, чтобы врезать ей как следует, но вовремя опомнился и вытер щеку. «Не дури! – сказал он себе. – Тебя специально провоцируют. Господи, вот до чего дошло!»

Неужели эти тупицы воображают, что солдаты в силах повлиять на происходящее? Дядя Сэм призывает молодых американцев и шлет их во Вьетнам – вот и вся история. Разве им предоставлен выбор? Надо быть богатым сынком, обладателем студенческой отсрочки, чтобы спасти свою задницу, остаться дома и протестовать сколько влезет. Пусть другие идут в ад! А когда выберутся, пусть объясняются с немытыми истеричками.

Не обращая внимания на крики, Райан упорно высматривал среди встречающих маленькую кудрявую женщину с любящими глазами. Не сразу удалось ему смириться с тем, что его мать не пришла.

Он дошел до багажного транспортера и стал дожидаться своего солдатского вещмешка, стараясь не смотреть на счастливчиков, у которых на шеях висли девчонки, а рядом стояли плачущие от радости родители. Потом сел в автобус и поехал в сторону океана.

Закинув за плечо вещмешок, Райан шагал по улицам Венеции – пригорода на берегу океана, где он прожил всю жизнь. Этот пригород был назван в честь адриатической жемчужины, поскольку его тоже прорезали каналы, только водой они заполнялись лишь в случае дождя, а это происходило два, от силы три раза в год. Все остальное время каналы служили жителям свалками.

Домики, обшитые вагонкой, с двориками размером с его вещмешок, машины на заросших сорняком лужайках… Выйдя на Сикомор-стрит, Райан не стал искать глазами дом Ширли Бринкли. Эта сучка оказалась недостойной его. В отпуске он навестил свою бывшую подружку, и та, заикаясь и краснея, начала придумывать оправдания, почему не соизволила ответить ни на одно его письмо. Разве он не в курсе, что она поступила в колледж? Она теперь студентка и страшно занята… А главное, она вступила в 5АЕ и полностью разделяет ее взгляды.

Как выяснилось, так называлась студенческая организация – специалисты по уклонению от призыва. Райан спросил, важно ли для ее организации, что Джи Ай отнял у нее девственность. Пришлось спасаться бегством от мамаши Ширли, набросившейся на него со сковородой. Вслед ему полетели проклятия и пророчества, что он навсегда останется пустым местом.

Свернув за угол, Райан зашагал к своему дому. Неужели они правы? Неужели его орден «Серебряная звезда» ничего не значит? Похоже на то. А ведь в свое время он начал было задирать нос… В старших классах он был ведущим игроком футбольной команды, и все до одной девчонки, в том числе мисс 5АЕ, не давали ему прохода. Потом ему, как спортсмену, предложили стипендию в Стэндфордском университете, и он окончательно воспарил на небеса.

Все шло к тому, что он избежит Вьетнама. Получив летом, еще до зачисления в колледж, повестку, он решил, что отделается легким испугом. Чем он хуже богатых мальчиков из Беверли-Хиллз и Брентвуда? Но ему не повезло: к призывному участку номер 101 относились шикарные кварталы Западного Лос-Анджелеса, и ловкие адвокаты уже выправили отсрочки от призыва слишком многим богатым юнцам. Военным теперь приходилось проявлять непреклонность. Райан и глазом не успел моргнуть, как очутился в лагере для новобранцев.

«Ладно, выше голову, парень! – сказал он себе. – Ведь ты вернулся из Вьетнама живой, скопил деньжат, можешь зачисляться в свой колледж». Вот только демонстранты в аэропорту и мисс 5АЕ немного сбили его с толку.

Впереди уже показался дом под желтой штукатуркой – его дом. Райан ускорил шаг. Дом, как всегда, выглядел обшарпанным: Бак Уэсткотт проводил все свободное от работы время в ближайшем баре, разбивая носы собутыльникам. Напившись, Бак частенько поколачивал жену; однажды она даже угодила с побоями в больницу. Сколько Райан себя помнил, отец, вернувшись из бара, гонялся за ними, норовя побольнее ударить, а протрезвев, становился мрачным и весь вечер угрюмо молчал или нецензурно ругался.

