Лидия Бартольд - Сборник стихов

• Название: Сборник стихов
• Автор: Лидия Бартольд
• Жанр: Поэзия

---

Если б можно было встать На зеленый лучик, Если б можно было стать Легче легких тучек,

Чтоб с собой навек унесть Всю печаль земного Все, что было, все, что есть, Знает он без слова.

Чтобы встретить светлый взгляд, Улыбнуться ясно, И взглянуть туда, назад, Кротко и бесстрастно.

Помоги мне, звездный круг, От земли умчаться. Помоги мне, Дальний Друг, До тебя подняться.

--- 1951 г.

x x x

Преданье есть: той ночью одинокой, Когда останусь я в земле среди могил, Слетит ко мне посол небес далеких, Чтоб душу отнести к престолу Вечных Сил.

И ангел сядет на краю могилы И спросит о пути прожитых лет... Бог милосерд: вопросы Азраила Просты, чтоб каждый мог найти ответ.

И ангел скажет кротко:"В вечной жизни "Кто верил свято, тот не одинок. "Скажи мне только, где твоя отчизна, "В чем был твой труд и кто был твой пророк".

И я отвечу:-Сын небес, я в жизни Святого не встречала ничего. Был пуст мой путь, и не было отчизны Здесь на земле для сердца моего.

И ангел скажет:"Судит Бог сурово, "Но светит свет и в самой черной мгле. "Лишь назови заветнейшее слово, "Которым сердце билось на земле."

И я скажу:-Живя и умирая, Мы холодны на жизненном пути, И Нто слово, сын прекрасный Рая, Искала я и не могла найти.

И ангел, скорбно прикрывая очи, Взмахнет крылами, скрывшись навсегда; И медленно скатится в сумрак ночи Зеленая падучая звезда.

--- 1951 г.

Бронтозавр.

Однажды где-то там, в веках далеких, Где хвощ разросся в буйные леса, Шел бронтозавр холодный и жестокий, В спинном хребте свой тяжкий мозг неся.

А рядом прыгал слабенький и малый Без панцыря и чешуи зверек, И ловкой лапой пятипалой То свежий побег рвал, то гибкий стебелек.

И кто-то молвил:" Это - царь природы. "Вглядись в его невзрачные черты. "Он покорит все земли и все воды, "И будешь им здесь уничтожен ты".

И говорят, такой прелестной шутке Был очень рад скучающий дракон, И от еды отвлекшись на минутку, От хохота хвостом захлопал он.

В наш темный век, когда убийцы в лаврах К себе на помощь мозг и мысль зовут, И танк ползет, страшнее бронтозавра, Лес подминая, как траву,

Я в даль смотрю несчетных поколений, Я разглядеть хочу огонь в туманной мгле, Гадая: где то скромное творенье, Которое нас сменит на земле?

И снится мне, что, радостно слетая С миллионолетий медленных страниц, Над новою землей кружится стая Веселых, любящих, трудолюбивых птиц.

Я вижу, как свободен и бесстрашен, Растет, играя, их пернатый род, Как кружево воздушных пестрых башен Над зеленью кудрявых рощ встает.

Они возьмут, от нас подслушав, слово, И слово образ в символ перельет, И слово даст начало мысли снова,И снова в песню перейдет.

Я слышу хор на розовом закате, Над тихой заводью спокойных светлых рек; То будет новый, легкий и крылатый, Поющий, музыкальный век.

И только как забытое сказанье, Прошепчут возрожденные леса. О древней кровожадной обезьяне, С бескрылою тоской глядевшей в небеса.

--- 1952 г.

Метеорит.

Вот он лежит, кусочек мира, Давно распавшегося в пыль. Он нам принес из бездн Нфира Еще не понятую быль.

Ты, безымянная планета, Сестра погибшая Земли, Скажи, лучи того же света Что на тебе создать могли?

Еще, быть может, пламя тлело, И с камнем камень не был слит, И жизнь, быть может не одела Твой остывающий гранит?

А может быть, минули сроки, И жизнь свой свиток развила, В телах кипела красным соком, Сражалась, пела и цвела,

И кто-то встал ногою твердой И оглядел твои края, И чей-то так же разум гордый Сказал планете: ты моя.

И своему, быть может, царству Конца не видел никогда, И создавались государства, И разрушались города...

И кто бесстрастно и сурово Твой протрубил последний час? Полет ли случая слепого? Закон, неведомый для нас?

Иль хаос, в атом заключенный Начала творческой мечтой, Рванулся вдруг, освобожденный Неосторожною рукой?

Кто, от огня всемирной тризны Не в силах отвернуть лица, Терял свой разум прежде жизни В предельном ужасе конца?

...И вот на нашем небосклоне Твоя слегка скользнула тень. Но,может быть, в моей ладони И наш лежит грядущий день?

И все, над чем трудился гений, И все, что разрушал злодей, И все безумье поколений, И все терпенье матерей,

Все только темным камнем ляжет В руке, неведомой для нас; И чей-то голос что-то скажет Про первый, про последний час,

И чей-то спросит взор пытливый Про судьбы мира моего,Но камни неба молчаливы И не расскажут ничего.

--- 1952 г.

x x x

Нет у меня родного в мире края, И нет такого"милого предела", Где часто просит смертный, умирая, Свое навеки успокоить тело.

Так пусть меня покрыли бы землею Под старою, мохнатой, строгой елью; Пускай она склонится надо мною, Как над моей когда-то колыбелью.

Пуская она вершиною качает, С ночным тревожным ветром буйно споря, Пусть звоном птиц и шелестом встречает Вечерние и утренние зори.

И пусть бормочет мерно и невнятно Шумит-шумит таинственно, как вечность, О самом важном в мире непонятном, О самом лучшем в жизни быстротечной,

О том, что знают травы и деревья, И знают птицы в радостном полете, И облака в бездумном их кочевьи, Скользя в лазурных солнечных высотах;

О том, что в небе, полночью раскрытом, Ей сверху шепчут звезды и планеты, И что порой, как сон полузабытый, Припоминают дети и поНты.

--- 1952 г.

x x x

Порой бывает ранним летом: Закат так чист и так хорош, Так полон золотистым светом, Что с утренней зарею схож.

И на ветвях косматой ели, Вдруг встрепенувшись в полусне, Зальется птичка робкой трелью В янтарной светлой тишине.

Но не найдя в тиши ответа, Внезапно смолкнет и поймет, Что день погас, что песня спета, И сумрак ночи настает.

--- 1952 г.

x x x

Ее за маленькой деревней Нашли в слежавшемся песке Табличку клинописи древней На мертвом ныне языке.

Над ней раздумывал ученый, И знаки странные прочли Они до нас из Вавилона В тысячелетиях дошли.

Мы в них прочли о мирозданьи, Начале времени и числ, И стал далекого преданья Нам снова близок тайный смысл.

...Был хаос темный и туманный Никем не создан, не рожден. И стал он волей безымянной На два начала разделен.

Бог Эа, гений легкокрылый, Был духом света и тепла, Но Тиамат, слепая сила, Обратно к Хаосу вела.

Когда впервые жизни милой Росток таинственно возник, Она в живом отобразила Свой злобный и бездушный лик.

В морях, не знающих предела, Чешуйчатый свивался змей; Червь грел свое слепое тело На отмели среди камней.

Сквозь лес болотистый и темный Шагал чудовищный дракон, Покрытый панцирем, огромный, Свирепой силой наделен

Холодной крови не смущали Еще не робость, ни слеза, И ничего не выражали Его недвижные глаза.

Но Эа, гений созиданья, Дохнул с небесной высоты, И в царстве мрака и молчанья Качнулись первые цветы.

Червяк медлительный, мохнатый, В тени свернувшийся клубком, Вознесся радугой крылатой, Воздушным легким мотыльком.

И в берега вступило море И в жилах стала теплой кровь. И в первом материнском взоре Сверкнула искрою любовь.

И, наконец, из тьмы пещеры, У края первобытных рек, Взгляд от земли, скупой и серой, Приподнял к небу Человек.

Но дальше нить повествованья Теперь сплетается для нас, Как будто старое преданье Свой не закончило рассказ.

...В неслышном шаге поколений Тысячелетья протекли. И разум, бога отраженье, Стал повелителем земли.

Росли колонны Парфенона. Вздымались арки и мосты. Сияла в мраморе Юнона Улыбкой строгой чистоты.

Сквозь все моря, снега и горы Прошел, не дрогнув, человек. И к самым звездам думал скоро Стремительный направить бег.

- Но кто там, панцырем сверкая, Встает, как тень былых времен? Все на пути уничтожая, Ползет чудовищный дракон.

Его сквозь чащу без дороги Ведет незримая рука. Его несут стальные ноги, Как два огромных червяка.

И что там в небе строем длинным Закрыло солнце над землей? Иль птеродактилей старинных Летит, гудя,зубастый рой?

Они летят, они ликуют, И в землю сеют смерть и ад, И снова, снова торжествует Проматерь тварей - Тиамат!

----- 1952 г.

x x x

Когда мы здесь, к концу дороги, Закроем смертные глаза Блеснет нам где-то за порогом Иного неба бирюза.

И все смятенье Нтой жизни Предстанет нам минутным сном, И мы проснемся в той отчизне Другим и лучшим существом.

Но память Нто сновиденье Не в силах будет удержать, Затем, что прежнего мгновенья Иным рассудком не понять;

Затем, что в Нтой жизни новой Мы б новым сердцем не могли Найти ни образа, ни слова Для чувств и образов Земли.

И мы забудем все, что было Планеты прежней ложь и кровь, Судьбу и милых и немилых, Вражду, и горечь, и любовь.

Но будет краткое мгновенье,Быть-может, где-нибудь в тиши,Когда чужое нам волненье Смутит безоблачность души.

И будь то отблеск мысли скрытой, Или случайный луч иль звук, Но он о чем-то позабытом, Как дальний зов, напомнит вдруг.

И тихо встанет перед нами, Как тень, как образы без слов,Дорога с дальними холмами, Туманный вечер, звук шагов,