В то лето, когда ему исполнилось четырнадцать лет, Райан положил конец побоям. Когда Бак в очередной раз ударил жену за то, что она не успела разогреть ужин, сын набросился на него с кулаками. Он успел угостить Бака полудюжиной зуботычин, пока тот не опомнился и не свалил его с ног своим могучим ударом. Однако урок был усвоен: Бак понял, что Райан уже подрос и недалек день, когда он сможет дать ему настоящий отпор. Больше Бак не поднимал руку ни на жену, ни на сына. Он нашел другой способ измываться над ними.

Стоило Райану найти вечерний приработок, как Бак перестал давать Мэри деньги на хозяйство: мол, пусть теперь сынок старается. Весь заработок Райана уходил на домашние расходы, даже на одежду не оставалось почти ничего. Если Райан приглашал куда-нибудь девушку, это означало, что им с матерью придется целую неделю довольствоваться макаронами с сыром. К тому же Бак никогда не позволял сыну пользоваться его машиной, так что Райан представал перед девушками в непрезентабельном виде…

Сейчас он взбежал по ступенькам и распахнул затянутую противомоскитной сеткой дверь. Скрип двери был прежним, зато внутри дома все изменилось. Неужели это мать переставила мебель и повесила безвкусные новые шторы в горошек? Раньше на телевизоре стояла выпускная фотография Райана с похвальной грамотой в руках, но теперь она исчезла.

Какое-то шестое чувство заставило его насторожиться. Это чувство всегда спасало его на поле боя, без него Райан не заслужил бы «Серебряной звезды». Он двинулся вперед бесшумно, как сквозь джунгли, кишащие вьетконговцами, хотя находился в собственном доме, а целью его была кухня, где надрывалось радио. Заглянув туда, Райан увидел женщину средних лет, в шортах: положив ногу на кухонный стол, она увлеченно красила ногти ярко-алым лаком.

– Вы кто?

Женщина вскрикнула, резко опустила ногу на пол и опрокинула пузырек, из которого по желтому линолеуму потекла кровавая струйка. Вскочив, она зажала рот ладонью. Ногти у нее на руках тоже были ярко-алые.

Эта особа никак не могла оказаться знакомой матери: ее подруги не щеголяли в кричащих шортах, выставляя напоказ дряблые ляжки, и не стали бы втискивать свисающие до пояса груди в детскую маечку. Неестественно белые волосы женщины были превращены в огромную, стоящую дыбом копну.

– Где моя мать?

– Ты, наверное, Райан, солнышко? – Она заморгала неаккуратно накрашенными ресницами.

– А вы кто?

– Лулу. Неужели Бак тебе ничего не сообщил?..

У Райана сжалось сердце, во рту появился металлический привкус – как бывало всегда, когда он догадывался, что вьетконговцы держат его на мушке.

– О чем не сообщил?

Она пододвинула ему табуретку.

– Сядь, солнышко.

Райан вцепился ей в плечо.

– Говори!

На глазах женщины появились слезы, и Райан сразу отпустил ее: не хватало только, чтобы она хлопнулась со страху в обморок.

– Твоя мать умерла.

– Врешь! Я совсем недавно получил от нее письмо…

– Поверь, солнышко, мне очень жаль. – Она смахнула алым ногтем слезинку.

Райан сел. Как же он не понял, что ничто на свете не удержало бы мать от приезда в аэропорт?! Ничто, кроме…

– Когда? Как это случилось?

Лулу тоже опустилась на табуретку. Ее взгляд был полон непритворного сочувствия.

– В эту субботу будет семь недель. – Она дотронулась до его руки. – Кровоизлияние в мозг. Твоя мать умерла сразу, даже не успела понять, что с ней стряслось.

Райан почувствовал под сердцем сосущую пустоту, тело словно сразу лишились энергии. «Слава богу! – думал он. – Слава богу, что я успел сказать матери о своей любви к ней…» Она-то год за годом твердила сыну, как сильно его любит, а он никогда не отвечал ей тем же. Райан считал, что если бы она его любила, то давно бросила бы этого сукиного сына, его папашу. Только прощаясь с матерью в конце отпуска, он наконец не выдержал и признался, что любит ее, очень сильно любит. Признался не просто так, а потому, что боялся смерти – своей смерти, а не ее…

– Где это произошло? – глухо спросил Райан.

– Она умерла во сне, солнышко. Утром ее нашел кто-то из соседей.

– А почему не Бак? Где был он? Пьянствовал?

Лулу надула ярко-алые губы, Райан грохнул кулаком по столу.